– Ты в порядке?
– Да, – он заморгал. – Только спать хочу.
Генри выглянул с пассажирской стороны Пули, и я увидел, как напряглись мышцы на его лице, когда он улыбнулся Мелиссе. Его рука потянулась к окну, и я был уверен, что ее рука тоже была протянута в его сторону. Генри отдал мне винтовку. Я помедлил, чтобы собраться с мыслями и дать им возможность побыть вдвоем, а потом открыл дверь и направился к задней части машины. Этого я и пытался избежать, личного контакта, но вот она, а вот я, рядом с ней.
Мелисса обнимала Генри, и я поразился тому, как она выросла. Мелисса стала выше, все еще худощавая, но также подтянутая и, несмотря на недостатки, присущие фетальному синдрому плода, в ней чувствовалась характерная для шайеннов грация и красота. Ее лицо повернулось ко мне. Я не видел этого лица, не считая того мимолетного взгляда на празднике, больше трех лет. Ее брови все еще изгибались словно в вопросе, а складки с внутренней стороны глаза придавали изящную форму. В честь золотой осени и несмотря на приближающуюся зиму Мелисса была одета в серые фланелевые спортивные шорты и футболку с надписью «ЛЕЧЕБНЫЙ ЦЕНТР ШАЙЕННОВ, РЕАБИЛИТАЦИЯ». Я так и стоял с винтовкой в руке, не в силах пошевелиться, пока Мелисса оторвалась от Генри и сразу же прижалась ко мне. Я держал винтовку так, чтобы не касаться ею Мелиссы, а другой рукой обнял ее за плечи. Генри молча забрал оружие. Через какое-то время Мелисса отстранилась и посмотрела на меня.
– Вам грустно?
Я рассмеялся, хотя слеза вот-вот угрожала сползти с уголка глаза.
– Нет, я рад тебя видеть.
Она улыбнулась, и мне казалось, что в церковном окне взошло солнце.
– Я тоже рада вас видеть.
Генри отошел и направился к дому с Шарпсом, пока мы с Мелиссой разговаривали. Она держала руку на моем предплечье, пока мы говорили, будто наша встреча могла быть мимолетной и лучше было не рисковать. Она получила частичную баскетбольную стипендию в колледже Южной Дакоты и вернулась со своих специальных занятий только для участия в турнире. Мелисса спрашивала, смогу ли я приехать к ней домой через полторы недели и отметить День благодарения с ней и ее тетями. Она заверила меня, что Лонни тоже будет там. Я спросил, где Лонни сейчас.
– В доме, спорит с моей тетей Арбутус. Она попросила меня выйти и посидеть в машине. Хорошо, что вы приехали. Мне было скучно.
Пока она говорила, послышался шум. Дверь-перегородка распахнулась, и самая грозная из теток спустилась с крыльца и направилась к нам. Генри выкатывал Лонни вслед за ней с винтовкой и маленькой черной пластиковой коробкой на коленях. Тетя Мелиссы резко остановилась, когда увидела меня. Я не был официально знаком с Арбутус Маленькой Птичкой и раньше выдерживал ее грозный взгляд издалека. Я ей не нравился, но, думаю, не столько потому, что я был белым шерифом, сколько потому, что я общался с Генри.
– Здравствуй, Арбутус.
Она перевела взгляд на Мелиссу.
– Садись в машину.
Я сделал глубокий вдох и взял Мелиссу за руку. Она дрожала.
– Арбутус, можешь объяснить, что здесь происходит?
Она не ответила, а просто стояла, опустив руки по бокам, пока Генри вез Лонни за ней. Арбутус повернулась и выплюнула:
– Надеюсь, ты счастлив, что приехал шериф.
Глаза Лонни действительно загорелись при виде меня.
– Привет, шериф.
– Привет, Лонни. Что происходит?
– А, моя сестра не хочет оставлять мне дочь на праздники. Да, так и есть.
Я взглянул на Генри, который просто пожал плечами, а потом снова на железную тетю.
– Почему?
– Я везу ее домой.
– Ну, ты можешь объяснить мне, почему Мелисса не может отметить День благодарения со своим отцом?
– Я не обязана с тобой разговаривать, – ответила она спустя мгновение.
– Верно, но я могу взять рацию, вызвать сюда одного из индейских полицейских, и ты поговоришь с ним. – Я рисковал, но большинство людей на резервации ненавидели свою полицию еще больше, чем нас. Мы были просто белыми. А они были яблоками – красными снаружи, белыми внутри. Арбутус молчала. – Так пойдет? Уверен, мы сможем все решить.
– Я нашла пиво у него в холодильнике.
Я повернулся и взглянул на Лонни.
– Это правда, Лонни? – Боже, как будто я не знал ответ.
– Да, правда. Да, так и есть. – Он продолжал улыбаться. – Оно стоит там как напоминание и явный соблазн. От невидимого соблазна никакого толку.
– И сколько это пиво там стоит?
– Где-то полтора года.
Арбутус скрестила руки, но повернулась к нему лицом. Уже какой-то прогресс.
– И почему я его там не видела?
Он заморгал за толстыми очками.
– Банка стояла за маринованными свиными ножками. Ты никогда их не двигала. Мгм, да, так и есть.
Выражение ее лица явно давало понять, что это правда.
– Арбутус, может, Лонни приедет к тебе на День благодарения? – Я немного подождал перед следующим предложением. – И не могла бы ты позволить Мелиссе остаться здесь на ночь, может в пятницу, после Дня благодарения? – Она молчала, но повернулась ко мне. – Ну что, в пятницу?
– Садись в машину, Мелисса.
Арбутус начала открывать дверь, но замерла при голосе Мелиссы.
– А можно шериф тоже придет на День благодарения?
Арбутус повернулась, чтобы посмотреть сначала на Мелиссу, потом на меня. Она была той еще старой грымзой, но я заметил, как ее стальной взгляд немного смягчился.
– Мы всегда рады Уолтеру. – Она снова потянулась открыть дверь, но не отводила от меня взгляд. – Ты знаешь, где я живу. Мелисса, сядь уже в машину.
Маленькая рука в моей начала отстраняться, и Мелисса приблизилась, чтобы чмокнуть меня в щеку.
– Увидимся через пару недель.
– Сделаю все возможное. – Она замерла. – Я приеду.
Улыбка вернулась, и я смотрел, как Мелисса обошла машину и села, то есть почти, потому что потом она сразу же выскочила, побежала к дому и обняла на прощание папу и дядю.
Я прислонился к кузову своей машины, скрестил руки и опустил взгляд.
– Как дела, Лонни?
– Хорошо, а у тебя?
– Ничего. Ты оставил мне подарочек?
Он посмотрел на Генри через толстые линзы, и полуденное солнце отсвечивало от его металлической оправы. Затем он повернулся ко мне и улыбнулся.
– Мгм, да, оставил.
Я кивнул.
– Как ты открыл мой пикап?
– Да эти новые машины так легко вскрыть, а еще у двери в твой кабинет висят ключи. Да, так и есть.
Надо будет перевесить ключницу.
– Зачем ты оставил мне патроны?
– Ты сочтешь меня сумасшедшим, если я отвечу. – Его улыбка казалась слабой, когда он поднял взгляд.
– Лонни, я уже столько всего сумасшедшего повидал, что не удивлюсь.
– Древние сказали мне, что тебе нужна будет помощь, – кивнул он. – Да. Когда я потерял ноги, они начали со мной говорить. Думаю, потому что теперь мои ноги у них. Они рассказывают мне часть событий.
– Часть?
– Да, потому что там только моя часть. Когда-то я полностью к ним перейду, и они расскажут мне все.
– Надеюсь, ты услышишь это нескоро, Лонни, – улыбнулся я и опустил взгляд на винтовку на его коленях. – Лонни, ты стрелял из этой винтовки?
Казалось, ему по-настоящему стыдно.
– Я разозлился и стрелял в забор на заднем дворе.
Интересно, во что бы стрелял я, если бы с моей дочерью сделали то же, что и с его. На задворках моего сознания появилась картина, как Лонни поздно ночью стреляет по своему забору. Я почти уверен, что немного подпрыгнул, когда в машине зашипела рация. Голос Руби прорывался через стекло и зашифрованные километры:
– Прием, первая линия.
Наверное, это была информация от Дэйва или Эсперов, но часы приборной панели показывали лишь полтретьего; может, что-то про Джима Келлера. Я открыл дверь и взял рацию.
– База, это первая линия. Говорите.
Помехи.
– Уолт, Джордж Эспер опять сбежал.
Я навалился на дверь и положил лоб на рацию в руке.
– Да ты издеваешься.
Помехи.
– Он украл машину Ферга. Вик его преследует.
