что она видит связи там, где их нет. Было легко скрыть видео не только от Дэна, но и от самой себя, и продолжать вести себя так, будто ее самая большая проблема – отсутствие транквилизатора.
Но потом Майя вспомнила лицо мертвой женщины, не так уж сильно отличающееся от ее собственного, только более молодое и, быть может, более наивное. Насколько вероятно, что и она, и Обри, с разницей в семь лет, без причины упали замертво в присутствии Фрэнка. Она полагала или, по крайней мере надеялась, что Дэну это покажется подозрительным.
– Она похожа на тебя, – заметил он.
Нельзя было отрицать, что Фрэнк предпочитал определенный типаж.
– Пацанка, – продолжал Дэн.
– Он был впечатляющим рассказчиком…
Женщина на экране подалась вперед.
– Что за чертовщина?! – Дэн наблюдал, как Фрэнк трясет женщину за плечи, беззвучно крича. – Подожди, – произнес он. – Она же не…
– Да! – Майя обхватила себя ладонями, сжала концы рукавов в кулаках. – Я навела о ней справки. Кристина Льюис. Ей было двадцать два.
– Ничего не понимаю. Что случилось?
Майя медленно покачала головой.
– Не знаю. Но я думаю, он… – Она была не в силах произнести это после стольких лет: так глубоко она запрятала эти слова. – Я думаю, это сделал он.
Глаза Дэна расширились.
– Сделал что? Убил ее?
Она кивнула.
– Каким образом?
– Я не знаю. – Дэн смотрел на нее, ждал продолжения. Она сглотнула. – Ты помнишь, я рассказывала тебе о своей подруге Обри?
– Конечно. Та… которой не стало. – Он говорил осторожно, зная, как ей тяжело.
Майя рассказала ему об Обри и о том, что она мертва, но не ответила на единственный вопрос, который возникает у каждого, когда он узнает о чьей-то смерти: как это произошло? Тогда Майя не хотела откровенничать, но теперь ей пришлось.
– Обри умерла, – произнесла она медленно, – точно так же, как Кристина. Она просто… рухнула. Я видела, как это произошло.
Растерянность на лице Дэна обнадеживала.
– Что сказал судмедэксперт?
– Есть такой термин, обозначающий ситуации, когда они не могут понять, что убило человека: «внезапная необъяснимая смерть». Это бывает крайне редко и почти всегда в тот момент, когда человек спит. Он просто больше не просыпается.
– Вау. Это… ужасно.
– Но видишь ли в чем дело. Обри не спала, когда это случилось, она разговаривала с Фрэнком.
Дэн наклонился ближе к экрану ноутбука, перемотал видео и пересмотрел ту часть, где умирает Кристина. Затем он посмотрел его снова. Майя наблюдала за ним, надеясь, что он сможет уловить то, что она пропустила. Но когда он заговорил снова, в его голосе звучало недоумение.
– Так как же он ее убил?
Как будто у него есть какая-то сила… Именно это Майя сказала полиции, когда ей было семнадцать, но теперь она была умнее и понимала, что должна звучать рационально.
– Я никогда этого не понимала, – ответила она, – но если кто и способен на нечто подобное, так это Фрэнк.
Дэн нахмурил брови.
– Полиция его не допрашивала?
– Они отпустили его. – Ее плечи поникли.
– Ясно… а что насчет Кристины Льюис? Что известно о том, как она умерла?
Она услышала сомнение, закравшееся в его голос, и ощутила старый вкус гнева, который охватывал ее всякий раз, когда кто-нибудь – полиция, доктор Барри, ее собственная мама – не верили ей.
– Вот, – проговорила она, открывая на своем компьютере статью в Berkshire Eagle [8]. – Это все, что мне удалось найти. – Она смотрела, как Дэн читает статью, и осознавала, что это не поможет.
В статье говорилось, что Кристина родилась в Юте, была художницей и работала продавцом билетов в музее Беркшира [9]. Либо ее смерть действительно была такой необъяснимой, какой казалась, либо прессе сообщили не все.
После изложения того, что произошло – практически пересказа видео, – в статье была напечатана цитата ее скорбящего бойфренда Фрэнка Беллами: «Просто в голове не укладывается. Я очень сожалею, что не смог ничего сделать».
Майю расстроили не его слова, а тот факт, что в статье он был представлен в качестве свидетеля.
– Здесь говорится, что смерть не рассматривается как подозрительная, – отметил Дэн. – Полиция допросила Фрэнка, поскольку он там присутствовал.
Майя усмехнулась.
– То же самое было в прошлый раз.
Дэн внимательно посмотрел на нее – напряженная поза и вспотевшие виски, тяжелые мешки под глазами.
– С тобой все в порядке?
– Да, просто я расстроена.
Казалось, это его не убедило. Даже обеспокоило.
– Что происходит? – настаивал он. – Что-то было не так еще до того, как ты обнаружила это видео.
Она могла бы рассказать ему о таблетках. Но Дэн не поверил ей насчет Фрэнка. Он пытался, но у него ничего не вышло. Сказать ему, что она переживает ломку, значит только ухудшить ситуацию.
– Просто видеть, как умирает та девушка… – Она замолчала.
– Могу себе представить. Должно быть, было очень тяжело потерять свою лучшую подругу.
Ее глаза наполнились слезами. Она отвела взгляд. Любой другой, скорее всего, понял бы, насколько она расстроена, и принялся утешать. Но в отличие от нее Дэн легко говорил людям то, что они, возможно, не хотели бы слышать. Она ничего не хотела в нем менять, но это причиняло боль. Не было никого, чьему мнению она доверяла бы больше, и если он не верил, что Фрэнк мог убить Кристину, то, вероятно, был прав.
И у Майи все-таки паранойя.
Она знала, что торт получится отменным. Насыщенный шоколадный вкус, посыпка из орехов пекан. И он прекрасно будет смотреться на подставке, которую она купила специально для этой цели. Майя хотела произвести впечатление на маму Дэна, известную фотожурналистку. Торт должен быть идеальным, и так будет, потому что Майя научилась печь у своей мамы – Бренды Эдвардс, которая в свою очередь научилась у своей, и так далее. Целая вереница женщин, которые занимались выпечкой для снятия стресса в течение многих лет, задолго до того, как кто-то придумал этот термин.
У Бренды была сестра по имени Лиза, чье поведение способствовало изготовлению многочисленных десертов. В детстве, в зависимости от настроения Лизы, девочки были то лучшими друзьями, то врагами. У нее была способность изменять обстановку вокруг себя, в соответствии со своими чувствами и ощущениями. Она могла превратить скучный поход по магазинам в приключение, а поездку на пляж – в адское испытание.
Куда бы Лиза ни пошла, везде хлопали двери и повышались голоса. Единственной постоянной в ее жизни были родители, трое братьев и Бренда, которая одна знала ее по-настоящему, которая больше всех винила себя в том,
