В начале четвертого надзиратель открыл дверь палаты-камеры Франсуа Бриаля. Франсуа все так же сидел, прислонившись к изголовью. Вошли двое полицейских: молодой человек и девушка, которых он уже видел на месте трех совершенных им убийств.
«А шефа почему нет?» — подумал Франсуа Бриаль.
Жозе Фариа поставил на стол ноутбук и подключил принтер. Бриаль заметил, что молодым полицейским не по себе: они не смеют встретиться с ним взглядом.
«Я победил! — подумал он. — Они боятся меня, боятся моей сути».
Ингрид Сент-Роз бегло, на долю секунды, взглянула на руки Бриаля и явно обрадовалась, что он прикован. Бриаль перехватил взгляд девушки.
Допрос не продлился и часа. Немного придя в себя, Жозе Фариа и Ингрид Сент-Роз стали задавать самые обычные вопросы. Бриаль, сбитый с толку, без труда отвечал на них, даже сообщил подробности о том, как добыл документы Оливье Эмери. Фариа отстегнул ему левую руку, и Бриаль подписал протокол. Ни о матери, ни о брате, ни об убийствах не было ни одного вопроса. Вообще ни одного. Ожидали шефа.
Когда ушли полицейские, вернулась медсестра вынуть капельницу. Бриаль тут же заметил, что у нее в кармане блузки лежит радиоприемник и кивком указал на него:
— Вы бы не могли мне его дать?
— Нет. Из соображений безопасности вам не положено иметь рядом с собой такие предметы.
— А не могли бы вы положить его там, далеко, на столик у батареи? Я до него никак не доберусь — я же прикован.
Сестра, пожав плечами, положила приемник на столик и включила. По радио какие-то люди о чем-то говорили. Бриаль остановил медсестру у самой двери:
— Будьте добры, а вы бы не могли переключить программу?
— Мне без разницы. Какую хотите?
— ФИП. Волна 105,1.
Сестра покрутила приемник и вышла. После многих дней напряжения Бриаль с улыбкой на губах слушал такой знакомый звук радио. Пришлось подождать целый час, пока наконец послышался голос дикторши. Она с юмором заметила, что в Париж вернулся плотный уличный трафик, и представила очередной джазовый диск. Бриаль расслабился и мысленно поблагодарил дикторшу.
«Жаль, что не мог ей позвонить», — усмехнулся он.
Завершив встречу, Мистраль попросил подвезти себя к универмагу. Минут через пятнадцать он вышел с пакетом в руках и поехал к набережной Орфевр. Мистраль порадовался, как ловко девушка ведет машину, и минут десять еще радовался записи концерта Майлса Дэвиса на джазовом фестивале в Монтре в 1991 году.
Когда Мистраль вошел к себе в кабинет, там вели оживленную беседу Венсан Кальдрон и Жак Тевено.
— Ну как, доктор, держитесь? Не слишком устали?
— Конечно, устал, что за вопрос! Я вот не понимаю, как вы умудряетесь уже столько недель держаться.
— Сам не знаю. Видно, дело все время поддерживает в напряжении. Теперь уже развязка близка. Через несколько часов все будет кончено.
— Мне, честно говоря, не терпится прочесть протокол допроса Франсуа Бриаля. Для психиатра просто восторг — наблюдать за делом такого калибра в режиме реального времени. Но вы же можете опираться просто на ДНК! И на то, что изложено в тетрадках! Братья Бриаль связаны между собой неразрывной нитью! Почему вы так не поступаете?
— Осталось бы чувство незавершенности. Кроме того, надо точно знать, что не ошибся, услышать, что скажет главный виновник случившегося. Ну и попытаться узнать еще кое-что — например, что-нибудь о контексте преступления.
— Когда вы едете в «Куско»? — спросил Кальдрон.
Мистраль взглянул на часы.
— Через час с небольшим.
— Как будете на него «заходить»?
— Еще сам не знаю. А пока я выпью для разнообразия чаю и кое-кому позвоню.
Мистраль находился в полной прострации, и у него не осталось больше ни капельки физической энергии. Он словно поневоле двигался в мире приглушенных звуков. Суета вокруг казалась далекой-далекой. Мистраль понимал: завязывать долгий бой с Франсуа Бриалем нет сил. Но нельзя показывать Бриалю слабость: тот ею тотчас воспользуется.
Мистраль приготовил все необходимое для допроса. Роксана Феликс ждала его в коридоре: они должны были отправиться вместе. Выходя из кабинета, он столкнулся с Жозе Фариа. Тот положил на стол заседаний два листа бумаги. Мистраль поглядел на них: там были два совершенно одинаковых человека. Он только заметил, что родинки у них на разных местах.
— «Зеркальные» близнецы так, как они должны выглядеть, — объявил Фариа.
— Откуда этот монтаж?
— От Морена. Ингрид послала ему фотографии наших деятелей, а он их обработал на компьютере. Прежде всего сделал так, чтобы не было такой разницы в весе, потом убрал с лица Франсуа все шрамы и вернул им одинаковую прическу. В жизни сейчас Жан-Пьер минимум на пятьдесят кило тяжелей Франсуа, всегда небрит и носит пышную шевелюру. Франсуа худой, со впалыми щеками, изуродован шрамами и стрижется коротко.
— Сильное зрелище — один человек в двух экземплярах! Они нарочно решили сильно различаться внешне, чтобы мы не могли соотнести их друг с другом. Жан-Пьер в тюрьме объедался сладким, а Франсуа в это время занимался гимнастикой. Они духовно так едины, что внешние различия не играют роли. Вечером позвоню Морену и скажу спасибо.
Мистраль положил оба снимка в дипломат, вышел в коридор к Роксане Феликс и дал ей ключи от машины.
— Тут же пешком пять минут, мы всегда так и ходим! — удивилась девушка.
— Верно, но сегодня будет не как всегда.
Через пять минут Роксана, не найдя другого места, поставила машину на стоянке такси. Чтобы ее не увез эвакуатор, она опустила табличку «Полиция», уже хотела выйти, но Мистраль ее остановил:
— Нам надо подождать еще пять минут. — Он включил радио, выбрал автонастройку на ФИП.
Роксана Феликс не могла понять, чего он хочет. Мистраль посмотрел на часы и прибавил звук. Ален Башунг заканчивал петь свою версию «Голубых слов». Потом в салоне машины зазвучал голос дикторши: бархатный, проникновенный:
— «Сотни — поверьте, сотни из вас хотели бы поговорить с нами, но, дорогие радиослушатели, это совершенно невозможно. Простите нас, пожалуйста. А сегодня мы сделаем единственное исключение из правила. Я обращаюсь к одному из самых верных наших слушателей, которого очень хорошо знают телефонистки ФИП, — к нашему другу, можно сказать. Франсуа, где бы вы сейчас ни были, знайте, мы думаем о вас».
Мистраль выключил радио и вышел из машины, захватив дипломат и сумочку с ноутбуком и портативным принтером. Ошарашенная Роксана Феликс шла рядом с ним.
— Вы за этим ездили в Дом радио?
— Да. Сначала идея такого сообщения показалась им странной, но довольно скоро директор станции поняла, что за этим стоит.
— Франсуа Бриаль не мог его услышать.
— Мог и слышал.
— Откуда вы знаете?
— В его палате включили радио. Он попросил об этом.
— Но это невозможно!
— Вообще-то вы правы. Но дело в том, что его на это спровоцировали.
Они вошли в «Куско». Надзиратель, «одолживший» свой приемник, ожидал Мистраля.
— Ну что?
— Слышал, он все слышал! С тех пор на седьмом небе.
Мистраль заглянул в палату-камеру. Франсуа Бриаль сидел на кровати, пристегнутый к спинке наручниками, запрокинув голову к стене. Глаза его были закрыты. Мистраль и Роксана вошли в палату. Радио было включено на волне ФИП. Бриаль открыл глаза, повернул к полицейским утешенное лицо. Узнав Мистраля, не смог удержаться от улыбки.
— А вот и шеф! А я-то все думал, когда вы появитесь… А семинарист не с вами? Ах да, я забыл, ему надо физиономию подштопать. Небось больно было.
Роксана Феликс поставила на стол компьютер, подключила принтер, положила руки на клавиатуру, как Фариа на допросе сестер Бриаль, и стала ждать, когда Мистраль начнет задавать вопросы. Мистраль выключил радио.
— Как некрасиво с вашей стороны. — Франсуа Бриаль пожал плечами. — Впрочем, делайте как хотите, я все равно своего добился.
— Чего — своего?
— Да так, вы не поймете. Ничего-то вы не понимаете! Смотрю я на вас, стоите вы весь серый — через неделю сами в больницу попадете.
— Сегодня утром арестован ваш брат.
— Тоже мне новость! Я об этом знал раньше тебя. У нас такая связь — мы все друг про друга знаем, что с кем случилось. Так что баки мне не забивай. Пришел попонтоваться, а мы сильней тебя.
Мистраль отметил: впервые Бриаль сказал «мы».
— Ваши мать и тетка сейчас у следователя. Эту ночь они проведут в камере.
— Так им и надо. Это из-за них мы такими получились.
— Я немножко пошерстил ваши тетрадочки. Интересное чтение. Сколько у вас на счетчике убийств?
— У нас с братом страсть к писательству. Это все вымысел.
— Вероятно, очень тяжело было расставаться с братом, когда вы были еще новорожденными…
