И, тем не менее, мне удалось без приключений добраться до двери. Она была закрыта на большой висячий замок, который раскрылся сразу, едва я к нему прикоснулся. Правда, открыть дверь мне не удалось. Она буквально вросла в раму, и оказалось намного проще пробить в ней брешь ногой, чем пытаться действовать цивилизованными методами.
Внутри царила пыль и разруха. Под ногами валялись высокие кучи глины из осыпавшегося потолка, торчали прогнившие и свалившиеся вниз деревянные балки. Света, проникающего в пробитое мною отверстие, оказалось недостаточно, и я ступал с огромной осторожностью, так как любая оплошность могла вызвать завал, и я бы оказался заживо погребенным.
- Ну что там? - взывала снаружи Светлана, но я и говорить боялся по той же причине.
В бессмысленности затеянного я убедился сразу. Чтобы здесь что-то отыскать нужно, как минимум, проводить раскопки. А потому я поспешил как можно скорее покинуть опасное строение.
Светлана была разочарована моей неудачей.
- Что же делать?
- Попробуем процедить воду, и будем уповать на то, чтобы наши желудки выдержали столь нелегкое испытание...
С одной из пластиковых бутылок, предупредительно захваченной Светланой, я низко перегнулся над бетонным обручем, мои ноги повисли в воздухе, и я таки дотянулся до омерзительной на вид и не более приятной на запах воды.
Даже процеженная через мою рубашку, вода не стала прозрачной, а была какого-то неопределенного зеленовато-желтого оттенка.
- Наверное, ей нужно дать отстояться, - придумал я повод, чтобы оттянуть момент дегустации. Даже, несмотря на продолжающую мучить жажду, мне почему-то не очень хотелось испытывать свой желудок на прочность.
- Мне почему-то всегда казалось, что вода в колодцах должна быть чистой и холодной, - веско заметила Светлана.
- Тебе правильно казалось. Только это не колодец, а басина.
- В чем же разница?
- Колодец питается родниковой водой, а басина — всего лишь резервуар для привозной или дождевой... В основном воду из нее используют для технических нужд, - объяснил я.
- Значит, ее вообще пить нельзя.
- Когда сильно припечет, и не такое пить будешь.
Чтобы убедить девушку, я таки набрался решительности, закрыл глаза и осторожно сделал маленький глоток. Вода воняла болотом, еще какой-то гадостью, была теплой и невкусной. Но выбирать не приходилось и я, отбросив условности и, наплевав на комплексы, залпом отпил внушительную порцию. Светлана последовала моему примеру. Она не смогла полностью подавить гримасу отвращения, однако, восприняла пытку молча и опосля не жаловалась.
Утолив жажду, мы призадумались о том, что делать дальше? Вечер приближался неумолимо, а мы были все так же далеки от цели, ради которой, в сущности, и отправились в путь. Света настаивала на том, что необходимо возвращаться. Я ни на чем не настаивал, но сама лишь мысль об обратной дороге навевала тоску. Единственное, что меня убеждало в правоте девушки, так это внезапно проснувшееся чувство голода. Пока я изнывал от жажды, оно не давало о себе знать. Теперь же заявило о себе в полный голос. Харчей мы с собой никаких не брали, а в машине. По моим расчетам еще должно было кое-что остаться, даже, невзирая на волчий аппетит наших друзей. Продовольственной базой в нашей компании заведовала Лена. Я не первый раз выезжал с ней и Игорем на пикники и по опыту знал, что харчей Лена всегда запасала с избытком.
В сущности, зов желудка и послужил решающим аргументом в принятом мною решении. Я согласился, что Светлана совершенно права, что идти дальше, а тем более оставаться в этом забытом Богом уголке на ночь, нет смысла. Также ни в коем случае нельзя допускать, чтобы ко всем прочим бедам, наши друзья еще начали волноваться о нас. Это было бы жестоко и несправедливо в их отношении. К тому же, мы просто обязаны принести им воду, так как свою они, наверняка, уже выпили и теперь, так как и мы недавно, изнывают от жажды.
Дорога обратно, вопреки ожиданиям, оказалась не настолько длинной и утомительной. Возможно, потому, что хоть и гнилой водой, но нам все-таки удалось утолить жажду, а может, решающим фактором стало небесное светило, которое к этому времени успело значительно продвинуться на пути к горизонту, и его косые лучи больше не казались беспощадно палящими. Свою лепту внес и голод, вынудивший напрочь забыть об усталости и прочих неприятностях.
Однако, как бы там ни было, наше путешествие заняло весь световой день. И, когда мы приблизились к знакомой ложбине, уже начали сгущаться сумерки.
- Этого еще не хватало… Куда они все подевались?
Светлана старалась не подавать виду, что нервничает, но у нее получалось плохо. Да и мне самому, откровенно говоря, сделалось не по себе. Все дверцы машины оказались закрытыми на ключ, а наши друзья словно испарились.
- Наверное, не дождались нас и отправились сами искать помощи… - предположил я.
- Но ведь кто-то же мог остаться. Или записку написать, в крайнем случае…
Несомненно, все это выглядело странным и непонятным.
- Возможно, они отлучились ненадолго?
Бросаться сейчас на поиски пропавших товарищей в моем представлении казалось сверхглупой затеей. Солнце уже скрылось, и недалек был тот час, когда ночь вступит в полные права. От дневной жары не осталось и следа, становилось довольно таки зябко. К тому же, по-прежнему, очень хотелось кушать.
- Что же делать? – Светлана выглядела растерянной, какой я раньше никогда ее не видел.
- А что зря переживать? – деланно бодрым голосом пытался успокоить девушку. – Не малые дети, сами найдутся.
Светлана ничего не ответила, ей, как и мне самому, очень хотелось чтобы я оказался прав.
Между тем, становилось все прохладнее. Легкая одежда, которая была на нас, плохо согревала, да и неуютно было находиться в этой черной яме, лишенной всякой растительности. Я еще раз обошел машину вокруг. Подергал дверцы, попробовал открыть окна, но только в лишний раз убедился, что все они надежно заперты.
Свинство, допущенное по отношению к нам, а только так я мог охарактеризовать поступок наших друзей, с каждой минутой раздражало все больше. Действительно, разве не могли оставить какой-нибудь знак? Ведь знали, что мы обязательно вернемся. Где их теперь искать? Небось, нашли уютное местечко, наслаждаются комфортом и в ус не дуют. А у нас по их милости зуб на зуб не попадает… Несправедливо, грустно, обидно.
Чем больше сгущалась темнота, тем сильнее распалялось мое внутреннее негодование.
- Может, нужно их поискать… - Светлана сама осознала глупость произнесенной фразы и сразу же умолкла.
Куда искать? Где искать?
Естественно, вслух я этого не сказал. Не хватало для полного счастья еще и со Светланой поругаться.
Я как заведенный двигался вокруг машины, то ли пытаясь согреться, то ли пытаясь такими энергичными, хоть и совершенно бесполезными движениями разогнать скопившуюся внутри негативную энергию. Не знаю, чем бы закончилась моя беготня, если бы нога внезапно не зацепилась за какой-то металлический предмет, который, громко звякнув, отлетел в сторону. Я встал на четвереньки и после недолгих поисков на ощупь, увидеть что-то уже было невозможно, наткнулся на гаечный ключ. Наверняка, его обронил Игорь, когда копался во внутренностях своей «железяки».
Дальше я мешкать не стал. Пусть Игорь потом отвернет мне голову, но не замерзать же на улице в самом то деле… Я решительно просунул ключ в щель двери с пассажирской стороны, нажал и после продолжительной возни таки сумел ее открыть.
- Ты прямо, как угонщик со стажем, - сделала мне комплимент Светлана и поспешно запрыгнула в кабину. Через спинку сидений мы перебрались в салон, где было более свободно и удобно.
Я засветил зажигалкой. Среди разбросанных в беспорядке вещей мы обнаружили пакет с бутербродами и с удовольствием перекусили. Нашлась даже полная бутылка с минералкой, так что не пришлось травиться той тухлятиной, которую мы приперли с собой. В общем, все было бы совсем не плохо, если бы знали, где находимся, и куда подевались наши друзья.
- Вероятно, где-то рядом находится деревня… - предположила Светлана.
- Наверное, - согласился я, так как не мог придумать ничего более умного. – Но, все равно, они – свиньи!
На том и порешили. Затем устроились, как могли, она на переднем, я на заднем сидении и постарались отключиться.
Не знаю, как девушка, а я только сейчас понял, насколько сильно устал. Все тело болело, кости ломило. О полноценном сне не могло быть и речи. К тому же голова была переполнена всевозможной бредятиной, от которой я никак не мог избавиться.
О полноценном отдыхе в таком перевозбужденном состоянии, конечно же, не могло быть и речи, но даже сама возможность впервые за весь день принять горизонтальное положение воспринималась, как истинное блаженство.
