Внизу я слышу, как Флой договаривается насчет тележки и пони, которыми пользуются посетители гостиницы «У моста», и мы выедем в 10 утра. Через час или два произойдет самая важная и самая неожиданная встреча в моей жизни.
Из дневника Шарлотты Квинтон
20 ноября
Вот уже три дня мы с Флоем в Западной Эферне. Мы начали поиск в первый же день, отправившись в Мортмэйн на пони с тележкой, и попросили кучера вернуться за нами в полдень. (Даже не подумала бы об этом, но Флой иногда проявляет неожиданную практичность.)
У нас не было точного плана; все, что мы собирались сделать, — это приехать туда, найти церковного сторожа и затем узнать у него, что стало с двумя близнецами, соединенными от рождения, которые были привезены сюда в первые недели 1900 года.
— Это было так давно, — сказала я с сомнением Флою, когда мы слезли с тележки и прошли первые метры по направлению к дому.
— Четырнадцать лет. Всего лишь точка на бесконечной прямой времени. Едва больше веса микрокосма, плавающего в море вечности. — Когда Флой столь беззаботно лиричен, он скрывает свои чувства. Я знаю, что он прячет их сейчас, его голос был нежен, но я видела, как глаза его блуждают по дому, до которого еще идти по дороге, и мне показалось, что его слегка передернуло.
Я надеялась, что Мортмэйн не будет таким зловещим, Как тогда, но я ошиблась. Мортмэйн заставлял и заставляет человека содрогаться. Все годы я помнила это место мрачным и темным, но сегодня было солнечно, и кроны Деревьев окутывала легкая дымка. Но от этого Мортмэйн смотрелся отнюдь не лучше, даже в солнечный день место было ужасным. Казалось, он олицетворял собой мрак ночи и не принимал дневной свет.
Мы молча шли по дороге, но когда мы приблизились, Флой сказал:
— Шарлотта, лучше возьми меня под руку, как будто мы женатая пара, хотя…
— Хотя лучше бы мы выглядели чужими, как люди, давно женатые, и вели себя так благовоспитанно, как если вовсе не были женаты?
Его губы тронула легкая улыбка.
— Ну и ну, кто-то занимался твоим воспитанием, пока меня не было. — Он помолчал, посмотрел на меня и сказал совсем другим голосом: — Готова, любовь моя?
Конечно, я не была готова и никогда не смогла бы быть готова к этой встрече, но когда Флой так смотрит на меня и так называет меня ласковым голосом, я проникаюсь чувством, что смогу переплыть океаны и покорить горы. И я сказала твердо:
— Да, я готова, — и с чувством, что погружаюсь в знакомый кошмар, я подошла к двери и стукнула молотком по старому, гулко отозвавшемуся дубу.
Нам открыла девушка какого-то испуганного вида, она нервно оглядела нас, сжимая края передника и неуклюже приседая, а затем удалилась, пятясь, чтобы позвать кого-то. Через несколько минут мы сидели в маленькой комнате напротив мужчины с маленькими глазками и отвисшим подбородком и женщины рядом с ним. Я вспомнила эту женщину, я видела ее в Женском цехе тогда — тот же крысий оскал и холодные глаза, — но я не была полностью уверена.
— Итак, — сказал Флой вежливо, — мы ищем двух девочек, которых привезли сюда четырнадцать лет назад.
— Это невозможно.
Слова вылетали как гравий, и я увидела, как губы Флоя сжались. Но он только сказал:
— Их родная семья очень хотела бы их найти.
— Что-то долго собирались. Четырнадцать лет.
— Семье сказали, что они мертвы, — сказал Флой, и в его голосе послышалась злость.
Я взглянула на него и подумала: не теряй терпения. Флой, пожалуйста, сейчас редкий случай, когда это не то, что нужно…
Или он угадал мою мысль, или же сам пришел к такому заключению, но когда он снова заговорил, показалось, что он укротил свою злобу:
— Мы знаем, и адвокаты знают, что, когда детей забирали, были допущены некоторые нарушения закона. Наши поиски привели нас сюда. — Пауза длиной в четыре сердечных удара.
Я наблюдала за мужчиной и увидела, что упоминание «адвокатов» заставило его скорчить кислую мину. И если кто-то из них потерял бы терпение, то не Флой.
— Мистер Данси вовлечен в похищение детей, — сказал Флой. — Мы знаем это.
Те двое переглянулись, и мужчина сказал:
— Мы знаем мистера Данси. Мы не говорим, что не знаем его.
— Но это касается бизнеса, — сказала женщина.
— А! — Флой наклонился вперед. — Так вы знаете Данси! А девочек? Вы знаете, что случилось с девочками? Скажите, а то это станет достоянием полиции. Лучше вам сотрудничать со мной.
Они опять переглянулись. Было ясно, что эти двое не знали, кто с ними разговаривает, и никто из них не осмеливался спросить, кто он такой.
Затем мужчина сказал:
— Нам дали законные права тогда, четырнадцать лет назад. Все по закону. А что до похищения, то этого не было.
— Опекунство было передано попечительскому совету, — сказала женщина уверенно. — Подписано отцом в этой комнате и заверено судьей.
Подписано отцом. Отцом. Я уже знала об этом, но эти слова, официально доказывавшие жестокий обман Эдварда, отозвались во мне глубокой печалью. Не утешало и то, что Эдвард не был в реальности отцом детей.
Флой сказал:
— Где девочки сейчас?
— С Данси, — угрюмо ответил мужчина. — Некоторых он забирает себе.
— В мюзик-холл? Или в публичный дом?
— Мы не задаем вопросов. Мы отвечаем перед советом и ни перед кем больше.
— Это, должно быть, довольно странный совет, если он отдает детей в руки человека, который их направляет в шоу уродов или в публичный дом, — сказал Флой. Он все еще сдерживал себя, но уже с трудом.
— Данси — это и есть совет, — сказал мужчина. — Мортмэйн принадлежит ему. На его деньги он содержится, и дети принадлежат ему. Он оформляет над ними опекунство. В большинстве своем они сироты или внебрачные дети. Никому не нужные. Все легально. Поэтому все, что он делает с ними, когда они становятся старше, в его праве.
— Но я здесь видела женщин. Они взрослые.
— О, мы берем и пауперов[30], — сказала женщина бесцеремонно. — Этого требует закон о бедности. Мортмэйн подчиняется закону о бедности.
— Вероятно, в обмен на некоторые льготы от церковных властей? Я думаю, вы это имели в виду. — Флой задумался и затем спросил: — Где Мэтт Данси сейчас? Он живет здесь?
— У него здесь есть комната, — сказала женщина неохотно. — Но он бывает здесь не часто. Обычно он в Лондоне.
— Сейчас он не в Лондоне. Он уехал сюда уже неделю назад.
Мужчина посмотрел на женщину и пожал плечами.
— Он забрал своих артистов и ездит с ними по городам вот уже две недели, — сказал он.
— В Лондоне стало слишком жарко?
— Мы не знаем. Он приехал сюда две или три ночи назад и говорил о поездке по окрестным городам. Все по делам. По его делам. Многие таверны хорошо платят за шоу.
Многие таверны хорошо платят.
Эта часть Англии — настоящий лабиринт, паучья сеть маленьких деревень и сел, и, несмотря на то что, как указал Флой, я провела здесь детство, я знаю, что очень трудно будет найти Данси в любом из этих мест.
— Трудно, но не невозможно, — сказал Флой. И затем, нахмурившись, прибавил: — Шарлотта, может, ты останешься в гостинице, пока я буду искать?
Но мы наняли лошадь и повозку в постоянное пользование — это единственный вид транспорта в этой области — и начали упрямо искать его от деревни к деревне. Я думаю, мальчик, управляющий повозкой, счел нас безумными или одержимыми, но Флой платит ему хорошо, и он не задает вопросов. Мы возвращаемся в гостиницу каждый вечер, обедаем в маленькой кофейне и падаем от изнеможения.
Флой не знает усталости. Иногда я начинала плакать от усталости или от отчаяния, а он был бесконечно терпелив. Мы вовлечены в странную охоту, и ближе к концу она обретала черты кошмара — такого кошмарного сна, когда ты безрассудно скачешь по бескрайним незнакомым полям, но не можешь поймать невидимую добычу.
Но наша добыча не была вовсе невидимой: в деревнях, куда Данси привозил своих артистов, он оставил грязный след. Да, они видели шоу, говорили нам люди на милом, мелодичном местном наречии. Грустно, что в шоу выступали эти бедные создания — это нельзя назвать настоящим представлением, но у нас почти нечем развлечься, а это ведь хоть какая-то перемена? Дети и другие. И в конце были прекрасные певицы. Хорошо, когда слышишь хорошее пение.
Сейчас десять часов вечера третьего дня, и мы пообедали в гостинице; подавали вкусную баранину и яблочный пудинг с напитком из сидра и молока, и завтра мы поедем в район Макинлета: там много деревень, расположенных близко друг к другу. Кажется, туда Данси отправился со своим шоу. Они дадут два представления в одном из старых сараев, используемых бродячими артистами, а теперь там выступает местный хор и даются детские концерты, и Флой думает, что там наконец мы найдем Данси. Деревни находятся несколько южнее, чем мы ожидали, но Флой, изучив карту, сказал, что путь не очень длинен. Около двадцати километров.
