Пусть так и будет. Кот сделал все, что мог, себя упрекнуть не в чем.
Странно, что до Дашки еще не дошла весть о смерти брата. Как бы не плутала казенная похоронка, письмо уже должно быть у адресата. И объяснений этой задержке нет.
На развилке Костян повернул в противоположную от города сторону, дорога оказалась такой ухабистой, будто по ней прошла танковая колонна, стесав гусеницами тяжелых машин весь асфальт. Пришлось немного сбавить скорость. Судя по карте, до поселка Волчанский с населением в полторы тысячи человек, всего-то полтора десятка верст. Там он бросит письмо в ящик. И дальше покатит в свое удовольствие, за поселком начинается приличная трасса в четыре ряда.
Долго ездить на приметном бумере, пусть даже на него есть левая доверенность, и номерные знаки Кот поменял еще в Москве, дело не самое безопасное. Надо подумать, как сбагрить машину, не вступая в контакт со старыми знакомыми перекупщиками. Через них попадешь на прицел легавым. Надо найти другой способ…
Встречных машин не попадалось, хвойный лес, подступивший близко к дороге, казался угрюмым и загадочным. Погруженный в свои мысли, Кот не озирался по сторонам и не заглядывал в зеркальце заднего вида, где уже можно было разглядеть видавший виды синий фургон «Мерседес».
Расстояние между машинами медленно сокращалось. Китай, сидевший на переднем пассажирском сидении, вертел в руках пульт дистанционного управления и шепотом матерился. Если Миха, помешанный на копеечной экономии, опять вставил в пульт дохлые батарейки, путь не обижается. Китай отходит его по горбешнику бейсбольной битой, а заодно уж, коли начал, разломает ему рожу.
Степа, сидевший за рулем, нервно закашлялся и сказал:
— До развилки остается километров пять или чуть больше. Тут самое подходящее место. Можно с дороги съехать и там…
— Да знаю, мать твою, — взвился Китай. — Бля, ты один что ли тут такой умный. Все уже обговорили. Хрена по десятому разу сопли перетирать.
Он оглянулся назад, отметив про себя, что парни в грузовом отсеке примолкли. Миха от волнения покусывал губу. Рослый обматывал правый кулак эластичным бинтом. Он всегда берег суставы на руках, но перчатками не пользовался, предпочитая бинт.
— Чего приуныли, парни? — спросил Китай.
— Да вот я все думаю, вдруг этот чувак при делах, — ответил Рослый. — По нашей глубинке простой фраерок не станет ездить на икс-пятом бумере. Похоже, за ним стоят серьезные ребята. Как бы нам не обосраться.
— Если кто из нас и обосрется, то этим человеком будешь ты, — Китай зло скривил губы. — Ты один и больше никто.
Степа продолжал медленно сокращать дистанцию, до бумера остается метров восемьдесят или того меньше. Скоро развилка. Тянуть больше нельзя, надо действовать. Китай на секунду закрыл глаза, сделал глубокий вдох, как пловец пред погружением на глубину. Он выдвинул из пульта телескопическую антенну и нажал на кнопку. Моргнул красным глазком индикатор, похоже, шарманка сработала.
— Все пучком, — сказал Китай.
Бумер, замедлил ход, машину тряхнуло, водила свернул на обочину и остановился. Степа, снизив скорость, медленно подъехал к джипу, остановившись сзади, толкнул дверцу плечом.
* * * *
Кот, озадаченный поведением бумера, хмыкнул и вытащил из пачки сигарету, размышляя о том, с какой стати тачка заглохла и теперь даже не подает признаков жизни. Бросив взгляд на боковое зеркальце, он увидел подъезжающий фургон, из которого вывалились четыре парня. Рожи такие, что сразу ясно: эти тормознули вовсе не для того, чтобы помочь попавшему в неприятную ситуацию автомобилисту.
Парни медленно двигались к машине, Кот нажал кнопку центрального замка, заблокировал двери и стал лихорадочно соображать, чем можно защититься от этой кодлы. Пистолет он разобрал еще вчерашним утром и, остановившись у пруда, заросшего осокой, закинул оружие подальше от берега. Монтировки под сидением нет. Что же остается?
Время на размышление вышло.
Вася Рослый подошел к дверце, развернул руку, обмотанную эластичным бинтом и со всей дури засадил пудовым кулаком в боковое стекло. В ту же секунду шаловливая рука Китая уже проникла в салон. Он попытался открыть дверцу. Кот вытащил раскочегаренный прикуриватель и ткнул им во внешнюю сторону ладони. Не ожидая сопротивления и этой адской боли, Китай отскочил в сторону, что-то проорал на родном корейском языке.
Крик оказался настолько истошным и диким, что вся компания непроизвольно отступила назад. А Дашка говорила — фраерок ушастый. Вот же чертова девка. Китай прижимал обожженную руку к груди.
Кот толкнул дверцу плечом, спрыгнул на асфальт.
— Вы чего творите, черти? — заорал он. — Давай поговорим.
Вся компания медленно пятилась назад, не зная, каких сюрпризов еще ждать от этого ухаря. Рослый сжимал и разжимал забинтованный кулак.
— Кто у вас тут главный?
Парни остановились, а Кот, совершив первую и единственную ошибку, сделал еще несколько шагов вперед, сблизившись с противниками до опасного расстояния. Первым пришел в себя Миха, он изо всех сил сжал рукоятку самодельной бейсбольной биты, которую прятал за спиной. Не слишком тяжелая и не слишком легкая, как раз по руке. Миха выскочил из-за спины Рослого и, широко размахнувшись, нанес резкий и мощный удар, целя в голову, в височную область.
Все, что успел Кот, обхватить голову руками и наклонить корпус вперед. Бита врезалась чуть выше мочки уха. Удар оказался настолько неожиданным и сильным, что свалил Кота с ног. В голове загудел колокол, а перед глазами расползлись клочья черного тумана, похожие на дым горящих покрышек. Оттолкнувшись ладонями от асфальта, Кот попытался приподняться. Но кто-то въехал ему ногой под нижнюю челюсть. И добавил по ребрам.
Кот снова повалился боком на дорогу, ботинок с острым и твердым рантом влепился ему в живот. Кот застонал, он видел, как капельки крови падают в пыль и, меняя цвет, становятся серыми. Кто-то поставил подметку башмака на его ладонь, припечатав ее к дорожному полотну.
Кот попытался ухватить нападавшего за ногу, но тот ловко вывернулся и, наклонившись, врезал кулаком в ухо. И добавил в верхнюю челюсть. Черный туман сделался гуще, а накатившая слабость не дала не то что подняться, не позволила даже закрыться от новых ударов. Кот уже не видел нападавших, только где-то над ним медленно двигались темные силуэты человеческих фигур. Кот плюнул кровью, заполнившей рот. Надо встать, иначе…
Он не смог продолжить мысль. Миха, разгоряченный схваткой и своей неожиданной победой, наклонился и так, что вздулись жилы на шее, проорал в самое ухо лежавшего на асфальте человека.
— Старшие у тебя, падла, в Москве сидят. А у нас тут махновщина.
Он снова занес биту для последнего решающего удара, но Вася Рослый перехватил палку.
— Харе, Миха, — сказал он. — Ты чего завелся? Ты и так уже переборщил по ходу.
Китай, стоявший на обочине, чутко водил головой из стороны в сторону, не едет ли машина. Устраивать этот мясокомбинат прямо на дороге, пусть глухой, проселочной, не самое умное дело. Случается, что сюда сворачивает милицейский патруль. Китай уже принял решение, он нажал на кнопку пульта, замкнул цепь прерывателя, пустил горючее к движку бумера.
— Давай его в фургон, только быстро шевелите поршнями, — скомандовал Китай. — Едем на старое место.
Китай сел за руль бумера и включил зажигание. На этот раз фарт попер, как в сказке. И этот гребаный пульт, на которой не было никакой надежды, неожиданно сработал. И мужика они сделали в пять секунд. Теперь нужно еще немного везения и тогда… Китай точно не знал, что случится «тогда», но интуиция подсказывала, что дело, раз оно с самого начала хорошо пошло, заладится и дальше. Только эта проклятая рука, прожженная прикуривателем. Впрочем, за большие деньги такую боль можно перетерпеть.
* * * *
Через четверть часа фургон остановился на глухой дороге, впереди утоптанная площадка, под которой начинается бугристый откос. Между крутых берегов протекает речка, холодная и мутная, с берега на берег переброшен подвесной мост с толстыми канатами вместо поручней.
Вытащив Кота из фургона, бросили на землю. Миха, вошедший во вкус, присел над жертвой и улыбается, как последний придурок. Кажется, фраерок совсем плохой, вот-вот врежет дуба. На шее и лице запеклись чешуйки крови, дыхание неровное, почти неслышное, а сердце стучит через раз.
Китай со знанием дела полазил по карманам чужого пиджака и штанов, вытащил письмо Кольки и бумажник, бросил все это на капот бумера. А сам, потерев пальцами ткань пиджака, решил, что выбрасывать дорогую вещь нет никакого смысла, жмурикам верхняя одежда без надобности, а вот Китаю новый клифт не помешает. И не беда, что пиджак немного широк в плечах, да и штаны длинноваты, но велики — не малы. Китай, сбросив с себя старое тряпье, переоделся в костюм, с мелкими пятнами крови на лацканах, и остался доволен обновкой. Примерил ботинки. Надо же, его размерчик.
