Интересно, думал я, намного ли сложнее ее задача в Италии? Вряд ли. Разве что тамошнее общество более соответствует ее темпераменту. На языке, который она знала лучше английского, рядом с Райнальди, всегда готовым прийти ей на помощь, направляемая ею беседа сверкала несравненно более ослепительным блеском, чем за моим унылым столом. Иногда она жестикулировала, словно желая пояснить свою поспешную речь. Я заметил, что, разговаривая с Райнальди по-итальянски, она еще чаще прибегала к жестам. Сегодня, прервав крестного, она тоже всплеснула руками: быстро, проворно, точно отгоняла от себя воздух. Затем, в ожидании его ответа, слегка облокотилась о стол, и руки ее замерли, как крылья птицы. Она слушала крестного, повернув к нему голову, и я со своего конца стола смотрел на ее профиль. В такой позе она всегда казалась мне чужестранкой. Эти мелкие чеканные черты с древней монеты… Таинственная, отстраненная — женщина, стоящая в дверях дома, на голове шаль, рука простерта в пустоту. Но в фас… когда она улыбнулась… о нет, не чужестранка… Рейчел. Рейчел, которую я знал, которую когда-то любил.
Крестный закончил свой рассказ. Пауза, все молчат. Наперечет зная каждое движение Рейчел, я следил за ее глазами. Она взглянула на миссис Паско, потом на меня.
— Не пойти ли нам в сад? — предложила она.
Мы встали из-за стола. Викарий вынул часы и, вздохнув, заметил:
— Как ни жаль, но я должен откланяться.
— Я тоже, — сказал крестный. — У меня заболел брат в Лакзилиане, и я обещал навестить его. Луиза может остаться.
Но оказалось, что было позднее, чем они предполагали, и после некоторой суматохи Ник Кендалл и Паско наконец отбыли. Осталась только Луиза.
— Раз мы теперь втроем, — сказала Рейчел, — отбросим условности. Пойдемте в будуар.
И, улыбаясь Луизе, она повела нас наверх.
— Луиза выпьет tisana, — через плечо проговорила она. — Я открою ей свой рецепт. Если ее отец будет страдать бессонницей, чего я ему не желаю, то это лучшее средство.
Мы вошли в будуар и сели: я — у окна, Луиза — на скамеечку. Рейчел занялась своими приготовлениями.
— По английскому рецепту, — сказала она, — если таковой вообще существует, в чем я сомневаюсь, надо брать обрушенный ячмень. Я привезла из Флоренции сушеные травы. Если вам понравится, я вам немного оставлю, когда буду уезжать.
Луиза встала и подошла к ней.
— Я слышала от Мэри Паско, что вы знаете название каждой травы, — сказала она, — и лечили арендаторов имения от разных болезней. В старину о таких вещах знали гораздо больше, чем теперь. Правда, кое-кто из стариков еще умеет заговаривать бородавки и сыпь.
— Я умею заговаривать не только бородавки. Загляните к арендаторам и спросите у них. Наука о травах — очень древняя наука. Я научилась ей от своей матери. Благодарю вас, Джон. — Молодой Джон принес чайник с кипятком. — Во Флоренции, — продолжала Рейчел, — я обычно варила tisana у себя в комнате и давала ей отстояться. Так лучше. Затем мы выходили из дома и садились во дворике; я включала фонтан, и, пока мы потягивали tisana, вода капала в бассейн. Эмброз мог часами сидеть там и смотреть на воду.
Она налила принесенную молодым Джоном воду в заварной чайник.
— Когда я в следующий раз приеду в Корнуолл, то привезу из Флоренции небольшую статую, как та, что стоит над моим бассейном. Ее, конечно, придется поискать, но в конце концов я добьюсь своего. Мы сможем поставить ее в центре нового заливного сада и построить там фонтан. Как вы думаете?
Улыбаясь и помешивая tisana ложечкой, которую держала в левой руке, она повернулась ко мне.
— Если вам так хочется, — ответил я.
— Филипп смотрит на это без энтузиазма, — сказала она, обращаясь к Луизе. — Он либо соглашается с каждым моим словом, либо ему все равно. Порой мне кажется, что мои труды пошли прахом… дорожка с террасами, кусты, деревья… Его бы вполне устроила некошеная трава и заросшая тропинка. Прошу вас.
Она подала чашку Луизе, которая снова села на скамеечку. Затем подошла к подоконнику и подала мне мою чашку. Я покачал головой.
— Вы не хотите tisana, Филипп? — спросила она. — Но вам это полезно, она благотворно влияет на сон. Раньше вы никогда не отказывались. Это специальная заварка. Я приготовила ее двойной крепости.
— Выпейте за меня, — ответил я.
Она пожала плечами:
— Себе я уже налила. Я люблю, чтобы она подольше настаивалась. Вашу придется вылить. Жаль.
Она наклонилась надо мной и вылила tisana в окно. Выпрямляясь, она положила руку мне на плечо, и на меня повеяло знакомым ароматом. Не духами, но эфирной сущностью ее существа, ее кожи.
— Вам нездоровится? — шепотом, чтобы не услышала Луиза, спросила она.
Если бы было возможно, я с радостью согласился бы вычеркнуть из памяти все, что узнал, что пережил, только бы она осталась со мной, держа руку на моем плече. Ни разорванного письма, ни таинственного пакетика, запертого в ящике бюро, ни зла, ни двуличности… Ее рука соскользнула с моего плеча на подбородок и чуть задержалась на нем в мимолетной ласке, которая осталась незамеченной: Рейчел стояла между мной и Луизой.
— Мой упрямец, — сказала она.
Я взглянул поверх ее головы и увидел портрет Эмброза, висевший над камином. Его по-юношески светлые, чистые глаза в упор смотрели на меня. Я не ответил, и, отойдя от меня, она поставила пустую чашку на поднос.
— Ну как? — спросила она Луизу.
— Боюсь, мне понадобится некоторое время, чтобы она мне понравилась, — извиняющимся тоном ответила Луиза.
— Возможно, — сказала Рейчел, — кисловатый запах не всем по вкусу. Но ничего. Это прекрасное успокоительное средство для неспокойных душ. Сегодня ночью мы все будем хорошо спать.
Она улыбнулась и медленно отпила из своей чашки.
Мы еще немного поговорили, может быть полчаса или час — точнее, разговаривали она и Луиза, — после чего Рейчел встала и, поставив чашку на поднос, сказала:
— Ну а теперь, когда стало прохладнее, кто пойдет со мной прогуляться по саду?
Я посмотрел на Луизу, и та, заметив мой взгляд, промолчала.
— Я обещал Луизе показать старый план Пелина, на который случайно наткнулся третьего дня. На плане четко отмечены все границы, и по нему видно, что старая крепость стоит на землях имения.
— Хорошо, — сказала Рейчел, — проводите Луизу в гостиную и сидите там сколько угодно. Я прогуляюсь одна.
Напевая вполголоса, она прошла в голубую спальню.
— Останься здесь, — тихо сказал я Луизе.
Я спустился вниз и пошел в контору — старый план действительно существовал и лежал где-то среди моих бумаг. Я отыскал его и через двор вернулся обратно. Когда я подошел к боковой двери, которая находилась недалеко от гостиной и вела в сад, Рейчел отправлялась на прогулку. Она была без шляпы и держала в руке раскрытый зонтик.
— Я ненадолго, — сказала она. — Поднимусь к террасе — я хочу посмотреть, хорошо ли будет выглядеть в нижнем саду небольшая скульптура.
— Будьте осторожны, — сказал я ей.
— Осторожна? — спросила она.
Она стояла рядом со мной, приложив ручку зонтика к плечу. На ней было надето темное платье из тонкого муслина с кружевным воротником по самому горлу. Она выглядела почти так же, как в день, когда я впервые увидел ее. Но теперь было лето. В воздухе пахло скошенной травой. Мимо весело пролетела бабочка. В высоких деревьях за лужайкой ворковали голуби.
— Будьте осторожны, — медленно проговорил я, — гуляя под солнцем.
Она засмеялась и отошла от меня. Я смотрел, как она пересекает лужайку и поднимается по ступеням по направлению к террасе.
Я вернулся в дом, быстро взлетел по лестнице и пошел в будуар. Луиза ждала меня там.
— Мне нужна твоя помощь, — коротко сказал я. — У меня слишком мало времени.
Луиза встала и вопросительно посмотрела на меня:
— В чем дело?
— Ты помнишь наш разговор в церкви несколько недель назад? — спросил я.
Она кивнула.
— Так вот, ты была права, а я не прав. Но теперь это не важно. У меня есть гораздо более серьезные подозрения, но я должен их проверить, должен получить последнее доказательство. Я думаю, она пыталась отравить меня и то же самое сделала с Эмброзом.
Луиза ничего не сказала. Ее глаза расширились от ужаса.
— Не имеет значения, как я это обнаружил, — продолжал я, — но ключ может находиться в письме Райнальди. Я собираюсь обыскать ее бюро и обязательно найти его. Ты учила французский и, наверное, немного разбираешься в итальянском. Вдвоем мы сумеем кое-что понять.
Тем временем я уже осматривал бюро — более тщательно, чем ночью при свете свечи.
— Почему ты не предупредил моего отца? — спросила Луиза. — Если она виновна, он предъявил бы ей более аргументированные обвинения, чем ты.
— Мне необходимо доказательство, — ответил я.
