— Мне дважды врезали, а может, и больше. В этом безумии было не разобрать. Выбили рацию и растоптали. А он вышел как ни в чем не бывало прямо под носом у пары копов. Пришел, полюбовался на убитых горем родителей да в виде бонуса еще и поглядел, как мы валяем дурака. А что произошло?
— Я не знаю. — Рорк взял ее под руку и бережно провел сквозь толкучку на Пятой авеню. — Увидел, как тебя сбили с ног, пытался пробиться через эту толпу, но, когда пробился, тебя уже не было. Я побежал за тобой, когда Трухарт сказал, что ты его преследуешь.
— А толку-то что? Он исчез еще раньше, чем я добралась до улицы.
Пока Ева подходила к входу в здание, по ступенькам сбежала Пибоди.
— Ушел, — сказала Ева.
— Черт, — прошипела Пибоди и поморщилась, взглянув на лицо Евы. — Я думала, мне досталось, — заметила она, осторожно ощупывая синяк на скуле. — Но тебе досталось вдвое больше.
— Пошли разгребать завалы. Что тебе известно? — потребовала Ева, пока они входили в здание.
— Да я сама мало что знаю. Насколько мне известно, какой-то горячий коп кинулся на одного из подростков. Другой коп помог ему повалить мальца и надеть на него наручники. Возникла паника. Мы собрали всех участников… э-э-э… инцидента в одной из гостиных наверху. Бакстер за ними присматривает. Уитни опекает Макмастерсов. Требует, чтобы ему доложили, как только ты появишься. Нам пришлось вызвать «Скорую»: многие пострадали, синяков и кровищи — море.
— Постарайся все подчистить и доложи Уитни. Я поговорю с участниками инцидента — офицерами и штатским. Да, у меня коммуникатор спекся.
— Может, мне поговорить с управляющим этой конторы? — предложил Рорк. — Хоть немного разрядить обстановку.
— Не повредит. Но я с ним потом сама поговорю. Ох, поговорю… Сукин сын. — Ева расправила плечи и начала подниматься на второй этаж.
Запах лилий и роз стал еще сильнее. Наверное, потому, что так много растоптанных цветов валялось на полу. Обогнув осколки стекла и лужицы воды, Ева подошла к стоявшему у дверей Трухарту.
— Нам уже сказали, что подозреваемый ушел, лейтенант. Мне очень жаль. Э-э-э… Бакстер присматривает за офицерами и подростком. Нам пришлось пригласить медиков, подростку требовалась помощь. У него синяки.
— Прекрасно. Просто идеально.
Ева вошла в комнату и закрыла за собой дверь.
Подросток лет восемнадцати сидел в ослепительно-белом кресле, а пожилой врач «Скорой» проверял его зрачки.
— Я в порядке, — говорил парень врачу. — Из меня выколотили все дерьмо, и отдышаться никак не могу, но в остальном все в порядке.
— Ну, раз уж меня позвали тебя посмотреть, я тебя посмотрю.
Медик провел эбонитовой палочкой с целебной мазью по синяку на челюсти юноши.
Ева бросила взгляд на двух копов, развалившихся на таком же, как и кресло, ослепительно-белом диване, и перевела его на Бакстера. Тот в ответ закатил глаза к потолку.
«Да, — подумала она, — нам не помешает помощь высших сил».
— Я лейтенант Даллас, — обратилась она к юноше.
— Э-э-э… здравствуйте. Я — Зак. А можно мне просто уйти отсюда? Мне надо найти Келли. Я пришел с Келли. Она в школе училась вместе с убитой девочкой. Я просто пришел с ней, потому что Келли боялась идти одна, боялась смотреть на мертвую.
— А как ее полное имя? Келли?..
— Келли Нимз. Там вдруг началась такая заваруха, я не знаю, в порядке она или нет.
— Детектив Бакстер, пошлите кого-нибудь разыскать мисс Нимз.
— Слушаюсь, лейтенант. Сию же минуту.
— Спасибо. Мне сразу полегчает, как только узнаю, что она в порядке. Мы с ней дружим, а она и без того уже нервничала, а теперь…
Ева заметила, что внешне он и впрямь немного похож на Дэррина Паули. Телосложение, цвет кожи, длинные лохматые волосы. И еще она увидела лежащую у него на коленях бейсболку.
— Зак, я хочу извиниться за это злосчастное недоразумение и за все причиненные тебе неудобства. И еще хочу заверить тебя, что я лично займусь этим делом. Я все выясню.
— Я просто стоял, ничего не делал, а потом… На меня будто двухэтажный автобус наехал. И вот я уже жую ковер, а кругом все кричат, бегут врассыпную. Мне показалось, что кто-то на меня наступил. А эти парни — они надели на меня наручники, и я слышал, как закричала Келли. Но из меня весь воздух вышел, понимаете? Я ничего не мог поделать. Даже голос подать не мог. Это было так странно, но… — Зак застенчиво улыбнулся. — Это было здорово. Даже клево. Круто. Они мне права зачитали и все такое. Я должен вызвать адвоката?
Ева от души понадеялась, что он этого делать не станет. Любой адвокатишка, берущий почасовую оплату, вцепится когтями в такого клиента и засудит Департамент по самые «помидоры». И даже по макушку.
— У закона нет к тебе никаких претензий, Зак. Это была ошибка, весьма прискорбная ошибка. Еще раз приношу тебе мои глубочайшие извинения. Надеюсь, ты их примешь.
— Ладно. Конечно. Ничего же не случилось. Подумаешь, дело большое.
В комнату вернулся Бакстер.
— Келли в порядке, Зак. Она ждет тебя внизу.
— Класс. Значит, я могу идти?
— Он чист? — спросила Ева у медика.
— Пара синяков, больше ничего. — Медик уставился глазами-буравчиками на Еву. — Вам больше досталось.
— Оставь детективу Бакстеру свое имя и фамилию, адрес и телефон, — сказала Ева Заку, — и тогда офицер на дверях отведет тебя к Келли. Если возникнут вопросы или какие-то проблемы, найдешь меня в Центральном полицейском управлении.
— Вот это да! Спасибо. — Зак натянул на голову бейсболку и встал. — Это был полный сюр.
— Точно подмечено. Бакстер, — повернулась к нему Ева, когда парень скрылся за дверью, — одолжи мне свою камеру. Моя испеклась.
Она взяла камеру и прикрепила на лацкан жакета.
— Хотите, я посмотрю, что с лицом? — спросил медик.
— Не сейчас.
— Ну что ж… — Он вытащил из чемоданчика холодный компресс и перебросил ей. — Хоть это приложите.
Она дождалась ухода медика, после чего повернулась к двум копам.
— Включить запись. Лейтенант Даллас допрашивает двух беспонтовых раздолбаев, сорвавших тщательно подготовленную операцию и давших уйти подозреваемому в убийстве.
— Лейтенант…
— Молчать! Говорить будешь, когда велят. — Ева демонстративно повернулась к тому, который сидел молча. — Имя, звание, участок, отдел.
— Офицер Глен Харрисон, участок сто двадцать пять, приписан к отделу наркотиков капитана Макмастерса.
— Ты, — повернулась она к второму, — те же данные.
— Офицер Кайл Каннингем, участок сто двадцать пять, приписан к отделу наркотиков капитана Макмастерса.
— И вы, пара придурков, решили подменить меня сегодня? Сделать за меня мою работу?
— Мы пришли выразить соболезнования, предложить поддержку капитану и его жене. Вся пресса кричит, что следствие зашло в тупик.
— Правда? — переспросила Ева самым любезным тоном.
Харрисон поморщился и закрыл глаза, услышав слова товарища.
— Ходят такие слухи, — упрямо повторил Каннингем.
— И ты решил придать следствию немного динамизма. Скрутил штатского, нарушил порядок поминальной службы и вызвал общую панику. А в это время настоящий преступник сумел скрыться от тех из нас, кто действительно вел следствие.
— Парень был похож на него.
Глаза Евы сузились до щелочек.
— А откуда вам это известно, офицер Каннингем? Как к вам попало описание внешности подозреваемого?
— Ходят слухи, — еще раз повторил Каннингем.
— Итак, с одной стороны, ходят слухи, что следствие зашло в тупик, а с другой стороны, ходят слухи, что у нас есть описание подозреваемого. А ты решил эти стороны соединить и сорвать мне операцию. Человек, убивший двоих, растворился в воздухе, и все благодаря тебе. Следствие скомпрометировано, Департаменту светит гражданский иск не только от пацана, которого ты бросил на землю и потоптался на нем, но от этого заведения и от многих пострадавших в свалке. Кое-кто может и за эмоциональный стресс подать, за нравственные страдания. И все из-за вас, тупые задницы.
— Эй, я не обязан это выслушивать! — возмутился Каннингем и вскочил на ноги. — Я видел фоторобот, парень похож на него, даже одет похоже. Я решил действовать. И это больше, чем убойный отдел сделал с воскресенья, когда убили дочку нашего капитана. Снасильничали и убили.
Ева шагнула вперед.
— А ну сядь. Опусти свой толстый глупый зад на диван, а не то я сама его опущу.
— А ну попробуй. Хотел бы я поглядеть…
— Каннингем, не дури. Ты что, совсем сдурел? — Харрисон, сидя на диване, нервно потер лицо рукой.
— Офицер Каннингем, вы уже заработали отстранение от службы на тридцать дней за несубординацию. Ваша дальнейшая судьба будет решаться в будущем. Вы будете сидеть, когда я велю вам сесть. В случае неподчинения вам грозит шестьдесят. Время пошло.
