Он снова посмотрел на надпись «PRIER EN VENIR». «Молись, чтобы войти». И опустился на колени.
— Разумное решение, но что ты видишь оттуда, чего я не вижу со своего места? — поинтересовался Марк.
Взгляд Малоуна обшарил церковь. Внутри ничего не осталось, кроме алтаря в двадцати футах впереди. Каменный верх был около трех дюймов в толщину, его поддерживало прямоугольное подножие, вырезанное из гранитных плит. Он сосчитал плиты по горизонтали. Девять. Потом по вертикали. Семь. Посветил фонарем на покрытые лишайником камни. Там еще сохранились толстые волнистые линии известкового раствора. Он поводил фонарем туда-сюда несколько раз, потом направил луч к основанию гранитного верха.
И увидел это.
Теперь он понял. И улыбнулся.
«Молись, чтобы войти».
Умно.
Де Рокфор пропускал мимо ушей болтовню казначея. Тот нес что-то о бюджете аббатства и перерасходах. Аббатство имело в своем распоряжении фонд в размере нескольких миллионов евро, который был создан давно и которым управляли очень взвешенно и осторожно, дабы обеспечить богатство и процветание ордена. Аббатство находилось практически на самообеспечении. Его поля, фермы и хлебопекарни производили основную часть необходимых продуктов. Виноградники и молочные фермы обеспечивали питьем. А вода была в таком изобилии, что ее качали вниз в долину, разливали по бутылкам и продавали по всей Франции. Разумеется, многое для удовлетворения всех нужд надо было покупать, но дохода от виноделия и продажи воды, вкупе с платой, которую посетители отдавали за вход, для этого было более чем достаточно. Так что какие перерасходы?
— Нам нужны деньги? — перебил он казначея.
— Вовсе нет, магистр.
— Тогда зачем ты меня побеспокоил?
— Магистр должен быть в курсе всех финансовых решений.
Этот глупец прав. Но он не хотел слушать об этом. Хотя казначей может быть полезен.
— Ты изучал нашу финансовую историю?
Этот вопрос, казалось, застал брата врасплох.
— Разумеется, магистр. Это обязанность всех казначеев. Сейчас обучаю тех, кто впоследствии займет мое место.
— Каким было наше богатство во времена чистки?
— Неисчислимым. Орден владел девятью с лишним тысячами угодьев, и сейчас невозможно оценить их земельную площадь.
— А наши денежные средства?
— Опять-таки сложно сказать. В казне ордена были золотые динары, византийские монеты, золотые флорины, драхмы, марки, а также серебряные и золотые слитки. В тысяча триста шестом году де Моле приехал во Францию с двенадцатью лошадьми, навьюченными серебром, количество которого никто не считал. Потом еще были ценности, которые нам доверили на хранение.
Он понимал, о чем говорит брат. Орден первым открыл сейфовые депозитарии для драгоценностей и личных вещей. Его репутация была безупречна, поэтому услуги ордена пользовались большим спросом по всему христианскому миру — разумеется, не бесплатно.
— Ценности, которые мы хранили, были утрачены во время чистки, — продолжал казначей. — Их опись была утрачена вместе с частью наших архивов. Поэтому мы не можем даже приблизительно оценить стоимость всего этого. Но вполне можно допустить, что это были миллиарды евро.
Де Рокфор знал о телегах с сеном, отправившихся на юг в сопровождении четырех избранных братьев во главе с Жильбером де Бланшфором, которому было приказано, во-первых, никому не говорить, где находится тайник, и, во-вторых, обеспечить передачу информации о нем другим людям должным образом. Де Бланшфор хорошо справился с заданием. Прошло семь веков, и до сих пор никто не смог узнать, где тайник.
Что за сокровище де Моле распорядился спрятать с такими предосторожностями? Он тридцать лет пытался найти ответ на этот вопрос.
Телефон в его кармане завибрировал, и он чуть не подпрыгнул от неожиданности.
Наконец!
— Что случилось, магистр? — поинтересовался казначей.
Он взял себя в руки.
— Оставь меня одного.
Казначей встал, поклонился и вышел. Де Рокфор открыл телефон-«раскладушку» и ответил:
— Я надеюсь, что это не будет напрасной тратой времени.
— Как правда может быть потерей времени?
Он сразу же узнал голос.
Жоффруа.
— Почему я должен верить твоим словам? — спросил де Рокфор.
— Потому что вы мой магистр.
— Ты был верен моему предшественнику.
— Да, пока он был жив. Но моя клятва братству требует, чтобы я был лоялен к тому, кто носит белую мантию…
— Даже если ты недолюбливаешь этого человека?
— Я полагаю, что в течение многих лет вы поступали так же.
— И нападение на твоего магистра — это проявление твоей преданности? — Де Рокфор не забыл удар пистолетом в висок, нанесенный ему Жоффруа перед тем, как они с Марком Неллом бежали из аббатства.
— Необходимая демонстрация, чтобы внушить доверие сенешалю.
— Где ты взял этот телефон?
— Мне дал его покойный магистр. Я должен был пользоваться им во время нашей вылазки за стены аббатства. Но я нашел ему другое применение.
— Вы с магистром хорошо спланировали.
— Для него было важно, чтобы мы преуспели. Поэтому он послал дневник Стефани Нелл. Чтобы втянуть ее в это дело.
— Дневник бесполезен.
— Я знаю. Но это новая для меня информация. Я узнал об этом только вчера.
Он задал вопрос, который его очень волновал:
— Они расшифровали криптограмму, записанную маршалом?
— Да, им это удалось.
— Так скажи мне, брат, где вы сейчас?
— В Сен-Агулусе. В руинах аббатства к северу от города. Недалеко от вас.
— И наше Великое Завещание там?
— Сюда ведут все ключи. Прямо сейчас они ведут поиски тайника. Меня послали в Эльн за припасами.
С одной стороны, он начинал верить этому человеку. Но сомневался, чем вызвано это доверие — отчаянием или здравым смыслом.
— Брат, я убью тебя, если ты лжешь.
— Вы уже убивали, так что я не сомневаюсь в этом.
Де Рокфор знал, что совершает глупость, но не смог удержаться от вопроса:
— И кого же я убил?
— Наверняка это вы расправились с Эрнстом Сковиллем. Что касается Ларса Нелла, не уверен. Трудно сказать, по крайней мере исходя из того, что мне сказал покойный магистр.
Он хотел прощупать, что еще знает этот человек, но сознавал, что проявляемый им интерес будет лишь подтверждением подозрений Жоффруа. Поэтому просто сказал:
— Брат, ты фантазер.
— Меня называли словами похуже.
— Чего ты хочешь?
— Стать рыцарем. Решение о посвящении принимаете вы. Несколько дней назад, в часовне, когда вы арестовали сенешаля, вы дали мне понять, что этого не случится. Тогда я решил взять другой курс — который не понравился бы покойному магистру. Так я и сделал. Узнал все, что мог. И ждал, когда смогу предложить вам то, что вам на самом деле нужно. Взамен я прошу только о прощении.
— Если ты говоришь правду, ты его получишь.
— Мне пора возвращаться в руины. Они собираются разбить там лагерь на ночь. Вы уже видели, какие они находчивые, поодиночке и вместе. Хотя я бы никогда не осмелился решать за вас, я бы посоветовал вам действовать решительно.
— Брат, я тебя уверяю, мой ответ будет более чем решительным.
Малоун поднялся и подошел к алтарю. При свете фонаря он заметил, что под верхней плитой нет известки. Расположение поддерживающих камней по принципу «семь — девять» привлекло его внимание, и он встал на колени, чтобы рассмотреть щель получше.
Он направил луч света на алтарь, наклонившись к камням.
— Верхняя плита не закреплена.
— А зачем? — отозвался Марк. — Она и так никуда не денется, такая здоровая. Посмотри на нее. Три дюйма в толщину и шесть футов в длину. Уникальное место. Чтобы добраться туда, ему пришлось приподнять плиту, чтобы вытащить болт, который ее удерживал, и засунуть в углубление стеклянный фиал. Потом он вернул плиту на место, и получилось великолепное укрытие. Но мне кажется, что это неслучайно. Выбором тайника Бигу оставил послание. — Он посветил фонарем вниз. — Давай попробуем сдвинуть плиту.
Марк подошел к одному краю алтаря, Малоун встал у противоположного, взялся руками за плиту и попробовал ее пошевелить.
Камень едва заметно подался.
— Ты прав, — сказал Малоун, — плита не закреплена. Не вижу причин для деликатности. Давай сбросим ее.
Они стали раскачивать плиту, пока под действием силы тяжести она не рухнула на пол.
Малоун уставился в прямоугольное отверстие под плитой и увидел, что там лежат камни.
— Давай попробуем вытащить их, — предложил он.
— Зачем?
— Если бы ты был Соньером и не хотел, чтобы кто-то проследил за твоими движениями, каменная плита стала бы отличным способом для отвода глаз. А эти камни — еще лучшим. Как ты мне вчера сказал, надо примерить на себя образ мыслей людей, которые жили сто лет назад. Посмотри вокруг. Никто не пришел бы сюда в поисках сокровища. Здесь были только руины. И кому могло прийти в голову разобрать этот алтарь, который веками стоял тут нетронутым? Но если кто-то сделал все это, значит, это еще одна линия защиты.
