хлопот. Не понимаю, почему вы так враждебно настроены ко мне.
Корт начал снимать рубашку. Жалящая боль в лопаточной кости превращала в пытку даже это простое упражнение.
– Как ты помнишь, я приехал сюда, чтобы отстрелить тебе башку, поэтому не думаю, что с тобой так уж плохо обращаются.
– Я имел в виду ваши слова в разговоре со мной. То, как вы ударили меня в Суакине. Вы не похожи на образ благородного американского солдата, который ваша страна рекламирует по всему миру.
– Я не принадлежу к благородным американским солдатам.
– Тогда кто вы?
– Я тот парень, которого посылают, когда какой-нибудь засранец не заслуживает достойного обращения.
Медленно жуя изюм, Орикс рассматривал собеседника в жарком полумраке.
– Но, сэр, это ваша профессия. Вы здесь из-за того, что Запад считает военными преступлениями в Дарфуре. Это не касается вас лично, и, смею сказать, никак не касается членов вашей семьи. Нет причин относиться к этому как к личной вендетте. Мы можем поддерживать отношения на профессиональном уровне, пока находимся вместе?
Корт не ответил. Он открыл маленькую бутылочку дезинфицирующего средства, которую достал из рюкзака. Наклонился вперед, протянул руку назад и как мог постарался полить рану в лопатке.
– Тогда, в машине, – продолжал Орикс, – вы ударили меня в момент ярости, потому что не владели собой. Ваш гнев более грубый и примитивный, чем спокойный рассудок, которым я пользуюсь на войне в Дарфуре и за который меня преследует ваш клоунский суд.
Корт скривился, когда жидкость проникла во вспухшее отверстие у него на спине. Но он посмотрел на Аббуда с расстояния трех футов.
– Думаешь, я ударил тебя, потому что вышел из себя?
– Разумеется. Я видел это в ваших глазах. Вы были напуганы и рассержены, ваши эмоции одержали верх над вами. Вы набросились…
– Посмотрите мне в глаза. Сейчас я владею собой?
– Да. Сейчас это так, но…
Корт нанес Аббуду прямой удар в лицо. Голова президента откинулась назад на мясистой шее, из рассеченной губы закапала кровь.
– Да что с вами такое? – выкрикнул Орикс и закрыл руками лицо.
Джентри швырнул в рюкзак пустую бутылочку антисептика.
– Вы маньяк!
– Да. И тебе лучше помнить об этом.
Следующие полтора часа Джентри регулярно советовал президенту Аббуду заткнуться, пока он корчился от боли в спине. Необыкновенная жара и высокая влажность только усугубляли положение. Корт дважды залезал в свой рюкзак за таблетками гидрокодона, но оба раза воздержался от приема. Боль была реальной, и тело отчаянно нуждалось в освобождении от нее, но Корт понимал, что он должен терпеть и ждать сообщения от Зака.
Зак наконец позвонил около 16:00. Они с Мило вернулись на «Ханну», Дэн должен был прибыть на мини-субмарине еще через час. Корту было сказано, что, скорее всего, они воспользуются тем же местом для эвакуации в мангровом болоте, так как оно не было скомпрометировано. Время было назначено на полночь – то есть Джентри оставалось сидеть на месте еще около семи часов, прежде чем доставить Орикса на побережье.
Корт прервал связь и посмотрел на Орикса. Президент посмотрел на него. Его черная лысина была покрыта каплями пота, которые складывались в сложный орнамент и блестели под дуновениями теплого ветра через одну из рваных джутовых стен хижины, пропускавшей достаточно света. Его руки были свободны.
Корт снова посмотрел на свой рюкзак. Семь часов, и нечем заняться, только сидеть здесь и страдать… он думал о боли, о судорожных сокращениях мышц вокруг раны, и о том, что ему нужно сохранить подвижность для дальнейших действий. Единственным средством для этого было какое-то облегчение от боли.
Ему не понадобилось долго убеждать себя.
Минуту спустя он приковал правое запястье Орикса к центральной балке. Левая рука осталась свободной для еды, питья или справления малой нужды. Джентри убедился в том, что в пределах его досягаемости нет никакого оружия или инструментов. Орикс был надежно привязан и какое-то время мог позаботиться о себе.
Американец открыл свой рюкзак, оставил без внимания таблетки гидрокодона и достал самый большой шприц с морфином, полученным от ЦРУ. Он содрал упаковку с заряженного шприца и снял с иглы пластиковый наконечник.
Орикс испуганно попятился.
– Не волнуйся, – сказал Джентри. – Это для меня.
Он впрыснул в левую руку двадцать миллиграмм мощного опиата, сел и прислонился к стене, вне досягаемости от своего пленника.
Через полторы минуты его ресницы затрепетали, зрачки уменьшились, а боль начала проходить.
Орикс ясно видел, какое действие инъекция произвела на захватчика.
– Безумие. Какой солдат или шпион принимает наркотики во время операции?
– Заткнись, – отозвался Джентри. Комната перед ним поплыла в мягком сиянии. Он ворчливо добавил: – Боль замедлила бы меня потом, если бы я не утихомирил ее.
– А героин вас не замедлит?
– Это не героин, дубина, – отрезал он, хотя понимал, что действие препарата сходно с героином, хотя и не имеет такого галлюциногенного эффекта.
– Вы наркоман, – ровным тоном сказал Аббуд.
– А ты кровожадный деспот. Отвяжись от меня.
Любое раскаяние, которое он мог испытывать из-за употребления тяжелого наркотика во время операции, растворилось за считаные секунды, так как на первом этапе морфин давал мгновенное ощущение благополучия. Через десять минут после инъекции он оживленно беседовал с Аббудом, что разительно отличалось от его предыдущего поведения.
Но Корт не полностью утратил дееспособность. Во время их вежливой беседы в следующие полчаса Орикс поинтересовался его настоящим именем и домашним адресом, попросил одолжить телефон и поближе взглянуть на его замечательный пистолет. Серый Человек находился под воздействием опиата, но он не был безумен. Каждый раз он добродушно улыбался, а в ответ на просьбу показать пистолет сказал, что это была неплохая попытка.
Без четверти пять Корт совершенно успокоился. Это было наркотическое спокойствие, навеянное химическими веществами и совершенно неуместное в этом месте и в это время. Пока он болтал с Ориксом и беседовал с собой, то обнаружил, что невероятно гордится своей миссией вместе с храбрыми парнями из группы «Виски-Сьерра», – да упокоит Бог души двоих из них, – и рад знакомству с легендарным Дэнни Кармайклом.
Когда он закрыл глаза, пребывая в блаженном покое, то начал засыпать. Внутренняя расторможенность, вызвавшая его болтовню с пленником, теперь заставила его свесить голову на грудь, но тут зазвонил телефон.
Корт посмотрел на аппарат и широко распахнул глаза. Потом взглянул на Орикса и улыбнулся.
– Ох, черт. У меня неприятности. – Он нажал кнопку приема. – Алло?
– Ладно, Шестой, у нас перемена графика, – сказал Хайтауэр.
– Мать честная. Эм… я не знаю. Как там на яхте?
– Все хорошо, но мне нужно, чтобы ты
