Я знал там одного полковника, и он давно мне задолжал.
– И я сделаю пару звонков.
Тогда Терк сжал мою руку сильнее и отпустил.
– Вы правда хотите от меня избавиться.
– Скажем так: мне кажется, там тебе будет лучше. – Это было правдой. Более жесткие ограничения транспортной полиции наряду с четко регламентированным стилем управления могли пойти Терку на пользу. Ну, или полковник больше не будет мне должен до конца цивилизованной жизни.
Я выглянул из-за Терка и увидел, что в дверях стояла Вик. Она взглянула на него, когда он повернулся, что проверить, на что я смотрю.
– Господи, ну и дерьмовый видок.
Терк повернулся ко мне, прежде чем уйти.
– Удачи.
Я и не знал, что у него есть чувство юмора. Можно было бы спросить его о Шарпсе, но это казалось неуместным. Терк – не убийца и никогда им не будет.
Вик устроилась на стуле напротив меня, как обычно положив ноги на мой стол, и разложила пачку бумаг на коленях. Я снова сел.
– Не тереби ухо.
– Прости, – я снова опустил руку на колени. – Генри и Люциан спорят, отрежут ли мне его. Что там с баллистикой?
– Обе гильзы сходятся, – зашуршала она бумагами, – что не особо удивляет, в обеих те же химические составляющие, обе того же состава – 30 к 1… Стрелок тот же.
– Как там твои друзья в Вашингтоне?
Вик ненадолго уставилась на меня.
– В Куантико.
– Неважно. – Я достал ручку, снял колпачок и подчеркнул имя Джима Келлера. – Я всегда гадал, почему они не заманивали тебя назад.
– Есть одно место в Национальном центре анализа насильственных преступлений.
Я закивал.
– А надо будет каждый раз это повторять, когда снимаешь трубку?
– Еще есть вакансия в лаборатории анализов отпечатков пальцев ФБР и, конечно же, в Филадельфии.
Я медленно выдохнул.
– Ну, я всегда понимал, что мы не сможем удерживать тебя вечно.
Вик подняла глаза из-за бумаг, а затем вновь опустила, и мы надолго замолчали.
– Мы проверили винтовку Роджера Рассела…
– Я даже не знал, что она у тебя.
Она снова подняла голову, а потом саркастично склонила ее набок.
– Кто-то же должен тут работать, пока ты по лесу шастаешь.
– И?..
– Не сходится. И нам перезвонили из музея оружия. Арти Короткая Песня правда отдал им Шарпса 45–70 больше года назад.
– А еще Арти сидел в тюрьме округа Йеллоустон с субботы.
Вик театрально вытащила карандаш из-за уха и вычеркнула его имя из списка.
– Джим Келлер?
– Ничего. – Я прицепил колпачок к ручке и кинул ее к промокашке. – И это приводит нас к шайеннской винтовке мертвых.
Вик посмотрела на свои записи.
– Не сходится, но из нее стреляли много раз. Целую коробку.
– Двадцать раз? – Она кивнула. – Когда?
– Больше недели назад.
– Прямо перед убийствами?
– Ты когда-нибудь смотрел в дуло таких оружий?
Я вспомнил, как стоял у Омара.
– Да, один раз.
– Они ужасно пачкаются. Если стрелять из такой штуки двадцать раз и не чистить, то все взорвется у тебя перед лицом. – Она положила руки на колени. – Я выглянула в дуло, и оттуда даже неба не видно.
У меня зачесалось ухо, но, пожалуй, это хороший знак.
– Тогда зачем это делать?
– Ради практики? – Мы посмотрели друг на друга.
– Тогда твой друг Генри отпадает. Ему не нужна практика.
Я откинулся в кресле.
– Когда мы были на горе, он взял дробовик и отдал мне винтовку. Сказал, что я стреляю лучше него. – Затем я встал. – Пойду достану эту штуковину из машины и принесу сюда. Если ее украдут, я буду проклят еще сильнее.
– Она до сих пор у тебя в машине?
Я посмотрел через стол на ее макушку, пока Вик продолжала изучать записи.
– Я про нее забыл. – Она покачала головой, и я протянул руку и положил ей на плечо. – Кстати, спасибо за патроны.
– Что за хрень ты несешь?
– Та старая коробка с патронами, которая выглядит так, будто ей сто лет? – Вик не двигалась, но потертое золото медленно поднималось ко мне. – Пожалуйста, скажи, что ты оставляла на сиденье моей машины потертую коробку с патронами 45–70.
Я подождал.
– Ну, напротив винтовки.
Она ничего не ответила, просто смотрела на меня. Наверное, проверяла, не сошел ли я с ума. Да я и сам не знал ответ.
15
Когда мы дошли до машины, я с облегчением увидел через пассажирское окно патронную коробку. А то я уже подумал, что у меня психическое расстройство и эта коробка – очередное видение.
– Ты видишь коробку на сиденье?
Вик заглянула через мое плечо и повернулась ко мне.
– Какую коробку?
Я едва заметно кивнул.
– Очень смешно.
Я открыл дверь; дуло шайеннской винтовки мертвых было направлено прямо на нас. Коробка лежала на сиденье в том же месте, куда я ее положил после краткого осмотра. Я сунул руку во внутреннюю подкладку кармана куртки, взял через нее коробку и показал Вик.
– Она лежала здесь, когда ты приносила мне винтовку?
– Нет.
Я перевел взгляд на коробку.
– Кто-то пользовался моей машиной, пока меня не было?
– Нет. Ты оставлял ключи?
– В офисе, на тот случай, если кому-то придется ее передвинуть.
– Становится все интереснее.
Я положил маленький картонный контейнер на свой стол вместе с винтовкой и сел в кресло, а Вик прислонилась к краю стола, скрестив руки на груди. Мы оба смотрели на эту штуковину так, будто она могла вскочить, сделать сальто назад и убежать. Перед нами лежала маленькая потрепанная коробочка с помятыми углами и неровными краями. Черная печать выцвела и потерлась, но ее все еще можно было разобрать. Надпись была набрана разными шрифтами, но такими же витиеватыми, как и дополнение от руки. На каждой стороне был цветочный узор и ряд линий, которые заключали в себе слова: «В этой коробке содержится 20 металлических патронов, изготовленных компанией Sharps’ Rifle Mf’g Co., Харт-Форд, Коннектикут». Еще там была большая дыра, в точности размером с 45-й калибр, чуть ниже и левее центра, рядом с которой карандашом было нацарапано «370 метров». Почерк был старым, размашистым и детальным. Было похоже на запись шерифа в старых журналах. Было в нем что-то знакомое, и, если расстояние было указано точно, такой выстрел пугал.
Когда я снова поднял взгляд, Вик смотрела на меня.
– Чего стоим, ждем Рождества?
Я взял две ручки из своей разбитой кружки «Денвер Бронкос», осторожно придержал коробку одной, а другой открыл. Не стоит оставлять на ней еще больше отпечатков пальцев. Я немного сгорбился и положил подбородок на руку, продолжая смотреть в коробку.
– Если им больше ста лет, разве они не должны быть потертыми?
– Должны.
– Но они не потерты.
Вик посмотрела в коробку из-за угла, будто боялась, что из нее что-то выпрыгнет.
– Их будто вчера достали.
Я надавил ручкой на картонную перегородку и медленно перевернул коробку, из-за чего два патрона выкатились на промокашку; оба они были пустыми, ими уже стреляли. Я повернул один из них ручкой, чтобы увидеть вмятины сбоку. Затем повернул другой, и он был таким же.
– Минус два.
Я снова надавил на перегородку, и из коробки выпали еще два патрона. Они были полными и неповрежденными, как и все остальные.
– Тебя не настораживает, что два патрона уже стреляные?
– Ты про то, что число соответствует количеству трупов?
– Вроде того.
Я посмотрел на блестящую поверхность ближайшей гильзы и отчетливо разглядел узоры, напоминающие отпечатки пальцев. Кто бы ни держал эти патроны, он был неосторожен, и пока я осматривал другие гильзы, то видел все больше отпечатков. С моей удачей тот человек, который их оставил, окажется похороненным семьдесят лет назад.
– У тебя осталась та гильза от Омара?
– Да.
Вик пошла в свой кабинет и вернулась с гильзой. Пока ее не было, я перевернул коробку. На обратной стороне была еще одна дыра, через которую прошел выстрел – впечатляет до такой степени, что даже не верится. Я посмотрел на почерк и был уверен, что видел его раньше. Когда Вик вернулась и передала мне пулю Омара, то наклонилась, чтобы рассмотреть гильзы на промокашке.
