Фредерик Ленуар - Пророчество Луны

Джованни подумал о членах ордена Блага Господня, которые без тени сомнения убивают ради чистоты веры. Он подумал обо всех мусульманах и христианах, которые яростно истребляют друг друга во имя Аллаха или Иисуса Христа. Как мудро — не называть Бога по имени! Но как трудно взывать к непознаваемому Богу, которого нельзя ни называть, ни постичь!

— Десять сефиротов представляют собой десять порождений таинственного, необъяснимого Бога, — продолжила Есфирь. — Это божественные ипостаси, спроецированные Богом на мир. Они не являются Богом, но это его проявления, эманации, и только через них мы можем узнать что-либо о Боге.

Есфирь привела Джованни в верхнюю часть сада. Повернулась к юноше лицом.

— Мы сейчас в самом конце сада. Дом стоит внизу, в другом конце, и до него можно дойти по этой центральной тропинке. Сам сад имеет форму высокого дерева. Мы находимся на вершине древа сефиротов, и центральная дорожка сада, образно говоря, — это его ствол.

Есфирь повернулась к дому спиной и сделала еще несколько шагов, к самому концу тропы. Затем взяла Джованни за руку и повела его в густую рощицу. Она раздвинула ветви, и удивленному взору молодого человека предстал изумительной красоты фонтан в форме короны.

Джованни заворожили рассказы Есфирь об этом саде тайных троп и скрытых фонтанов, каждый из которых казался красивее предыдущего и каждый что-либо символизировал. Джованни восхищался умом Есфирь, а принципы каббалы, о которых говорила девушка, чем-то напоминали ему определенные аспекты христианского таинства.

Мозг Джованни переполняли вопросы, но прежде всего юноша наслаждался чудесными минутами. Всего лишь несколько дней назад он гнил в отвратительном подземелье, под охраной жестоких тюремщиков. А сейчас гуляет по великолепному саду в компании прелестной и образованной женщины.

Есфирь смотрела на него взглядом, в котором пылкость сочеталась с целомудрием. Джованни хотел было прервать затянувшееся молчание, но тут в дверь, ведущую в патио, торопливо вошел Малек.

— А, вот вы где! Извините, что помешал беседе, но хозяин хочет видеть Джованни у себя в кабинете.

— Тогда я вас покину, — сказала Есфирь и исчезла, улыбнувшись на прощание.

Джованни не успел ничего сказать.

Малек провел юношу на третий этаж. Джованни с волнением размышлял, зачем он вдруг понадобился хозяину дома. А его сердце было в саду, с Есфирь.

— Заходи, заходи! — воскликнул Елизар.

Кабинет хозяина был примерно двадцать шагов в длину, десять или двенадцать — в ширину и восемь — в высоту. Все стены от пола до потолка заставлены книгами. В середине комнаты стоял огромный письменный стол, сплошь покрытый листами пергамента, перьями, ручками, фолиантами, над всем этим возвышался бронзовый семисвечник. За монументальным столом сидел Елизар, но Джованни видел только его макушку в маленькой белой ермолке. Елизар поднял голову.

— А, мой друг! Рад, что ты хорошо отдохнул! Иди сюда.

Джованни не мог отвести взгляд от тысяч книг, теснившихся на деревянных полках. Большинство томов, судя по всему, были старинными рукописями. Юноша обошел стол и увидел, что хозяин что-то пишет на пергаменте.

— Это древнееврейский язык, верно?

— Да. А ты когда-нибудь раньше видел манускрипты на древнееврейском?

— Нет, не видел, но мне встречались еврейские письмена в книгах. Они просто потрясающи: каждая буква похожа на произведение искусства.

— Некоторые каббалисты посвящают всю жизнь написанию этих знаков, чтобы зарядиться силой и богатством их значения.

Рядом с пергаментом лежала стопка бумаг, исписанных убористым почерком по-латыни, и с рисунками планет. Эти рисунки привлекли внимание Джованни.

Елизар весело заметил:

— Ага, нашего астролога заворожил хоровод планет!

— Простите… меня просто поразил рисунок! Странно, но на нем в центре Вселенной не Земля, а Солнце!

— Именно так!

— Это вы нарисовали такое необычное изображение космоса?

— Нет. Это письмо от моего друга, великого польского астронома Николая Коперника. Он сообщает мне о своей теории, которая полностью перевернет наши представления о мире. Мы познакомились несколько лет назад, когда он жил в Болонье.

— Что же такого замечательного в его теории?

— То, что Земля оборачивается вокруг своей оси, более того, она вовсе не центр Вселенной, а всего лишь планета, которая, подобно другим, вращается вокруг Солнца.

Джованни замер, онемев от удивления. Как можно утверждать такое, если из каждодневных наблюдений совершенно ясно, что именно Солнце вращается вокруг Земли, а не наоборот!

— Понимаю твое удивление, мой мальчик, — продолжил Елизар, слегка подмигнув. — Когда Коперник впервые под большим секретом поведал мне о своей гипотезе, я тоже был весьма озадачен, хотя гелиоцентрическая теория вовсе не нова. Аристарх Самосский[35] выдвинул ее еще в древние времена. Но теперь Коперник смог доказать ее математически.

— Подобная теория не только противоречит здравому смыслу, она ставит под сомнение авторитет двух важных интеллектуальных источников: Библии и Аристотеля.

— Поэтому наш друг очень осторожен. Он уже собрал достаточно научных доказательств, подтверждающих его теорию, но до сих пор не решил, стоит ли делать их достоянием общественности или нет. Он боится навлечь на себя гнев как ученых, так и церковников!

— А вы… вы считаете, что его теория правдоподобна?

— Она не только правдоподобна, но и совершенно верна!

По спине Джованни пробежал холодок.

— Но если она, как вы полагаете, верна, где окажется астрология, которая целиком основана на космологии Аристотеля и Птолемея, ставящей Землю в центр Вселенной?

— Для астрологии это совершенно не важно.

— Не понимаю.

— Это не будет иметь никакого значения, потому что астрология, в отличие от астрономии, базируется не на научных фактах, а на символах. На самом деле астрологу совершенно безразлично, вращается ли Солнце вокруг Земли или наоборот! Важно положение человека, который, согласно собственному восприятию, находится в центре космоса. Астролога не интересует небо само по себе, его интересует расположение небесных светил для конкретного человека, в конкретном месте и в конкретное время. Символически мы можем считать, что взгляды Аристотеля и Библии на человека как на центр мироздания по-прежнему верны, хотя с научной точки зрения они ошибочны!

Джованни промолчал, не будучи уверенным, что все понял правильно. Он подумал, как сильно этот разговор напоминает ему о долгих беседах с мессером Луцио.

— Уверен, тебе известно, — продолжил Елизар, — что разные планеты представляют различные свойства человеческой натуры, и сочетания планет открывают внутренние склонности индивидуума. Таким образом, звезды всего лишь знаки, а не причина характера или судьбы человека. Именно поэтому в первой главе «Бытия» говорится: «Да будут светила на тверди небесной для отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней, и годов».[36]

— Означает ли это, что мы не рождаемся по воле случая, но в определенный миг, когда космический порядок, образно говоря, соответствует лицу души нашей?

— Совершенно верно! Наша душа, которая обладает определенными склонностями и стремится к определенной судьбе, находит себе телесную оболочку, а затем рождается в тот самый миг, когда находится в гармонии со всем космосом.

— Но откуда берутся эти внутренние склонности, которые предшествуют рождению? Как душа наша «выбирает» миг, чтобы войти в телесную оболочку?

Елизар хлопнул в ладоши.

— А вот это очень серьезный вопрос, мой добрый друг! Ответы очень разнятся в зависимости от философского течения. Но, по учению Платона и некоторых еврейских каббалистов, человеческая душа, как духовная, так и физическая, переселяется из одного тела в другое и выбирает новое существование в соответствии с опытом, который она накопила в предыдущих жизнях. Таким образом, душа уже обладает характером, и он дополнит черты, унаследованные телом, которое она выберет. Также она обладает знанием, эмоциями, страхами и более или менее возвышенными духовными стремлениями, приобретенными в других жизнях. Следовательно, у ребенка может проявиться необъяснимый страх воды, потому что он тонул в предыдущей жизни, или замечательные способности к музыке, потому что он уже накопил опыт в этой области.

Елизар заглянул в глаза Джованни.

— Я бы не удивился, если в твоем случае это касалось бы философии и религии, Джованни!

Джованни скептически улыбнулся.

— Тогда почему я выбрал родиться в малограмотной семье в маленькой калабрийской деревушке, а не в благородном семействе в большом городе вроде Рима или Флоренции?