— Не представляю, — честно ответил Зак. — Знаю только, что убивать его не собираются. Хорошая новость, ведь так?
Хилари молча кивнула. Это действительно была хорошая новость, если бы не одна маленькая поправка. Зная Вальтера, она могла предположить в продолжение такой жизни исключительно самое худшее. Она видела, что орденцы в свое время делали с измененными и могла предположить, что у измененных, особенно древних, фантазия не хуже.
— Если я решу встретиться с ним, как это отразится на тебе?
— Не думаю, что кто-то вообще обратит на меня внимание, — Зак отстраненно улыбнулся. Он всегда улыбался так, когда пытался скрыть какой-то внутренний диалог. В подтверждение своей догадке Хилари уловила нотки сомнения в его голосе. — Ты же знаешь, что для Вальтера я слишком ценен, чтобы так просто избавиться от меня.
Хилари на мгновение крепко обняла его, и быстро отпустила. Ей не давали покоя сомнения о дальнейшей участи Джеймса. Вальтер не может знать, кто он такой.
Бостонский Палач «умер» в один день с ней. Тогда у них были другие имена, другая жизнь. Если так, Джеймсу действительно ничего не грозит. Возможно, Вальтер даже сочтет полезными его таланты, позволившие добраться до Острова.
Она вздохнула с явным облегчением. Было и ещё кое-что, лежавшее у самой поверхности, важное для неё.
— Как давно ты работаешь на Вальтера?
— Над проектом я работаю около года, — Зак нахмурился, снова становясь сосредоточенным и напряженным. — Почему ты спрашиваешь?
— Ты знал его раньше? — интуиция подсказывала Хилари, что она в шаге от разгадки, но ей не хватало информации, чтобы осознать и сопоставить факты. Джеймс решил бы задачу за минуту.
— Нет! — прозвучало слишком резко и поспешно, чтобы быть правдой. — Извини, мне не стоило приходить и тревожить тебя.
Он сдержанно обнял её и поднялся, и Хилари поняла, что попала в точку, получила ответ на свой вопрос. Зак действительно давно знаком с ним. Возможно, был при Вальтере не одну сотню лет. Она прикоснулась к тому, что несло в себе слишком серьёзную опасность. Раскрытие истинной личности.
— Ты меня извини, — она протянула ему руку, — я не хотела лезть не в свое дело, просто новость про Джеймса выбила меня из колеи. Останься со мной?
Теперь Хилари не собиралась отступаться. Надо подумать, с какой стороны ещё можно зайти к информации, минуя Зака. У него в жизни и без того не самый легкий период. Хилари даже представить не могла, чего ему стоило рассказать о Джеймсе. Она действительно сожалела о том, что завела этот разговор с ним, поэтому слова извинения звучали искренне.
Сколько ей осталось времени на любовь? Сутки? Неделя? На Чувство, которое она так долго искала вовне, а нашла в себе самой.
Его взгляд снова потеплел. Он сжал ее руку в своих ладонях, потянул Хилари к себе и жадно поцеловал, будто утверждая свое право на неё. Перед образом Джеймса. Перед всем миром. Его мягкость и неуверенность сменились откровенной настойчивостью. Кажется, он даже прошептал: «Я тебя люблю», но для Хилари сейчас гораздо больше говорил ответ его тела, нежели чем любые слова.
«Нужно было раньше позволить себе это безумие», — последняя осознанная мысль растворилась под его прикосновениями, отзывающимися томительным теплом между ног. Хилари отступила назад, падая на постель и увлекая его за собой.
У Хилари Стивенс было красивое тело. Он отметил ещё пару месяцев назад, когда наблюдал за тем, как она корчилась от боли во время наказания. Сейчас сучка выгибалась от наслаждения, под прикосновениями Беннинга, принимая его в себя. До откровения грязно. Возбуждающе. Пожалуй, даже больше, чем во время пытки, когда каждая мышца её тела была натянута как струна.
Мерзкая гадина. Она такая же, как все. Как Сильвия. За масками милых женских мордашек они скрывают настоящих чудовищ, готовых предать тебя, стоит только выйти за порог. Ты готов принести им на блюдечке сердце, будущее и красивую жизнь, а тебя вышвыривают из памяти, как ненужный хлам.
Он поймал себя на мысли, что руки сжались в кулаки, а ногти с силой впились в ладонь. Кажется, это произошло только вчера. Он вернулся сразу, как только ему позволили вспомнить.
«Бенкитт Хелфлайн» ассоциировалась у людей с корпорацией зла, а он возвращался из Ада, чтобы отомстить. Он потерял все несколькими месяцами ранее. Все, что было ему дорого, отдали другому человеку. Долбаному Торнтону!
Разговор, вплавленный в память подобно клейму от раскаленного железа на теле, до сих пор отзывался жалящей болью унижения.
— Джек, будем объективны, вы не тянете этот проект. Пришло время уступить тому, кто доведет его до ума.
Ярость затопила все его существо. Разочарование, злоба на этих твердолобых овец. Их было трое, решивших его участь без его ведома. Они заранее знали, о чем пойдет разговор, когда пригласили его в кабинет. Знали, но вели себя, как ни в чем не бывало. Для них это в порядке вещей — отнимать у человека цель жизни? Лоуэлл постарался справиться с охватившими его эмоциями.
— Я приложу все усилия, чтобы закончить, как можно быстрее. Я…
— Нет, Джек, не приложите.
Работа всей его жизни. То, во что он вкладывал гораздо большее, чем бессонные ночи и вырванные из семьи выходные. Свою душу. Он никогда не смирился бы с тем, как легко они вышвырнули его из проекта. Он пошел ва-банк, потому что догадывался, что с такими иначе нельзя.
— Думаю, ваши наработки заинтересуют многих. Копии моих работ, которые могли бы принадлежать вам, я с радостью передам тем, кто оценит меня по достоинству. Копии, который вы никогда не найдете.
Он и вправду делал копии каждой формулы, над которой работал с такой любовью. Сильвия называла это одержимостью, но что эта сука понимала!
Дальше последовала автокатастрофа, месяцы забвения и работа в подпольных лабораториях над какими-то не представляющими интереса препаратами. Он никогда не узнал бы, что случилось, не вспомнил ни «Бенкитт Хелфлайн», ни Торнтона, ни Сильвию, ни свое унижение. Сволочи забрали не только работу, они забрали его память, имя и жизнь, сделав обезличенным, заторможенным роботом для подсобных работ.
Тот, кто раскрыл ему глаза, назвался Марком. Высокий холеный брюнет. Из них, из измененных. Он освободил не только его, но и всех, кто работал в лаборатории, вернул воспоминания и жизни, в которых им больше не было места. Куда им было идти? К властям или сразу сдаваться в психушку?
Джек предложил им вариант поинтереснее. В свете последних событий, что творились в мире, это действительно стало спасением для многих. Они пошли за ним с радостью, полные разбитых надежд и жажды мести. Те, кто подобно ему лишился всего.
А ведь все могло сложиться иначе, он сам готов был отказаться ото всего, вернувшись в семью! Он пришел в родной дом, купленный на собственные деньги, и застал Сильвию в постели с Дэном. Какие же у них были лица! К несчастью, тогда не получилось насладиться зрелищем, потому что все внутри разрывалось от нестерпимой, невыносимой боли предательства.
Сколько его не было? Полгода? За это время сучка запрыгнула в постель к его кузену. Его считали мертвым, но какая разница? Если в твоем сердце живет любовь к человеку, ты не забудешь его даже через десятки лет, и уж тем более не раздвинешь свои ноги для его родственника, которого он терпеть не мог.
Джек застрелил обоих из пистолета, что принес с собой. Убил, потому что они предали его, и теперь могли рассказать о нем всем, кому только можно, а это не входило в его планы. Он собирался отомстить всем. Людям, предавшим его скорому забвению, измененным, возомнившим себя вершителями судеб, и просто жалким кретинам-обывателям, привыкшим проводить время за просмотром телевизора и пожиранием поп-корна, чипсов и гамбургеров. Пришла пора преподать урок всему миру.
Он вынырнул из воспоминаний и посмотрел на привалившегося к стене Стивенса. Джеймсу было тяжело стоять, и наверняка больно, но физические мучения не шли ни в какое сравнение с тем, что сейчас творилось на душе бывшего орденца. Он знал наверняка, потому что прошел через это.
Джек Лоуэлл подумал и о Корделии. Женщины — мерзкие гадины. Не менее мерзкие, чем измененные. Она согласилась с ним сотрудничать на условиях, что он передаст ей всю информацию о заинтересованных в вирусе измененных. Рассчитывала контролировать процесс и избавиться от него, как только разработки станут жизнеспособны. Вот только вряд ли она рассчитывала на то, что он решит избавиться от неё с помощью Джеймса Стивенса. Того, кого она решила ему сдать в качестве жеста доброй воли.
«Я могла бы и не делать этого, — сказала она, — но ты сам понимаешь, что в партнерских отношениях главное — доверие».
Доверие, как же. Гадина.
