– Обноски? Что общего это имеет с моим отцом?
– Любая женщина поняла бы, как это ужасно.
– О’кей.
По ее щекам поползли слезы. Он стер их пальцами, легонько поцеловал в губы.
– Где включать диктофон?
– Сейчас покажу.
Она нажала кнопку.
И усилием воли сдержала дрожь, когда услышала голос Маддок. Когда снова услышала ее слова. Она увидела, как в его глазах опять загорелся огонь, увидела, как он горит, когда запись закончилась и их взгляды встретились.
– Я тоже устроила ей пару приятных минут. И не показала своего страха. Но…
Он прижал ее к себе. Она обняла его.
– Но мне было страшно. Все это было так реально, почти осязаемо! Она грозилась поиздеваться надо мной. И под всем этим крылось столько ярости! Я просто физически ее ощущала.
– Мы уедем. – Он отстранил ее. – Куда ты захочешь. Сегодня вечером. Остальное неважно.
– Нет, нет, нет. Мы не можем жить так – я не могу. Не можем просто сбежать от всего. Для Джейсона Борна это тоже не сработало. Ты знаешь, ты знаешь.
Теперь она снова старалась сдержать истерику, заметив, что в его глазах кроме огня появилось недоумение.
– Книга Ладлэма. Фильмы. Мэтт Деймон, игравший роль Борна.
– Знаю.
Ее ум, решил он, гладя ее волосы, – изумительнейшая вещь.
– Все хорошо.
– Есть и еще причины, – продолжала она. – Маддок не может превратить меня в дрожащую лужицу желе на полу. Ей нельзя позволять диктовать нам, как жить. Это становится все отчетливее, Аш, и я не позволю ей превратить меня в кого-то другого. И не проси меня сделать это.
Он прижал губы к ее лбу.
– Я позвоню Файн. – Он посмотрел на ее телефон, но она перехватила его взгляд.
– Мне нужен мой телефон! На нем половина моей жизни.
– Я верну его тебе. Совсем скоро.
Он снова провел рукой по ее волосам и встал.
– Ты выходила из дома, когда я пришел. Одна! Объяснишь?
– Я была вне себя. Оскорблена. Глупа. Боже, я даже сумочку не взяла!
– Пока ты сознаешь, что это глупо, и не сделаешь этого снова, все в порядке. Я позвоню Файн, все ей расскажу.
– Да. Но мне нужно вернуться к книге. Я могу погрузиться в нее, так что забуду про все остальное. Творчество – великая вещь! И оно может быть настоящим спасением.
– Согласен. Мне ли этого не понять!
– Аш…
Она соскользнула с постели, встала. И потому что в желудке все дрожало, быстро произнесла:
– Мой отец действительно хороший человек.
– Уверен в этом.
– Но он военный. Не то чтобы ему приходилось выбирать между семьей и долгом… Но на первом месте у него был долг. Я бы никогда не осудила его за это, потому что он таков, каков есть. И он хороший человек. Но его часто не бывало дома. Он просто не мог часто бывать дома.
– Тебе нелегко пришлось.
– Само собой. Иногда так бывало. Но я понимала, что он служит стране. У меня удивительная мама. Она строила свою жизнь без мужа, когда его не бывало дома, но, не моргнув глазом, отказывалась от нее, когда он приезжал. Она прекрасно умела готовить – я не унаследовала этого качества. Могла и делала сто дел одновременно, что я как раз унаследовала. Она, правда, не умела сменить перегоревшую лампочку. Ну, это, конечно, преувеличение, но не такое большое.
– Так вот почему у тебя просто страсть чинить все подряд!
– Кому-то же нужно… И мне это понравилось. Своим умом до всего доходила. Мне всегда было интересно понять, можно или нет починить ту или иную вещь. Это для меня так много значило! В то же время, когда отец бывал дома, то правил он безраздельно. Он привык отдавать приказы.
– А ты не любила их выполнять.
– Ты смиряешься с переменами. Снова становишься новым человеком, снова находишь новый ритм. Постепенно становишься самостоятельным. Ему нравилось, как я со всеми держу себя. И он многому научил меня. Как обращаться с оружием, чистить его, научил основам самообороны, первой помощи, все такое. Но да, мы временами не ладили, когда речь шла в таком ключе: «Делай это, потому что я так сказал». В этом отношении ты на него немного похож, но более тактичен. Подполковник – человек прямой.
– Люди, которые всегда ладят, должно быть, очень скоро устают друг от друга.
Она рассмеялась.
– Ты, возможно, прав. Но главное – я его люблю. Ты тоже любишь отца, это видно, хотя сильно на него рассержен. Даже разочарован в нем. Ты сам позволил ему считать себя главой семьи, хотя на самом деле это не так. Глава семьи ты. Но ты позволил ему так думать, потому что любишь его. Я смирилась с тем, что моего отца не было на выпускном балу и церемонии получения школьных дипломов. Я люблю его, хотя временами, и очень часто, он не мог сказать «я здесь», когда дочь в нем нуждалась.
И в этом, как понимал Аш, все дело.
– Но я всегда буду рядом.
– Не знаю, что делать в таких случаях.
– Привыкнешь.
Он провел пальцем по ее щеке.
– Я бы хотел познакомиться с ними. С твоими родителями.
В животе у нее все сжалось.
– У меня самолет наготове. Как только соберешься. А пока погружайся в работу… И я здесь. Можешь рассчитывать на это и когда-нибудь привыкнешь полагаться на меня.
Оставшись одна, она велела себе возвращаться к работе, просто возвращаться к работе и не думать ни о чем еще.
Какой мужчина предложит покинуть все, путешествовать по всему миру вместе, чтобы уберечь ее от опасности! Чтобы показать ей новые места. Он видел ее цыганкой, и она часто так о себе и думала. В вечных переездах…
Почему бы не поступить так? Собраться и поехать, как она делала бесчисленное количество раз, только теперь – с кем-то, с кем ей хочется быть. Будет жить одним днем, одним местом, одним приключением.
Ей стоит ухватиться за предложение. Расширить свой бизнес домоправительницы. Или пока оставить его, ограничиться писательским трудом и путешествиями?
Почему же она не хватается за предложение Аша?
Более того, сможет ли она привыкнуть, позволить себе привыкнуть рассчитывать на кого-то, хотя знала себя достаточно, чтобы понять: она просто не такой человек. Что обычно другие люди рассчитывают на нее.
Доверяют свои дома, любимцев, растения, вещи. Это она за всем ухаживает. Это на нее можно положиться, рассчитывать на то, что она всегда рядом… до тех пор, пока становится не нужна.
Пожалуй, голова у нее слишком многим забита. Пока что нужно справиться с тем, что есть: яйцо, Вазин, Маддок. Нет времени предаваться красивым фантазиям.
Реальность на первом месте.
Она вернулась к столу, прочитала последнюю страницу, над которой работала.
Но продолжала думать о возможности поехать, куда хочет. И буквы расплывались перед глазами.
Аш попросил Файн и Уотерстона приехать к нему – просьба имела под собой все основания. Если за домом продолжают следить по распоряжению Вазина, возможно, это отпугнет Маддок.
Нужно отдать им должное: они выслушали, что он сделал и собирается сделать. Выслушали и рассказ Лайлы о телефонном звонке азиатки.
– Я сделала копию.
Лайла протянула Уотерстону карту памяти, которую положила в мешочек и наклеила этикетку.
– Не знаю, пригодится ли вам это для ваших досье, но, по-моему, вполне законно использовать запись телефонного разговора, поскольку я одна из участниц конфликта.
Он взял мешочек, сунул в карман спортивной куртки.
– Вы совершенно правы.
Файн подалась вперед и окинула Аша взглядом, какой он привык считать жестким взглядом копа.
– Николас Вазин подозревается в международных преступлениях, включая наемные убийства.
– Я это знаю, мой брат был одной из жертв.
– Его киллер контактировала с вами. Дважды, – обернулась она к Лайле. – Так что теперь это личная вражда.
– Это ясно. Э… biao zi на мандаринском наречии китайского означает «сука». И это еще мягко сказано. Bi… – она поморщилась, язык не поворачивался выговорить ругательство, – это м… а. Омерзительно, и я считаю это куда более личным.
– И все же вы двое собрались взять Вазина на себя и даже выработали какой-то план?
– Мы просто хотели с ним встретиться, – поправил Аш. – И у нас есть все шансы на встречу. В отличие от вас.
– И чего вы, по-вашему, добьетесь? А если он немедленно прикажет расправиться с вами? Думаете, он так и отдаст вам Маддок? Вручит вам одно из самых ценных своих приобретений?
– Я много знаю о богатых, влиятельных людях, – беспечно ответил Аш. – Мой отец один из них. Мужчина в положении Вазина всегда может сделать очередное приобретение, что вполне привычно для человека, обладающего богатством и властью. Он хочет яйцо. То, что есть у меня… у нас, – поправился он. – Маддок – просто прислуга, и возможно, ценная. Но яйцо для него стоит больше. Это очень хорошая сделка, а он бизнесмен. Он это поймет.
– Вы действительно считаете, что он согласится на обмен?
– Это бизнес. И мои условия не будут стоить ему и десяти центов. Нет незаменимых служащих, и Маддок против Фаберже? Да, он ее отдаст.
– Вы не копы.
