Ознакомительная версия.
— Что случилось бы, не найди ты нужной книги?
Он рассмеялся:
— Такого не может быть. Предварительно я несколько раз посещаю апартаменты будущей жертвы, чтобы узнать ее поближе.
— Здесь ты прежде не был.
— Да, но много раз бывал в Талисман-тауэрс!
— Я многое изменила, Курт.
Он открыл книгу и начал читать, а Хелен тем временем продолжила попытки освободить руки, которые ему под ней не было видно. Она поняла, что на руках надеты ее собственные наручники, связанные цепью с его наручниками, что на щиколотках. Комиссар взял несколько образцов на пробу, так как продавец клялся, будто бы они затягиваются тем сильнее, чем сильнее сопротивляется преступник. Хелен выдали комплект, чтобы опробовать его на Делии и Нике, которые вскоре поняли, как блокировать механизм сжатия. Поняла и Хелен.
Курт-Додо с успехом надел их на нее, но сильно не затянул. Возможно, он хотел, чтобы самую сильную боль ей причинял он, а не наручники.
Ее суставы были тонкими и гибкими, а сила воли — неимоверной. Только бы книга заняла его целиком и полностью! Короткая цепь удерживала ее руки вместе. Хелен схватила пальцы правой руки левой рукой и сжала их вместе, двигая левую руку вниз, потом сжала их еще сильнее, пока ладонь правой руки не стала почти такой же узкой, как запястье. Как больно! Наручник соскользнул. Теперь будет проще освободить левую руку, работая свободной правой. Отгородившись от боли, она протиснула и левую ладонь сквозь наручник, полностью освободив руки. Она лежала в центре кровати — до подушки ползти и ползти. Но Хелен заставила себя всем видом изображать неподвижность и перемещалась очень медленно, буквально по миллиметру, чтобы он боковым зрением не смог уловить никакого движения. Книга поглотила его, но если бы он взглянул на нее, то все бы понял, уж слишком сильно изменилось ее положение.
Хелен застыла, понимая, что ее единственная надежда на спасение в пистолете. Впервые с того момента, как он предстал перед ней во всей красе своего второго Я, она испытала приступ страха. Холодный и черный, как космос, он был неким существом внутри безрадостного человеческого тела, которое наслаждалось чужим ужасом и впадало в экстаз при виде страданий. Но Хелен испугалась не мучений или смерти. Она боялась, что не справится. Она должна справиться, должна!
— Ты отдыхаешь, чтобы у тебя потом опять встал? — спросила она, отвлекая его от чтения.
Он с удивлением посмотрел на нее и, как девушка надеялась, не заметил, насколько она сдвинулась.
— Даже ты не заставишь меня впасть в неистовство, — с насмешливой улыбкой ответил он.
— Ты когда-нибудь достигал оргазма?
На его лице читалась ложная стыдливость вкупе с отвращением.
— Омерзительно! Ты омерзительна! Это тебя не касается!
— Совершеннейшая чушь! Ты кончал, Курт?
Теперь он действительно разозлился и не замечал ее движений.
— Безнравственно! Ты безнравственна!
Еще несколько дюймов. Все ближе и ближе…
Он вскочил с кресла и бросился к кровати, его лицо исказил гнев; только сейчас Хелен заметила на прикроватном столике рядом с ним пистолет с глушителем. Это был ее шанс. Выгибаясь и принимая сидячее положение, пока он в удивлении на нее уставился, Хелен одновременно выбросила вперед руку со своим парабеллумом. Она выстрелила ему в правую часть туловища. Курта отбросило назад, он распластался на пушистом белом ковре, по-прежнему не сводя с нее глаз, и маленькие розовые пузырьки стали появляться у него на губах.
— Ты будешь мертв, как додо, Курт, — сказала она, ставя ноги на ковер. Она прекрасно видела собирающуюся у его рта красную пену. — Еще можешь говорить?
Он попытался, но закашлял.
— Страшно умирать, Курт?
Ее слова заставили его задвигаться.
— Это отличные апартаменты, совершенно звуконепроницаемые, — продолжила она спокойно и непринужденно. — Звуки выстрелов могут принять только за какой-то взрыв, произошедший вдалеке отсюда. Я обязательно позвоню в полицию. Когда захочу. Но сначала я хочу, чтобы ты помучился. Выстрел в живот. Боже мой, как же это больно!
Короткое страшное дуло поднялось вверх, пистолет выстрелил.
Курт издал тонкий и пронзительный вскрик.
— Не думаю, что задела жизненно важные органы, — сказала она. — Но ты можешь надеяться. Нет никаких артерий! Только печень и живот.
Его крики делались все тише, розовая пена капала изо рта, а хлынувшая из раны на животе кровь стала темной.
Она продолжала говорить с ним, хотя не знала, слышал ли он ее в самом конце. Только когда последние огоньки жизни погасли в его глазах, она выстрелила ему в сердце.
— Шоу закончено, — сказала она, оглядывая свое обнаженное тело. — Никакие полицейские не должны это видеть.
Через некоторое время она сняла в кабинете телефонную трубку.
— Капитан Дельмонико? Это Хелен Макинтош. Я убила Додо в моих новых апартаментах в Басквош-Инлет. Они принадлежали раньше Аманде Уорбертон. Пожалуйста, вы можете все организовать?
Когда Кармайн приехал вместе с Делией, Хелен в шелковом халате невозмутимо сидела на кровати, как можно дальше от тела Курта фон Фалендорфа, не проявляя никаких признаков шока.
— Как это произошло? В подробностях? — спросил он, вставая на некотором расстоянии так, чтобы хорошо ее видеть.
Рассказывала она ясно и лаконично. Это было самое образцовое и подробное описание убийства, которое он когда-либо слышал, — она хорошо усвоила полученные знания.
— Комиссар оказался прав, когда отказался закупать эти наручники, капитан. Курт увидел их в моем кабинете и решил ими воспользоваться — к счастью для меня! Я изображала Гудини, пока он читал книгу. Кисти рук у меня довольно тонкие, и я знала, как действовать, чтобы наручники не затянулись.
— Парадокс в действии, — сказал Кармайн.
— Вы знали, кто Додо, — обвинила она его.
— Прочтя твои записи, да. Это станет твоим первым экзаменом в понедельник утром. Просмотри их и найди то, что выдало Курта. Там все есть.
— Пресс-папье?
— Да. Расходящиеся в разные стороны разноцветные дорожки из стеклянных шариков похожи на следы субатомных частиц. Я понял, потому что читаю научные журналы.
— И я поняла. Курт показывал мне фотографии, но до сегодняшней ночи я о них забыла. Мне нужно тренировать свою память. — Она посмотрела на Кармайна с осуждением: — Почему вы не арестовали его, капитан?
— Теперь называй меня просто Кармайн, Хелен. У меня не было реальных доказательств. Моей самой большой ошибкой стала уверенность, что он никогда не вносил тебя в список жертв. Ты не подходила под требуемый стереотип. К примеру, ты слишком агрессивна. Еще ты была для него источником информации — он читал твои записи, пока я не прозрел и не запер их. Моей последней ошибкой стало то, что я недооценил всю глубину его безумия.
— Как насчет девушек, которые вписываются в его стереотип, Кармайн? — спросила Делия. — Нам их поиск доставил столько трудностей.
— Да, вы с Хелен вымотались, пытаясь определить список качеств, которые его привлекали в жертвах, но всегда блуждали в тумане, — ответил Кармайн. — Мы ведь даже сейчас не можем их с точностью назвать, верно?
— Не можем, — согласилась Хелен. — Он раскрылся передо мной сегодня за ужином. Не знаю, намеренно или нет. Для него также стал полной неожиданностью мой переезд из Талисман-тауэрс, из Кэрью. Проживание в Кэрью многое для него значило, теперь я это понимаю.
«Эта молодая леди такая же несгибаемая, как старые армейские ботинки, — слушая ее, думал Кармайн. — Ответная реакция придет позже, ночью, но она будет не сильнее, чем у закаленных в боях ветеранов. Она станет одним из тех полицейских, которых преступники предпочитают обходить стороной. Изящная и смертельно опасная — вот такая наша Хелен. Я рад, что она мне нравится, и понимаю, почему все остальные мужчины-полицейские ее не любят.
— Ты же меткий стрелок, Хелен, — неожиданно сказала Делия. — Почему ты не выстрелила ему в голову?
— У меня была очень неудобная поза, — с запинкой произнесла девушка. — Мы оба оказались почти на одном уровне. Словно стреляешь в бок мишени. Второй выстрел пришелся в живот, потому что в тот момент, когда я нажала на курок, он подпрыгнул. В конце у меня получилось, я попала в сердце.
— Перед судом ты не предстанешь, но будет проведено внутреннее полицейское расследование, — сказал Кармайн. — Не ломай над этим голову. Когда офицер производит смертельный выстрел, расследование неизбежно.
Ее глаза наполнились слезами, девушка задрожала.
— Я знаю! Не забывайте, я была офицером полиции три года.
«О! Наконец признаки стресса. Слава Богу. — Кармайн уже было начал удивляться ее самоконтролю, забыв, что она — дочь ММ. — Кремень!»
— Дом Курта может подождать, — сказал он.
Ознакомительная версия.
