Действие:
Тот самый, но уже без швабры. И озабоченный – совсем не наглый. И маленький. Соратник по детским играм, кол ему в зад. Только как зовут его… как звали его… убей, не вспомнить. Он был рядом, рукой подать – сидел на собственном столе, устроив куцую задницу возле телефона. И более никого. Сцена уже успела очиститься от статистов: послушные ученицы удалились, чтобы не мешать мужской беседе.
– Что с тобой сделали, бедолага, – сказал тренер почти сочувственно. – Знаешь, меня самого до сих пор пугают такие фокусы. Трудно привыкнуть…
– Мне нужен врач, – натужно сообщил пленник. – Рука.
– Да уж вижу, что стало с твоей лапой. Хорошая у меня помощница, правда? Местная звезда.
– У тебя медика здесь нет? – Майор был настойчив и проницателен, согласно должности. – Тогда развяжи меня, я сам.
Тренер отозвался:
– Борис, не будь идиотом.
Некоторое время пленник молчал, изо всех сил стараясь не быть таковым. Боль ожесточенно рвалась сквозь горло, и не хватало зла, чтобы сдерживать ее… По спине текло. Было плохо: зла не хватало… Его бывший одноклассник, как выяснилось, наоборот, пребывал в ностальгическом расположении духа:
– Ты женат, Борис?
– Странный, однако, вопрос, – постарался улыбнуться товарищ майор. – Женат семнадцать лет. Дочка есть. А ты?
– Я? У меня все в порядке. Жену-то любишь?
Гость вскинулся, дернулся. Над ним издеваются! Хотя… Не похоже. Может, и есть в этом тактический смысл – повспоминать друг у друга на груди? Со слезами умиления…
Он ответил, продолжив самоистязание:
– Ты не изменился, я погляжу. Раньше тоже, чуть что – на совесть налегал. Люблю я жену, люблю. Как пес конуру. Попробуй, не люби эту дуру, если она сразу генералу… – он вдруг замолк, прикрыв омертвевший взгляд дергающимися веками. Потому что мозг парализовало несуразным ощущением, будто он кому-то нечто подобное уже говорил. Кому? Сумасшествие…
– Чего-то у меня с головой, – уверенно прибавил майор и разлепил глаза. – Не обращай внимания.
– Да, – согласился тренер. – Да, конечно. – А твоя голова как, не дурит? У тебя, кажется, сотрясение было… Правильно, в шестом классе. Слушай, ты уж извини меня. Ну, за то… за скамейку, помнишь? Злой я был, дурак, балбес слюнявый.
– Людям твоей профессии не положено извиняться, – пошутил тренер. – Выговор дадут.
– Ничего, потерплю. Ты, помню, был хлипкий, я тебя лупил частенько. Смешное было время… Вот уж не думал, что ты спортсменом заделаешься.
– Какой из меня спортсмен? Я учу людей, девчат моих милых. А ты, оказывается, опером служишь?
Вопрос кое-что напомнил. И сразу стало легче держать боль, и глупые надежды, вызванные нежданной встречей, сразу сменились конкретными рабочими чувствами.
– Промахнулся, – сказал майор, – не опер я. Из внутренних войск, из Отрядов по поддержанию. Слыхал? Ты бы развязал меня в самом деле, а то ребята на улице начнут волноваться.
– На улице тебя только «жигули» ждут, – живо отреагировал тренер. – Точнее, во дворе, правильно? Личный автотранспорт, надо полагать. Признавайся, заправленный казенным бензином? – Он внезапно сделался серьезным. И подтянутым. Таким же, каким была вечность назад его сановная добыча. Соскочил со стола, склонился над потным телом в кресле и принялся бесстыдно шарить по чужим карманам. От него пахнуло духами.
– С-сволочь, – привычно, но искренне проговорил товарищ майор. – Кол всем вам в…
– Ага, – сказал тренер, выуживая красную книжицу. – Ну-ка, полюбопытствуем… Действительно. Демонстрации, значит, разгоняешь? Прямо с передовой к нам?
Он не ответил. Он в упор смотрел на врага, растягивая тяжелым дыханием резиновые бинты. А тот был деловит и точен в движениях, с-сволочь поганая.
– Билет, – вслух удивился враг. – На сегодня! Собираешься уезжать?
– Ты ведь пожалеешь, – прошептал майор и в очередной раз спрятал зрачки от света. – Что за мерзость у тебя тут творится… – Вдоль несуществующей руки катили волны – прямо в голову. Гигантские валы. Прилив, отлив, прилив, отлив.
– Ты собрался уезжать? – терпеливо повторил тренер.
– В командировку.
– Куда?
– В Архангельск, там же написано.
– Тоже по делу, связанному с женщиной-монстром?
– Причем здесь… Горячая точка, газеты надо читать.
– А почему ты решил, что в моем клубе можно найти женщину-монстра?
Товарищ майор не выдержал, сорвался:
– Да вы что, все тут с ума посходили! Дочку я ищу, одну из твоих учениц! У меня из письменного стола кое-что пропало… Случайно обнаружил, буквально час назад. Открыл нижний ящик…
– Какую дочку?
– Родную, идиот! Шляется сюда по вечерам, силу качает.
– Милита? Милита Борисовна…
– А-а, ты не догадывался, – хрипло обрадовался пленник. – Я тоже не догадывался, что каждый месяц плачу тебе за труды, бывшему доходяге.
Тренер сморщил лоб.
– До чего мир тесен, просто жуть. Знал я, конечно, что отец у девочки работает где-то там, мы друг о друге все должны знать. Но как-то в голову не пришло…
– Ты куда ее сегодня послал? – резко кинул вопрос товарищ майор. Постарался резко кинуть. Остаток сил собрал на это.
– Я?
– Спрашиваю официально. В клубе ее нет. Ты дал ей какое-нибудь поручение?
Тренер гадко похмыкал:
– Отвечаю официально: в нашем учреждении, в отличие от вашего, свобода, равенство и братство. Если она не пришла сегодня заниматься, значит нашла дела поважнее.
И, склонив голову набок, посмотрел на жертву. Изучал? Фантазировал? Впервые в жизни посмотрел на друга своего счастливого детства сверху вниз. А майора одолели вдруг невероятно важные фразы: его потухший было облик вновь полыхнул горячечной злостью:
– Хватит валять дурака, гаденыш! Мне больно, не видишь! Больно!
Дверь в кабинет мистически приоткрылась. Возникла староста-«сержант», как всегда без стука. Молодая девчонка, прекрасно накачана, на вид мало чем отличается от прочих – таков портрет. Молча поманила пальцем и исчезла. Жест, прямо скажем, хамский, вне пошлых мирских условностей. Как и положено.
– Больно, – задумчиво повторил тренер.
Он вышел, плотно закрыв помещение.
Из внешнего фона:
– Учитель, тут новое дело. Кто-то спер из сейфа канат и шприц-тюбик. Я только что туда лазила, клала опросники, которые заполнили кандидатки.
– Что?
– Фигня какая-то. Вчера еще были, точно.
– Шприц-тюбик?.. У нас же нет наркоманок!
– Само собой, нет.
– Канат, говоришь… Слушай, старушка милая, это же срам. Кто из девчат мог так опозориться? Есть версия?
– Надо подумать. Я ведь как усекла, сразу к вам. Бросила там кандидаток…
– Ладно, потом вместе подумаем.
– Учитель, значит, сегодня все отменяется?
– Сегодня, дорогая моя, все и так бы отменилось, и без этой дурацкой кражи. Из-за нашего гостя. Задал он нам задачку… Но ты не волнуйся, завтра я попробую достать новые и канат и шприц. Так что готовься, не расслабляйся.
– А он кто?
– Кто?
– Ну, гад этот. Мент. Чего ему было нужно?
– С ним глупо получилось, моя милая. Он случайно сюда забрел, по личному делу, можно сказать. А мы с тобой в панику.
– Случайно? На фига он тогда девчонок про женщину-монстра выспрашивал?
– Надо было мне самому поговорить с девчатами. Может, он просто шутил, хвост распушил… Не знаешь, как менты шутят?
– Гад. Гад.
– Спокойно, спокойно. Кстати, что там с нашими кандидатками? Угомонились?
– Лежат в релаксационной, слушают раги. На опросники потратили по пять минут каждая. Суть теста я им еще не объясняла, но они жаловаться не побегут, гарантирую.
– Вот и славненько. Хотя, ты меня так жутко скрутила, что было бы странно, если бы они сразу не утешились. Ты молодец, моя радость. Что бы я без тебя делал?
– А как они вообще, годятся?
– Рыжая, возможно, бросит заниматься. Типичная эмансипе. Зато другая мне понравилась. Тихая-тихая, а в глазах такая тьма появилась, ты бы видела! Смотри, она тебя еще за пояс заткнет… Ладно, постой здесь, я все-таки сбегаю, девчат порасспрошу.
– Да, учитель.
Эмоциональный фон: Ясен из действия
Внешний фон: Отсутствует
– Что это было? – спросил он. – Карате?
Милита устало махнула рукой. И в который раз он отчетливо понял: его она нисколько не презирает. Не презирает узких плеч, не презирает худых рук. Может, ей просто не до того? А может… Нет, чушь собачья! Просто она озабочена, напряжена, даже взвинчена. Ожидание – трудная штука. А он – ее помощник. Свой. Худосочный, комплексующий, болтливый, но свой.
– Нашел японку! Это называется «приемы рукопашного боя».
– А где научилась?
– Папа тренировал. После того, как в детстве у меня одна история случилась, он за меня взялся. К тому же я в спортивном клубе занимаюсь атлетической гимнастикой, рассказывала же.
– Ну, это и так видно, – тонко польстил он. – Мощь, даже страшновато.
