предлагали сначала «поработать в кабинете директора, а там посмотрим». Ну, вы понимаете, о чём я.
Водитель посмотрел на девочку. Кажется, она утомилась: Луа свернулась калачиком в уголке и, похоже, устраивала котёнка на ночлег.
— И вам, — аккуратно начал таксист, тщательно пытаясь подобрать слова, — вам пришлось работать…
— Древнейшая профессия, да, — всхлипнула Джесси, — а что мне оставалось? Всё же ради неё. О, я отдаю ей всё время, какое только могу. Как бы мне хотелось вообще не расставаться с ней! А как мы читаем с ней сказки перед сном! Как бы мне хотелось быть с ней рядом каждый вечер, не оставляя её одну с телевизором. Я ложусь на кровать, она сворачивается калачиком рядом и слушает, слушает. Время прямо замирает в эти минуты! Как будто кроме нас двоих остального мира не существует. Как бы мне хотелось ей дать всё-всё на свете! Всё, чего у нас никогда не будет.
— Я вас не осуждаю, — примиряюще сказал таксист.
— А мне ваша жалость не нужна, — огрызнулась Джесси. — В нашей профессии ещё заставляют употреблять… Ну, знаете, лекарства. Чтобы мы были сговорчивее. Чтобы не отказывали фантазиям клиентов.
Водитель дёрнул щекой.
— …Так что это стало ещё одной проблемой. Это вызывает привыкание. И за это приходится платить.
Луа мирно посапывала, свернувшись на сиденье. Джесси нежно убрала прядь волос с её лба и тихонько поглаживала дочку по плечику.
— А недавно, — продолжила она, вздохнув, — у меня появился один постоянный клиент. Он… Он жесток. Очень. И с каждым разом всё хуже и хуже. Это всё кончится плохо, я точно знаю. И что тогда будет с ней? У неё ведь никого нет, кроме меня. Однажды она проснётся в своей кроватке, совсем одна в этом мире. И что же будет тогда?
Водитель молчал.
— Да, — всхлипнула Джесси, — выход есть всегда. Но я не хочу этого. Не для моей зайки. Но я не вижу другого выхода. Что нас ждёт впереди? Там нет никакого просвета. Что ждёт её, если меня… Если я… Если я однажды не вернусь с работы? Я с ума схожу от этого! Так скажите мне: чем дети заслужили такое? Почему люди так жестоки? Откуда в мире столько боли? Почему дети должны страдать?
Водитель разлепил губы.
— Да, дети, они… Во многих религиях детей считают маленькими божествами.
— Нет никакого Бога, — она сглотнула слёзы, — по ту сторону нас ждёт только тьма.
Луа проснулась и потёрла глаза кулачком. Затем повисла у мамы на шее и расцеловала её в обе щеки.
Такси остановилось. Водитель повернулся к своим пассажирам.
— Вы не правы, — просто сказал он, — даже самый страшный, самый тёмный путь заканчивается и начинается новый. И вот на этом новом пути каждый ответит за свои поступки, даже если таскал их до глубокой старости. А остальных ждёт новое начало, полное яркого света.
— И кучи моложеного! — Луа вскинула к потолку маленькие ручки.
Таксист улыбнулся.
— Да, малышка. Столько, сколько ты можешь себе представить.
Некоторое время он бессмысленно смотрел в пустоту. Почти как его пассажирка совсем недавно. Он дёрнул рычаг. Такси вновь отправилось в ночь.
На заднее сиденье плюхнулся молодой парень лощёного вида. Серьга в ухе, модная причёска и не менее модные чёрная рубашка и брюки от именитых брендов. Парень шмыгал носом и ошалело оглядывался вокруг себя.
— Гм, — сказал водитель и такси тронулось в путь.
Некоторое время парень продолжал озираться, шмыгая носом. Таксист поглядывал на него. Вид растерянный, словно пассажир не понимает, где находится.
— Всё нормально? — на всякий случай спросил водитель.
— Я Пэт, — сказал парень и шмыгнул.
— Пэт?
— Ну, вообще, Пётр. Петя. Но лучше Пэт. Друзья зовут меня Пэт. Я Пэт!
— Угу, — промычал водитель и сосредоточился на дороге.
Кажется, парень наконец освоился в машине. Он перестал озираться и постарался развалиться на сиденье вальяжно. В скромном такси получилось у него это неважно.
— Ух, ну и вечерина была вчера, чувак, ты бы видел!
Он достал из кармана смартфон и стал суетливо водить пальцем по экрану.
— Блин, да в какой жопе мы едем, раз тут связи нет?! — Он быстро прильнул к стеклу. За потоками дождя угадывались какие-то пустыри или огороды.
— Хрен с ним, — смартфон был брошен на сиденье, после чего свалился на пол. Пэт только махнул рукой. — Пофигу вообще. Возьму себе другой. У меня знаешь сколько бабла?
— Хорошо зарабатываете?
— Пф, «зарабатываю». Работать — это для неудачников. А я — хозяин этой жизни, ты понял? Ты бы видел, какую тёлочку я вчера купил после вечерины! Да на какой тачке ее вёз! Весь ваш сраный таксопарк, если продать, на одно колесо не наскребёте.
— Купил тёлочку? — не понял водитель.
— Шлюху, понимаешь? Да не такую, на которых ты облизываешься, пока по трассе едешь, а элитную, — Пэт сделал особый акцент на слове «элитную». — И пока мы с ней гнали под двести «кэмэ», она меня ротиком ублажала! Ух, какая девочка!
Водитель внимательно посмотрел на него и почему-то прищурился. А Пэт продолжал рассказывать на каких классных тусовках он завсегдатай и что «любая дурь — это его поле».
— Где же вы берёте деньги на всё это? — спросил водитель и прибавил скорости.
— Чё? — Пэт встрепенулся и огляделся вокруг. — А, ты про бабло опять. Про бабки — это к батяне моему. Папуле, короче. Слышь, а мы не шибко спешим? Чё-то всё таким быстрым кажется.
— Не превышаем.
— Да? Ну ладно. Короче, батя у меня молоток прям. Он какая-то шишка важная. Типа лес там, нефть. Какая-то такая фигня, не знаю точно. Поначалу зудел всё: давай, мол, учись. Оплачу всё. А я думаю: надо оно мне? Я ж уже в шоколаде! Уже всё есть, понимаешь? Хорошо, что папаня у меня в разъездах часто, так что зудел не долго. А щас вообще подзабил на это. Понял наконец-то, что я рожден не для этого!
— А для чего вы рождены?
— Ты чё, так и не понял до сих пор? Чтобы кай-фо-вать! Я людям хорошее настроение несу. А хорошее настроение у меня всегда с собой!
Пэт стал рыться по карманам. Такси с рёвом вошло в поворот. Парня бросило от одной двери к другой, но он на это не обратил никакого внимания. Убедившись, что в карманах пусто, он вновь сел ровно.
— Ну ладно, согласен, сейчас хорошего настроения не нашлось. Выронил, наверно. У тя тут ничё нету?
Водитель мотнул головой.
— Точно? А то я знаю, что таксёры часто барыжат бухлом и веществами.
