Римо шагнул в салон и был встречен дружными аплодисментами.
Все стюардессы разом подняли к нему светившиеся ожиданием и надеждой мордашки.
— Простите, но у меня правило — не более одного оргазма за рейс, — сообщил Римо и опустился в кресло рядом с мастером Синанджу, который все еще зажимал уши тонкими пальцами.
— Дело сделано, — бросил Римо.
Чиун расслабился.
— Однако как же они омерзительно визгливы, эти белые женщины!
— Ну, у моей кожа была, скорее, оливковая...
— Зеленая, стало быть. Признак нездоровья. Хотя по цвету мне скорее понравилась бы такая, чем вон те, с совсем белыми, точно рыбье брюхо, телами.
Двадцать минут спустя они приземлились в международном аэропорту имени Джона Фитцджеральда Кеннеди, но из самолета никто не вышел. Напротив, свободные места заняли новые пассажиры.
Черноволосую стюардессу, пребывающую в полной прострации, на руках вынесли из кухни и усадили в одно из кресел, полулежа в котором она мечтательно улыбалась на протяжении всего перелета над Атлантикой.
— Так куда мы все-таки летим?
— В Иберию.
— Вот как? И что нас ждет там, в этой Иберии?
— Посмотришь. Если, конечно, у самолета крыло не отвалится.
* * *
За два часа полета над Атлантикой Римо успел перечитать все журналы и теперь скучал. Стюардессы то и дело строили ему глазки и вожделенно облизывали розовыми язычками губы, до тех пор пока с них полностью не сошла помада.
Пришлось Римо притвориться, что он спит. Вскоре его и впрямь сморил сон.
А снилась ему пещера.
Сначала вход туда являл собой непроницаемую черную мглу, затем внутри заклубился туман, появились какие-то тени.
Туман был белым и густым и, казалось, подсвечен изнутри.
Внезапно откуда-то из глубины донеслись звуки. Как будто бы стучало человеческое сердце.
— Кто там? — во сне крикнул Римо.
Удары сердца становились все громче и чаще.
И сердцебиение Римо тоже участилось. Усилием воли он замедлил его.
— Кто там? — повторил Римо.
Внезапно туман заклубился еще сильнее — казалось, вход в пещеру затянуло клочьями белой паутины.
Затем паутина приобрела опаловый оттенок и, словно повинуясь некой невидимой силе, стала выползать наружу. Римо занял оборонительную позицию — ноги слегка согнуты в коленях, руки на уровне пояса, правая сжата в кулак, пальцы левой растопырены.
Из пещеры вышел человек. Клочья тумана липли к его сухопарому телу.
— Кто ты, черт побери? — спросил Римо.
— Я — первый, — ответил незнакомец.
— Первый в чем?
— Первый, — повторил маленький человечек, одетый в туман.
— Что тебе надо? — уточнил Римо, не меняя боевой стойки.
— Ты должен меня побороть. Если сможешь, конечно.
Римо презрительно усмехнулся.
— Да я могу одолеть тебя даже со связанными за спиной руками!
— Что ж, докажи, — отозвался мужчина. Только тут Римо разглядел его лицо.
Азиат. И еще у мужчины не было глаз. Под отвислой сморщенной кожей век виднелись лишь темные щелочки: глаза были зашиты кетгутом[7]. Незнакомец угрожающе шагнул вперед.
Римо следил за каждым его движением, в голове вертелись только два слова: «Изыди, Сатана!»
Безглазый вошел прямо в грудную клетку Римо, выпустил воздух из его легких и заставил лечь навзничь, на спину.
Из пещеры с удвоенной силой повалил белесый туман, а слепой азиат бесцветным голосом произнес:
— Помни, я только первый...
— С чем тебя и поздравляю, — хмыкнул Римо и открыл глаза.
* * *
— С чем поздравляешь? — спросил, обернувшись к нему, Чиун.
— Да ни с чем. Просто сон приснился.
— Быстро! — Чиун вцепился в рукав ученика. — Отвечай быстрее, что на сей раз сказала тебе эта шлюха?
— Да отпусти ты меня! Ничего не сказала! Не она мне снилась. Не то, что в прошлый раз.
— Так ты спал?
— Конечно.
— Мало того, что прошлой ночью продрых целых шесть часов подряд, так еще и теперь прихватил минут десять?
— Да, спал я, спал! Ну и что? Делай со мной что хочешь, переломи мою саблю, сорви все ордена и знаки отличия, я спал!
Чиун прищурился, пристально вглядываясь в лицо ученика.
— И что же тебе снилось, Римо? — тихо осведомился он.
— Ничего.
— Отвечай.
— Пещера, мне снилась пещера.
— Другая, не та, что прошлой ночью?
— Да я толком и не разглядел.
— Ладно, если тебе еще раз приснится эта пещера, не вздумай в нее входить. А если ослушаешься, не вздумай рассказывать мне потом, что там видел.
Ну, разве только в том случае, если увидишь там что-то очень важное.
— А потом из этой пещеры вышел...
— Кто?
— Парень.
— Парень? Какой такой парень? Назови имя.
— Имени он не назвал. И ни с того ни с сего вдруг решил со мной драться.
— Что дальше?
Римо пожал плечами.
— А ты как думаешь? Я уложил его одним выстрелом.
— Ага... — протянул Чиун. — Хорошо. Значит, ты убил его, да?
— Нет. Просто уложил.
— А почему ты сказал: «С чем тебя и поздравляю»?
— Парень предупредил меня, что он только первый.
Глаза Чиуна сузились еще больше и превратились в еле видные щелочки.
— И как же он выглядел, этот человек?
— Азиат. У него не было глаз. Словно их выкололи, а потом зашили веки ниткой.
Мастер Синанджу многозначительно кивнул.
— Кореец?
Римо покачал головой.
— Возможно, я не разглядел. Он весь был окутан туманом.
— Туманом?
— Именно. Из пещеры валил туман, прилипал к нему клочьями. Очень противно. Как будто он был одет в белый туман. Вот и попробуй, растолкуй.
— С чего ты взял, что это должно что-то означать?
— Да я недавно читал какую-то статью о снах, — ответил Римо. — По мнению ученых, сны — не что иное, как подсознательное отражение событий, произошедших с человеком. Только с примесью фантазий и прочей чепухи, которая лезет в голову, являясь отражением его подспудных страхов и тревог.
— Ба, что я слышу! Суеверия белого человека?
— Валяй, не стесняйся! Ты, наверное, считаешь меня инкарнацией Шивы-Разрушителя?
— Да. Так оно и есть.
— И еще я — старый мастер Синанджу по имени Лу, да?
— И Лу тоже.
— Я — Римо Уильямс, и с тех пор, как увидел Сон Смерти, мне больше ни разу не снились обычные сны. С тех пор прошло вот уже десять лет.
— Если ты чего-то не понимаешь, то это вовсе не значит, что ты прав.
— Я понимаю, почему мне снится пещера. Видимо, мозг пытается осмыслить видение. Но кто этот безглазый человек в клочьях тумана?
— Может быть, нищий бродяга.
— Здорово было бы разбираться в снах...
— А мне хотелось бы понять наконец белых, — проговорил Чиун и взмахнул сухонькой ручкой с длинными ногтями, как бы заканчивая разговор.
Когда минуту спустя ученик покосился на него, то увидел нахмуренный лоб мастера Синанджу и его мрачный сосредоточенный взгляд. Напряженная работа мысли!
Самолет приземлился, и тут же к трапу высыпали стюардессы со слезами на глазах, провожая Римо.
Они махали ему вслед, хлопали по спине, желали весело провести время в Мадриде, гладили по рукаву, плотоядно ощупывая сильные тренированные мышцы.
Одна особенно страстно хлопнула его по спине, и даже в здании аэровокзала Римо ощущал их присутствие.
— Взгляни, папочка! Неужели стюардессы все еще преследуют нас?
— Нет, — отозвался Чиун.
— Слава Богу!
— Они преследуют тебя!
— Вот крысы!
На улице, при выходе, между стюардессами разгорелась нешуточная драка — каждая стремилась забраться в такси рядом с Римо.
— Никто из вас со мной не поедет! — крикнул Римо, расталкивая плюющихся и царапающихся девиц.
Но те не унимались.
— Я просто умру без тебя! — зарыдала одна.
— Я тоже!
Римо вскинул руки.
— О'кей, сдаюсь! Давайте, полезайте все в машину.
У дверцы началась настоящая свалка. Римо, открыв, любезно придерживал ее, давая возможность распаленным девицам разместиться в такси. Когда наконец на заднем сиденье не осталось свободного дюйма, Римо отворил переднюю дверцу рядом с водителем. Беднягу шофера буквально вытеснили из машины.
Одна из стюардесс наклонилась, подхватила кепи несчастного, натянула себе на голову и подняла боковое стекло.
— Ну как, все устроились, всем удобно? — поинтересовался Римо.
— Да, да! О, да! — дружно запищали девицы.
— Вот и прекрасно, — улыбнулся Римо и обошел автомобиль, быстро и намертво захлопывая дверцы стальными пальцами.
Он решительно двинулся прочь, оставив в этой ловушке отчаянно вопящих и судорожно пытающихся выбраться через окна стюардесс.
— Что, черт возьми, происходит? — пожаловался он шагавшему рядом мастеру Синанджу. — Бывали у меня проблемы с развязными стюардессами, но такое!..
— Очевидно, они находят тебя совершенно неотразимым.
— Да нет, я о другом. Где мои мужские права? Они не соблюдаются. Первая девица попыталась меня изнасиловать, пришлось ее удовлетворить, чтоб отстала. Но должен же и я хоть что-то поиметь с этого, как тебе кажется?
