— Вижу.
— Что там происходит?
— К самолету подъехал джип.
— Принимает товар?
— Нет. Товара нет. Есть люди. Из самолета вылезли люди.
Из самолета на бетон спрыгнули два мужчины. Один пошел в сторону джипа. Из которого навстречу ему тоже вышел мужчина.
— Фиксируй! Все, что видишь! — приказал Федоров. — Это может быть нужная нам встреча. Просто так свидетелей с поля не удаляют…
Полковник навел на самолет, на джип и на людей видеокамеру. Дал максимальное увеличение.
В видоискателе замелькали размытые контуры фигур.
С такого расстояния получить хорошее изображение было невозможно. Но возможно будет потом, когда придет время, подвергнуть видеопленку компьютерной обработке и попробовать опознать изображенных там людей.
Интересно, кто они? И зачем встретились? Здесь, на аэродроме.
Мужчины подошли друг к другу, пожали руки и… забрались в джип.
Все! Теперь они недосягаемы. Теперь надо ждать, когда они появятся вновь.
Полковник навел видеокамеру на дверцу машины, зафиксировал на штативе и взял бинокль.
Ничего, главное — что они есть на пленке. Это уже удача…
Перевел бинокль на самолет. Снова на машину. Снова на самолет. Снова…
Дверца джипа на мгновенье приоткрылась, и чья-то рука ткнула пальцем в сторону. Рука другого человека торопливо захлопнула дверцу.
«Куда это он показывал? — подумал полковник. — Что там?»
Перевел бинокль в указанную сторону.
Ангары…
Это же заброшенные, ранее принадлежавшие армии и предназначенные для транзита военной техники ангары. Те, которые в свое время мечтал прибрать к рукам Боровицкий.
Боровицкий мечтал, а эти, получается, прибрали? Или собираются прибрать? Потому что освоенные мощности не удовлетворяют растущему торговому потоку?
Очень интересно. Выходит, они действительно расширяют дело. И те десять самолетов не предел…
Дверца джипа распахнулась. Довольные друг другом партнеры выбрались наружу. Но в сторону ангаров больше не смотрели. Просто-таки демонстративно не смотрели. На самолет смотрели, на взлетно-посадочную полосу, на небо.
Видно, говорили об отлете.
Мужчина из джипа махнул рукой. К пилоту спортивного самолета подбежал кто-то из техобслуги аэродрома. Что-то сказал.
Но пилот замотал головой.
Техник снова что-то сказал.
Пилот снова замотал головой.
Что они там — договориться не могут?..
Тогда технарь показал пальцем на самолет и закрутил в воздухе рукой. Изображая пропеллер. Потом прекратил вращение и показал пальцем клонящуюся влево стрелку.
Пилот быстро закивал…
Как это понять? Он что, глухонемой? Или русского языка не понимает?
Он что, русского языка не понимает?!
Но тогда, значит…
От джипа быстрыми шагами подошел пассажир самолета. Загородив собой пилота, что-то сказал технику. Тот пожал плечами, кивнул, отошел от самолета.
Получается, что тот знает язык, а этот не знает.
Получается, это гости из-за кордона. Которые хотят использовать аэродром и, возможно, использовать мощности простаивающих ангаров. Причем не те, что были раньше. Не среднеазиаты. Европейцы…
— Ну что там у тебя? — спросил генерал Федоров.
— Есть кое-что интересное, — ответил Зубанов. — Надо встретиться.
— Тогда только ночью.
— Понятно, что не днем.
— Ну а если в общих чертах?
— Если в общих — то мне кажется, что наши задружились с ненашими.
— Но ты говорил, они и раньше дружили.
— С другими ненашими. С ненашими, которые внешним видом похожи на наших…
Глубокой ночью полковник и генерал полезли из своих убежищ вниз. Кряхтя — про себя. И отчаянно ругаясь — тоже про себя. Добравшись до нижних сучьев, долго вглядывались и вслушивались в темноту. Потом, нащупывая ногами заранее набитые опоры, спустились на землю.
Уф! Жизнь их нелегкая!..
Выдерживая направление по компасам, встретились в условленной точке. Не сразу встретились.
— Ты чего так долго?
— Сбился с пути.
— Как так?
— Так! Что я тебе, юный скаут, что ли? На свидания ночью по компасу ходить.
Забрались в глубину кустов, накрылись плащ-накидкой. Покурили.
— Ну что у тебя?
— Надо сконцентрировать внимание на ангарах на восточной стороне аэродрома.
— Почему именно на них?
— Потому что разговор между нашими и ненашими шел именно о них.
— С чего ты взял, что они не наши?
— По внешнему виду, манере поведения, марке самолета… Но главное потому, что пилот без переводчика говорить не мог.
— Зачем им аэропорт?
— Затем же, зачем нашим. Бестаможенная, беспошлинная торговля. Мечты у бизнесменов всех стран интернациональны — поменьше платить, побольше получать.
— Чем они могут пригодиться нам?
— Скандалом. От европейцев они не отмажутся. Если, конечно, мы сможем доказать, что в криминальной торговле замешаны европейцы. Это тебе не Азия, где все всегда проходит тихо. У них там пресса, партии, комиссии и всякие прочие любители пошуметь такой хай поднимут…
Волну оттуда не загасить…
Волну оттуда можно будет загасить, только столковавшись с нами…
На второй день в заброшенные до того ангары стали завозить груз. Тентованными «КамАЗами» с армейскими номерами. «КамАЗы» заезжали в ворота запретной зоны, сдавали задом к входам в ангары и замирали на несколько десятков минут. После чего выезжали через другие ворота.
Определить, что конкретно перевозят армейские машины, было невозможно.
В полночь груз поехал в обратную сторону. В сторону взлетно-посадочной полосы. Его перегружали в бортовые грузовики, которые скапливались на окраине аэродрома. Но это не были привычные тюки и контейнеры, это были ящики. Зеленые. Типичного армейского вида. Вроде тех, в которых перевозят снаряды.
На рассвете на аэродром сел казахстанский транспортник. Пустой. Потому что из него ничего не выгрузили.
На памяти Зубанова это был первый случай порожнего рейса. Раньше самолеты прилетали с грузом и улетали с грузом. Гонять пустой борт порожняком было накладно. Даже супербогатому Боровицкому накладно.
А здесь…
Грузовики подогнали к самолету и быстро перетаскали ящики внутрь фюзеляжа. Самолет вырулил на взлетную полосу и поднялся в воздух. Унося ящики, похожие на армейские.
Ночью генерал и полковник собрались на совет. В кустах.
— Ну что, пролетели мы?
— Как фанера… Над Валуевом.
— Что там было? Как думаешь?
— И думать нечего. Армейское имущество. Машины военные, грузчики — солдаты, ящики — зеленка…
— Что скажешь?
— Скажу, что надо ждать.
— Сколько?
— Столько, сколько надо. Сколько надо, чтобы дождаться новой партии.
— Надеешься, что она будет?
— Будет. Охрана с ангаров не снята. Значит, эти ящики были не последними. Надо ждать.
— Скорей бы уж. А то надоело жить, как птичке на веточке. И есть и… по-человечески хочется.
Следующая партия груза прибыла на следующий день. Снова зеленые ящики с нарисованными черными рюмочками на крышках. И на следующий день ящики.
— Что будем делать?
— Выяснять содержание груза.
— Каким образом?
— Заглядывать в ящики.
— Шутишь?
— Нет, не шучу. У нас нет другого выхода. Лучше заглянуть в ящики, чем в них сыграть. Мы должны знать, что они возят.
— Когда?
— Сегодня. Пока груз в ангарах.
— Тогда надо отсмотреть подходы… Подняли к глазам бинокли.
— Четверо на воротах.
— Вижу.
— Еще около отделения возле ангаров.
— Вижу возле ангаров. Плюс двое на вышках. С пулемётами…
Пулеметчики могли держать под обстрелом практически всю территорию. Пулеметчики были самыми опасными.
— Много их нагнали.
— По десятку на брата.
— Как будем добираться?
— Как придется.
— Тогда ночью…
Ночь отставникам-заговорщикам была на руку. Ночь — время бандитов и разведчиков.
— Ты хоть на боевые ходил?
— Случалось. Правда, давно.
— Не забыл?
— Забыл. Но теперь придется вспомнить. До охранного периметра Федоров и Зубанов шли в полный рост. Ступали осторожно, отбрасывая носками ботинок случайные, которые могли хрустнуть, сучки. Возле первого забора встали па колени. Колючка была редкая и ржавая, и пролезть сквозь нее труда не составляло. Один, лежа на спине, раздвигал руками ряды проволоки, другой пролезал в образовавшуюся дыру. И в свою очередь раздвигал проволоку.
— Хреново объект охраняют, — одними губами сказал Федоров. — Идем — как по бульвару гуляем. Ни собак, ни сигнализации.
— Не говори гоп!
На втором периметре, как только лазутчики приблизились к забору, резко вспыхнул, резанул темноту прожектор. В небо взлетели несколько сигнальных ракет.
