Однако фраза «Вы лжете» подразумевала, что труп спрятан именно там, где-то неподалеку от него, где-то в доме. В таком надежном месте, что ему незачем беспокоиться, незачем даже проверять сохранность тайника.
Таким образом, это поражение принесло мне хоть бесплодную, но своего рода победу. Впрочем, для меня она не стоила и выеденного яйца.
Торвальд стоял ко мне спиной, и я не видел, что он делает. Я знал, что телефон находится где-то впереди него, но мне казалось, что он, задумавшись, остановился около аппарата случайно. Он слегка наклонил голову — это все, что я мог разглядеть. Я не заметил, двигался ли его локоть. А если двигался его указательный палец, увидеть это было невозможно.
Он простоял так одну-две минуты и наконец отошел в сторону. В комнате погас свет; больше я его не видел. Он даже не решался, как бывало, зажечь в темноте спичку.
Поскольку мои мысли уже не отвлекала необходимость следить за ним, я направил их по иному руслу и постарался восстановить в памяти кое-что другое — то встревожившее меня нарушение синхронности движений, которое я заметил сегодня днем, когда агент по найму или домовладелец одновременно с Торвальдом перешли от одного окна к другому. Наиболее отчетливо я мог вспомнить только следующее: это напоминало ощущение, которое возникает, когда смотришь на какой-нибудь движущийся предмет сквозь скверное оконное стекло, дефект которого на секунду искажает очертания предмета. Однако тут дело обстояло иначе. Окна были раскрыты и между теми людьми и мной не было никаких стекол. И я тогда не смотрел в подзорную трубу.
Раздался телефонный звонок. Это Бойн, подумал я. Кроме него в такой час звонить некому. Быть может, он вспомнил, как на меня набросился… Я беспечно сказал «Алло», не изменив голоса.
Никакого ответа.
— Алло? Алло? Алло? — Я продолжая демонстрировать тембр своего голоса.
Ни звука.
Наконец я повесил трубку. В той квартире по-прежнему было темно.
Перед тем как уйти на ночь, ко мне заглянул Сэм. После бодрящего возлияния у него немного заплетался язык. Он промычал что-то вроде: «Я п-пошел, а?» Я слышал это лишь краем уха. В тот миг я думал только о том, на какой бы еще крючок подцепить Торвальда, чтобы он наконец выдал мне свой тайник. И я махнув рукой, рассеянно отпустил Сэма.
Слегка пошатываясь, он спустился по лестнице на первый этаж, и вскоре я услышал, как за ним закрылась входная дверь. Бедняга Сэм, не очень-то он привык к спиртному.
Итак, я остался в доме один, со свободой передвижения в пределах кресло — кровать.
Внезапно в той квартире на секунду снова зажегся свет.
Он ему для чего-то понадобился — скорей всего, чтобы найти какую-то вещь, которую он сперва напрасно пытался отыскать в темноте, но в конце концов понял, что без света ему не обойтись. Он нашел это почти мгновенно и сразу же метнулся обратно к выключателю. Обернувшись, он бросил взгляд во двор. Он не подошел к окну, а просто быстро посмотрел в ту сторону.
В этом взгляде меня поразило нечто новое, отличавшее его от тех, что я наблюдал раньше. Если можно дать определение такому переменчивому явлению, как взгляд, то я назвал бы этот взгляд прицельным. То не был рассеянный, блуждающей взгляд — он был направлен в определенную точку. Торвальд не осматривал двор, не обводил глазами дома напротив, чтобы постепенно перевести их направо, на заднюю стену моего дома.
Этот взгляд сразу отыскал мое окно. И исчез. Погас свет, и сгинул во мраке сам Торвальд.
Порой явления воспринимаются только нашими органами чувств, без участия сознания, которое не вникает и их истинный смысл. Мои глаза видели тот взгляд. Мое сознание отказалось выплавить из увиденного правильное умозаключение.
«Он ничего не значит, этот взгляд, — подумал я. — Всего лишь случайный выстрел, который неожиданно попал в центр мишени».
Замедленная реакция. Безмолвный телефонный звонок.
Чтобы узнать голос? И вслед за этим напряженная темнота, в которой мы оба могли играть в одну и ту же игру — украдкой, невидимые друг для друга, вглядываться в квадраты окон противника. Недавняя вспышка света — стратегическая ошибка, но он не мог поступить иначе. Его прощальный взгляд, излучавший лютую злобу. Все эти факты осели на дно, не растворившись. Мои глаза сделали свое дело, это сплоховал мой мозг, вернее, он запоздал с выводом.
В знакомом прямоугольнике, образованном задними стенами домов, было очень тихо. Тишина словно затаила дыхание. И вдруг в нее вторгся возникший из ниоткуда звук. Молчание ночи пронзила характерная трель сверчка. Я вспомнил о примете Сэма, которая, по его словам, всегда сбывалась.
Если это так, плохи дела у кого-то в одном из этих дремлющих вокруг домов…
Сэм ушел каких-нибудь десять минут назад. А теперь он вернулся, видно, что-то забыл. И все из-за этой выпивки.
Может быть, шляпу, а может, даже ключ от своей лачуги на окраине. Он знал, что я не могу сойти вниз и впустить его, поэтому старался открыть дверь без шума, наверное, думая, что я уже заснул. Снизу до меня доносилась лишь слабая возня у замка входной двери. Это был один из тех старомодных домов с крыльцом и незапиравшейся наружной дверью, створки которой свободно хлопали всю ночь; затем шел тесный вестибюль и наконец еще одна дверь, которая открывалась простым ключом. От алкоголя его рука несколько утратила твердость — впрочем, он и раньше иногда открывал этот замок не сразу. С помощью спички он нашел бы скважину быстрее, но ведь Сэм не курит. Вряд ли у него при себе есть спички.
Теперь звук прекратился. Должно быть, он махнул на это рукой, на это неизвестное мне дело, отложив его до завтра.
В дом он не вошел — мне слишком хорошо был знаком тот грохот, с которым за ним обычно захлопывалась предоставленная самой себе дверь; сейчас же я не услышал ничего похожего на стук.
И вдруг меня осенило. Почему именно в этот миг — я не знаю. Дело тут в неких таинственных процессах моего сознания. Это вспыхнуло, как порох, к которому после долгого путешествия по шнуру наконец подобрался огонь.
Вышвырнуло из моей головы все мысли о Сэме, о входной двери, обо всем. Притаившись, это выжидало там с сегодняшнего послеполудня и только сейчас… Еще одна замедленная реакция. Будь она трижды проклята.
Оба они, агент по найму и Торвальд, одновременно отошли от окон гостиных. Слепой промежуток стены, и вот они вновь появилась у окон кухонь, как прежде, один над другим. И как раз тогда возникла обеспокоившая меня помеха, ошибка или еще что-то. Человеческий глаз вполне заслуживает доверия. Был нарушен не ритм их движения, а их параллельность, или как там это называется. Отклонение шло по вертикали, а не по горизонтали. Получился как бы «прыжок вверх».
…Наконец-то. Теперь я знал все. И не мог ждать.
Слишком уж это было здорово. Им нужен труп? Пожалуйста.
Как бы он ни был обижен, Бойну теперь не отвертеться от разговора со мной. Не теряя времени, я набрал в темноте номер его полицейского участка, отыскивая на ощупь отверстия диска. Он поворачивался почти бесшумно, только слегка пощелкивал. Даже тише, чем тот сверчок…
— Он давно ушел домой, — сказал дежурный сержант.
Я не мог ждать.
— Ладно, тогда дайте мне его домашний телефон.
Он на минуту отошел, потом вернулся.
— Трафальгар, — произнес он. И ничего больше.
— Что? Трафальгар, а дальше?
Молчание.
— Алло? Алло? — я постучал по аппарату. — Телефонистка, меня прервали. Соедините меня с тем же номером.
Она тоже не отозвалась.
Меня не прервали. Был перерезан мой провод. Это произошло внезапно, как раз посреди… А так перерезать его можно было только где-то здесь, в доме. Снаружи он уходил под землю.
Замедленная реакция. Теперь уже последняя, фатальная, слишком запоздалая. Безмолвный телефонный звонок. Взгляд оттуда, безошибочно попавший в цель. «Сэм», пытавшийся незадолго до этого вернуться.
Смерть была где-то здесь, рядом со мной, в доме. А я не мог двигаться, не мог встать с этого кресла. Если бы мне и удалось сейчас связаться с Бойном, все равно уже слишком поздно. Я мог бы, конечно, крикнуть во двор в расчете на спящих за всеми этими окнами соседей. Мой крик заставил бы их броситься к окнам. Но он не мог заставить их вовремя примчаться сюда. Когда они сообразят, из какого дома этот крик доносится, он уже смолкнет, все будет кончено. Я не открыл рта. Не потому, что я такой храбрый, а просто, судя по всему, это было бесполезно.
Через минуту он будет здесь. Наверное, он уже на лестнице, хотя я и не слышал его шагов. Ни малейшего скрипа. Скрип был бы очень кстати — указал бы, где он сейчас находится. А так я был словно заперт в темном помещении наедине с бесшумно извивающейся коброй.
У меня в комнате не было никакого оружия. На стене висела полка с книгами — я до них мог в темноте дотянуться.
