— Не ходи домой. Там тебя ждут белые. Буры.
Якобус снова бежал.
Франса я тоже узнал: это он сидел за рулем «джипа» на больничной стоянке. Я уложил его труп рядом с телом снайпера Ванни, растоптал его ПАГ каблуком, прихватил рюкзак Ванни и «галил» и в темноте затрусил к дому.
Снаружи прячутся еще по меньшей мере трое, но я подозревал, что их больше. Будь их всего пятеро, они бы не приехали на двух машинах. По моим подсчетам, их было шестеро. То есть остается еще четыре. Не меньше.
— Ванни, ну теперь-то ты меня слышишь?
В темном доме я открыл рюкзак. Вода в бутылке. Сандвичи. Судя по запаху — с курицей.
— Франс, что ты там делаешь?
Я поискал свои «Твинки». Нашел только пустую коробку. Они и за это заплатят!
— Франс, прием, Франс!
Я торопливо ел и пил. Достаточно, чтобы заглушить голод.
— Не может быть!
Я взял «галил» и вышел черным ходом, прошел мимо машин, направляясь к югу, в густые заросли, где я лежал в засаде вчера ночью.
— Эрик, по-моему, у нас неприятности.
— Блин!
— А если он отберет винтовку?
Эрик непечатно выразился по поводу умственных способностей своего собеседника.
— А может, и ПАГ, — добавил он, подумав. — Так что замри и стреляй во все, что движется!
Он трудился на шахтах Свазиленда, на отдаленных фермах, а один раз даже на плантации. Иногда просто прятался в горах и воровал еду, чтобы не умереть с голоду. Дважды он возвращался в Мозамбик, но там не было ни работы, ни средств к выживанию. Целых восемь лет Якобус каждый день проживал в страхе за свою жизнь. Постоянно оглядывался через плечо; он научился инстинктивно понимать, кто и когда сможет его выдать. Предателей он не винил. Если ты беден и голоден, живешь в богом забытой деревушке и у тебя жена и пятеро детей, которые все время просят есть, ты дорожишь каждым грошом. Ты входишь в пивную в Мбабане, а там один чудак задает вопросы, и ты рассказываешь ему о странном белом человеке, который работает рядом с тобой в золотодобывающей шахте. Он говорит на твоем языке и никогда не смеется.
В 1992 году во всех газетах написали о больших переменах в Южной Африке.
В нем затеплилась надежда.
Он выжидал еще два года, до марта девяносто четвертого, а потом взял деньги, которые давно откладывал, поехал в Мбабане и сделал себе пластическую операцию. В Булембу он купил пикап «ниссан» и фальшивый паспорт, переехал границу и горными дорогами выехал в Барбертон. Нашел в центре городка телефон-автомат, набрал домашний номер родителей, но, прежде чем его соединили, его накрыло волной страха.
Что, если…
Надо подождать выборов. Ждать! Он ждал восемь лет, что значат еще несколько месяцев?
Через неделю в одном баре он услыхал про Стефа Моллера и поехал в «Хёнингклип». И только когда он решил жениться на Мелани Лоттеринг, он понял, что время пришло. Он может снова увидеть родных.
Я знал, где они должны прятаться, чтобы видеть ворота и подъездную дорогу. Я знал, откуда они меня ждут.
Они разбились на пары, потому что так им проще.
Мне тоже.
Я подошел с запада, потому что они сосредоточились на севере, а один из пары смотрел на юг. В прибор ночного видения я увидел их обоих — метрах в пятидесяти от моего гнезда, на дереве, где я ждал Донни Бранка и Стефа Моллера.
Мне никогда не приходилось иметь дела со снайперской винтовкой «галил». Я не знал, на какое расстояние настроен прицел. Я подполз к ним на расстояние двухсот метров и занял позицию. Двигаясь очень медленно и осторожно, устроился по возможности удобнее и прицелился.
Ветра нет. Я поймал в прицел плечо того, кто смотрел на юг, сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и нажал на спусковой крючок.
Ничего не произошло.
Я проверил предохранитель. Спущен. Потом я вспомнил, что это снайперская винтовка. У нее двухступенчатый спусковой крючок.
Я снова прицелился, вдохнул, выдохнул, нажал на спуск, нажал снова — и в ночной тишине прогремел выстрел. Я прицелился во второго — он подполз к напарнику. Когда в него вошла пуля, он дернулся.
И все стихло.
— Кто стрелял? — послышался голос Эрика.
Остались еще двое. Я не знал толком, где они находятся. Подозревал, что они на востоке — где-то за лиственным туннелем, в котором я беседовал с Донни Бранка. Я встал и затрусил туда, перебегая из одного укрытия в другое.
— Дейв, прием, Дейв! Кто стрелял? Ты что-нибудь видишь?
— Эрик, слышишь меня? — спросил я.
— Кто говорит, мать твою?
— Меня зовут Леммер, и я смотрю на тебя в прицел «галила».
Главное — все время разговаривать с ним. Говорящий человек ничего не слышит.
Он не ответил.
— Эрик, вы остались одни. А теперь объясни, почему мне не стоит нажимать на курок.
— Чего ты хочешь?
— Мне нужна информация.
Видеть их я не мог. Я стоял на двухколейной дороге между домом и воротами. Я водил стволом слева направо — медленно, но видеть их не мог. Еще дальше к востоку? Возможно.
— Какого рода информацию?
— У меня только два вопроса. Но, прежде чем отвечать, подумай хорошенько, потому что у тебя только одна попытка.
— Я тебя слушаю.
Я понимал, что он замышляет. Сейчас он подает знаки своему напарнику: смотри туда, смотри сюда. Их глаза ищут меня. Наверное, адреналин у них зашкаливает; они готовы стрелять.
— Бросьте оружие!
Я не мог продолжать их поиски. Если они меня заметят — вообще заметят движение, — они поймут, что я лгу.
— Я сказал, бросайте оружие!
— Ладно.
— Теперь вставайте!
Я ничего не видел. Они были ближе к воротам, чем я думал.
— Оба!
Я ждал. Тишина тянулась бесконечно.
— Что теперь? — спросил Эрик.
— Идите к дороге.
— К какой дороге?
— Дороге к дому.
— Ладно.
Но я ничего не увидел.
Неужели они поняли, что я блефую?
Я по-прежнему ни зги не видел.
Потом я различил шевеление — далеко внизу, на дороге.
— Мы на дороге!
— Идите к дому!
Они приближались, но были еще далеко, чтобы я различил их в темноте.
— Эрик, положи руки на голову!
Обе фигуры повиновались.
— Нет, не оба. Только Эрик!
Один из них опустил руки. Я подпустил их на сто метров, потом прицелился в бедро того, который не был Эриком. Я выстрелил, и он упал.
— Какого черта?!
— Ложись рядом с ним!
— Черт, Эрик, моя нога!
Я бежал, прячась за деревьями, к дороге — ближе к ним.
Второй стонал из-за ноги. Пятьдесят метров — потом я упал на живот на опушке и прицелился.
— Эрик, я истеку кровью!
— Заткнись, Каппис!
Теперь я ясно видел их. Эрик лежал рядом с Капписом.
— Ты бы лучше помог ему, — посоветовал я.
Эрик сел. Он сидел и смотрел на своего напарника.
— Помоги мне, Эрик!
Эрик сунул руку за пояс. Сначала мне показалось, что он собирается выхватить пистолет, но потом я увидел, что он расстегивает ремень.
— Господи, Каппис! — Он затянул ремень выше раны.
— Не помогает! — жалобным от страха голосом протянул Каппис.
— Лежи тихо, мать твою, я делаю все, что могу!
Эрик снял с себя рубашку и разорвал ее.
— Я же не врач какой-нибудь!
Он резкими движениями перевязал рану.
— Больше я ничего не могу сделать.
Каппис продолжал стонать.
— Настало время для ответов, — произнес я.
— Чего ты хочешь?
— У меня всего два вопроса. Отвечай быстро. Если будешь тянуть, я снова в него выстрелю. Только в другую ногу. Если ты мне солжешь, я выстрелю в тебя.
— Пожалуйста, не надо! — взмолился Каппис.
— Спрашивай, что хочешь!
— Считаю до трех. Если не ответишь, я выстрелю в него. Все в твоих руках.
— Спрашивай!
— Хорошо. Вопрос первый: на кого ты работаешь?
Он ответил не сразу.
— Раз.
— Гос-споди, Эрик!
— Два.
Ответ прокричал Каппис:
— «ЮКА»!
— Что это такое?
— Компания «Южный Крест авионикс». Авиационное электронное оборудование!
— Спасибо, — сказал я. — Теперь вопрос второй: кто отдал приказ убить Эмму Леру?
— О чем ты?
Эрик пытался выиграть время. Я выстрелил, нарочно целя рядом со стопой Капписа. Тот завопил от ужаса.
— Прошу вас, не надо! Это был Эрик!
— Каппис, мать твою, заткнись!
— Эрик, ты все прекрасно понимаешь!
— Слушай, — быстро сказал Эрик и посмотрел в мою сторону. — Приказ пришел сверху.
— Кто его отдал?
— Эрик, скажи ему!
— Раз, — сказал я.
Молчание.
— Два.
— Эрик, мать твою, скажи ему!
— Верних.
— Кто такой Верних?
— Квинтус Верних. Он председатель.
— Председатель чего?
— Совета директоров.
— Где он?
