Мы подошли к стене, и мне пришлось отпустить руку Перси.
— Вскоре пришло письмо из Штатов, — продолжил он. — Разумеется, было уже слишком поздно.
— И что же в нем сообщалось?
— Ужасная история. Джоэля Фейна судили за убийство собственного отца. По-видимому, Фейн-старший застал своего сына, уже тогда посвященного в сан, на церковном погосте. Тот с другими служителями своей церкви раскопал свежую могилу. Сразу было понятно, что они собирались делать. По крайней мере пытались. Отец потерял голову, набросился на сына, запер его в доме. А потом отец пропал. Его нашли через неделю — в запертой лачуге в чаще леса.
— Мертвым? — спросила я.
— Мертвым. Его заперли там с гремучей змеей. Смерть его была долгой и мучительной.
— Фейн предстал перед судом?
— Он настоял на том, что будет защищать себя сам. В те дни только об этом и говорили. Обвиняемый постоянно ссылался на Цицерона, на его первый суд, когда известный римский философ и оратор защищал молодого человека, которого обвиняли в подобном преступлении.
— В отцеубийстве?
— Именно. Известно, что Фейн считал себя знатоком античности. Как бы то ни было, мать Фейна наняла адвоката, пытаясь убедить суд, что ее сын невменяем. Если бы его признали виновным, то его ждала бы казнь на электрическом стуле. Вероятно, мать считала, что единственный способ спасти сына — признать его невменяемым. Должно быть, им повезло, потому что Фейна перевели в соответствующую лечебницу, откуда он сбежал. Считали, что ему помогла сбежать мать, что она где-то прятала сына. Но, как мы уже знали, сына она не прятала, а лишь помогла ему уехать в Англию.
Фейн убил собственного отца! И такой человек имел власть над целым приходом!
— Если бы мы узнали об этом раньше, — сказал Перси, — мы бы спасли тех троих, что погибли вместе с ним. Хотя не могу избавиться от мысли, что Альфреду все это пошло на пользу. Ему была просто необходима помощь специалистов.
Я покачала головой.
— Нет-нет. Все равно не вижу никакого смысла.
Мы пришли на парковку. Я остановилась и повернулась лицом к священнику.
— Уолтер не умер, — сообщила я.
Перси удивленно посмотрел на меня.
— Он жив, — подтвердила я. — Я видела его сегодня утром. Он сказал, что отправил Альфреда в психиатрическую больницу, — это сходится с тем, что вы мне рассказали, — но я ездила туда, к ним никогда не поступал больной Альфред Уитчер. Они проверили все записи с 1958 года. Проверили тщательно. Никакого намека на пребывание Альфреда.
Перси выглядел раздражающе спокойным.
— Конечно, не нашли. Но, тем не менее, он там. Раньше и я туда ездил, навещал его.
— Я не…
— Фамилия Альфреда — Додвелл. Он Уолтеру не родной брат. Он брат Эделины.
— Додвелл? Фред Додвелл? Вы его имеете в виду?
Фред? Альфред! Вот оно что! Я никак не могла сосредоточиться на дороге, поэтому свернула с главной дороги и остановилась.
— Да, думаю, да, — сказала я, держа телефон у уха, и заглушила мотор. — Прошу прощения, что сегодня утром отняла у вас время. Возникло недоразумение. Значит, вы знаете Фреда Додвелла?
— Конечно! Я бы сразу ответила вам, если бы вы назвали правильную фамилию. Кто не знает Фреда?! Он поступил сюда в начале шестидесятых годов, живет здесь дольше нас всех, а может даже…
— В 1958 году? — негромко подсказала я.
— Возможно, — согласилась она.
— Значит, он все еще у вас? Он все еще… — Я с трудом подбирала слова. Молилась только о том, чтобы она сказала, что Альфред тихо скончался несколько лет назад. Но я знала, что она так не скажет. На другом конце провода повисло молчание. Я сидела, слушая шелест листьев на ветру. Ветер все крепчал.
— Миссис Скотт? — позвала я.
— Понимаете, существует такое понятие, как врачебная тайна. Единственное, что я в таких случаях могу сообщить, — это то, что мистер Додвелл поступил к нам и до сих пор является нашим пациентом. Но вам будет необходимо получить разрешение на посещение.
— Я понимаю. — Я ждала, чувствуя, что ей есть что добавить.
— Не могли бы вы объяснить, почему интересуетесь этим пациентом? — наконец спросила она.
Я на секунду задумалась. Что я теряю, говоря правду? Или, по крайней мере, половину правды?
— В поселке видели странного человека, — призналась я. — В том доме, где мистер Додвелл жил до поступления в лечебницу. Кто-то вламывается в дома, в том числе и в мой дом. Я видела этого человека и, кажется, узнала.
— Вы знакомы с Фредом?
— Нет, нет. Я считала, что видела другого мужчину, которого зовут Уолтер. Но Уолтер и Фред — двоюродные братья. Возможно, они похожи.
Роза Скотт молчала.
— Возможно, он живет в своем старом доме, — продолжала я. — Он пугает людей, даже причиняет им вред.
Я помолчала.
— Этот Альфред — Фред — он помешан на змеях, — добавила я.
— Ох!..
Я ждала. Пожалуй, довольно долго.
— Миссис Скотт! — позвала я. — Вы меня слышите?
— Вы можете к нам приехать?
Времени у меня не было. Чтобы добраться до лечебницы, понадобится не меньше часа. Если существует хотя бы небольшая вероятность того, что Альфред все еще жив, я должна сообщить об этом Мэту.
— К сожалению, нет. Мне нужно кое с кем переговорить. У вас есть что мне сообщить? Это может как-то помочь?
Она помолчала.
— Ладно, — в конце концов протянула она. — При сложившихся обстоятельствах, я думаю, мы можем немного нарушить правила. Фреда поместили в лечебницу, когда он был еще молодым мужчиной. Эта лечебница — для него весь мир. Согласно истории болезни, его доставили сюда в ужасном состоянии. Докторам так и не удалось установить истинную причину его заболевания.
— Я понимаю, — сказала я, а сама подумала: «Я и сама не сразу об этом узнала». И продолжила, не обращая внимания на холодок под ложечкой: — Кажется, он был инвалидом. Мне сказали, что он был слепым, глухим и немым. И что он был… как бы это сказать… умственно отсталым.
Мой голос оборвался, я не подобрала более корректного названия болезни.
— Фред не умственно отсталый. Я бы сказала, что его умственные способности чуть ниже средних. Но он очень хитер, особенно когда дело касается его собственных интересов. И он не слепой. Когда его доставили, у него была запущенная катаракта обоих глаз. В семидесятых ему сделали операцию. Пусть у него и не стопроцентное зрение, но видел он довольно хорошо. Хотя остался совершенно глухим.
Человек, который забрался в мой дом, не слышал, как я спускалась по лестнице, никак не отреагировал, когда я уронила стакан и тот разбился.
— Он читал по губам, — продолжала Роза Скотт. — И мы научили его разговаривать, но, если человек никогда не слышал звуков, его речь отличается от речи нормального человека. Он всегда путает интонацию, не соблюдает мелодику.
Я вспомнила странные гортанные звуки, доносившиеся ночью из моего подвала, и глухой стон, который мы с Мэтом слышали в доме Уитчеров. Я также отметила, что Роза говорила об Альфреде в прошедшем времени.
— Он никогда не входил в число наших легких пациентов, — продолжала Роза. — Вы разбираетесь в медицине, мисс Беннинг?
— Да, но… Я ветеринар.
— Отлично. За несколько десятилетий отношение к болезни Фреда много раз менялось, возникали новые теории, мы узнавали больше о психических заболеваниях. Сравнительно недавно, в начале девяностых, ему поставили такой диагноз: две различные формы расстройства контроля над побуждениями. Он страдает парафилией. У него также диагностировали перемежающееся эксплозивное расстройство. Не знаю, знакомы ли вам эти термины.
Я напрягла память.
— Парафилия означает извращенное сексуальное поведение, я права?
— Крайне извращенное. У Фреда наблюдались симптомы как эксгибиционизма, [17] так и фроттеризма[18]. Мы однажды обнаружили его… ну, вам не нужны эти подробности. Но больше всего нас беспокоило второе расстройство. Перемежающееся эксплозивное. Разумеется, ему было предписано лечение: комбинация антидепрессантов и стабилизаторов состояния. Несколько месяцев он мог оставаться совершенно спокойным, послушно выполнял все, что от него требовалось, а потом, без всякой на то причины, внезапно впадал в ярость. Когда такое происходило, мы вынуждены были надевать на него смирительную рубашку. Он был очень сильным. И, похоже, совсем не понимал, какой вред причиняет окружающим.
Я ждала, чувствуя, что это еще не все.
— Мы не оставляли его наедине с пациентками и даже с медсестрами и санитарками.
— Он все еще у вас? — отважилась спросить я, внезапно вспомнив ту ночь, когда оказалась один на один с незнакомцем, пробравшимся в мой дом. Как он смотрел на меня, как касался!..
