Парис и женщина пребывали в сонном забытьи, а Гекате никак не спалось. Синие глаза неотрывно смотрели на сонм звезд, различимый сквозь обширный стеклянный купол над альковом. Глухой немолчный шум прибрежных волн был подобен спокойному дыханию дремлющего мира. В такие моменты Геката чувствовала себя умиротворенной: жажда погашена, голод утолен, фурии укрощены.
Если бы не одна вещь. Маленький, ничтожный, казалось бы, пустячок, занозой бередящий ум.
Шесть часов назад она наконец поддалась на уговоры Париса пригласить Альфу на «Фабрику драконов». Разговор получился коротким. Альфа пришел в восторг, был просто счастлив и польщен тем, что его приглашают, и условия принял без всяких оговорок, тем более что их было всего ничего: подумаешь, окна самолета должны быть затемнены. Она еще поддразнивала Альфу — дескать, это он научил их, своих детей, похвальной осмотрительности, вот она и осторожничает. Альфа в ответ смеялся и соглашался на все.
Как-то очень уж легко все далось.
— Он знает, — сказала Геката брату по окончании беседы.
— Ничего он не знает, — отмахнулся Парис. — Откуда ему?
— Нет, знает.
— Да ну тебя. Если бы он знал, ни за что бы не купился. В жизни не позволил бы завлечь себя сюда, прямо к нам в руки.
— Знает, знает.
— Милашка моя, Альфа ни о чем не догадывается и ничего не соображает. А вот когда окажется здесь, то, ясное дело, все поймет. Это я тебе обещаю.
На том спор и завершился. Видно, братец и впрямь неисправимый дурачок, если не чувствует в Альфе той потаенной искры, которая делает его именно таким, каков он есть.
Да Геката и сама видела отца отнюдь не насквозь, лишь смутно угадывая его сущность, которая брату была, похоже, невдомек.
— Он знает, — шептала она бескрайнему звездному пологу.
Может, он уже в пути.
Ангар, Балтимор, Мэриленд.
Понедельник, 30 августа, 5.03.
Остаток времени на Часах вымирания:
54 часа 57 минут.
Восемьдесят Второй сидел в неосвещенной комнате, глядя в окно на темные воды бухты. В Балтиморе он был впервые. Да он, собственно, и в Соединенных Штатах-то ни разу не был, если не считать «Деки». Чувствовал он себя странно: одиноко, боязливо. Как чужой.
Все здесь обращались с ним хорошо — присмотрели за носом, помыли, приодели: новые джинсы, кроссовки, майка с бейсбольным логотипом. Даже камень не стали отбирать. Есть можно было что душе угодно: он впервые в жизни попробовал пиццу (оказалось, так себе). Выделили спальню с многоканальным теликом: смотри, не хочу. И все равно Восемьдесят Второй понимал, что он пленник. Никто не говорил этого вслух, но разве и так не понятно? Прежде чем отпустить в новую комнату, у него взяли отпечатки пальцев, срезали чуток волос, взяли образец крови и мазок из-за щеки. Попросили пописать в стаканчик. Словом, примерно то же, что и ученые из «Улья», — хотя и с улыбками, и «пожалуйста», и «спасибо». Но ведь тоже его разрешения на эти тесты не спрашивали.
Ночь была длинная, а ему не спалось. Тот большой дядька, назвавшийся Ковбоем, обещал, что о Новых Людях позаботятся, но никто не объяснил, каким образом. Восемьдесят Второй лишь знал, что к острову подошли два корабля — один английский, другой американский. И неизвестно, что с Новыми Людьми стало. И женщину ту, после того как Ковбой его спас, он больше не видел.
Таким одиноким Восемьдесят Второй себя, пожалуй, еще не ощущал.
Странно все же: находиться среди «хороших парней», а чувствовать себя при этом бесконечно чужим, заброшенным, отстраненным, не на своем месте. Своего места у него, похоже, теперь и не было. Так что при желании ни домой не возвратиться (это так, к слову: туда его ни в коем случае не тянуло), ни здесь не пристроиться. Нигде места нет.
Он никто.
Одна темнота впереди, непроглядная.
Ангар, Балтимор, Мэриленд.
Понедельник, 30 августа, 5.04.
Остаток времени на Часах вымирания:
54 часа 56 минут.
Черч неподвижно сидел за столом вот уже на протяжении получаса. Остыл в чашке чай, печенье на тарелке оставалось нетронутым.
Перед ним на столе лежало три доклада — три аккуратные стопки бумаг и педантично скрепленных документов. Слева — отчет коронера по поводу обследования тела Гуннара Хекеля: с указанием состава ДНК, группы крови, размеров тела, плюс карточка с отпечатками всех десяти пальцев. В средней стопке, пожиже, — отчет по Гансу Брукеру с короткой аннотацией и карточкой отпечатков. Группа крови совпадает, размеры тела в основном тоже. Ну и что в этом такого: мало ли на свете людей примерно одного размера, комплекции, веса и возраста, с третьей группой крови (резус положительный). Но вот только… совпадали еще и отпечатки. Один в один. Их уже повторно сканировали, заново сличали — все то же самое. Совпадающих отпечатков пальцев не бывает даже у однояйцовых близнецов, а тут они были просто идентичные. Без вопросов.
Но это еще бы ладно — в конце концов, с мертвых спросу нет. Оторопь вызывало другое. На эти отчеты Черч за истекшие полчаса даже и не глянул. Все его внимание было приковано к коротенькой справке, полученной от успевшего вернуться и уединиться в своей лаборатории Джерри Спенсера, криминалиста ОВН. В записке говорилось: «Отпечатки пальцев, взятые у мальчика, полностью совпадают с анонимными наборами отпечатков, направленных Вами. Отличие только в размере. Анонимные отпечатки крупнее, принадлежат, несомненно, взрослому; имеются небольшие особые приметы — например, маленькие рубчики. Тем не менее дуги, петли и завитки совпадают во всех точках. Эти отпечатки, безусловно, принадлежат одному человеку. Ошибки исключены».
Прочитав это, Черч вначале позвонил Спенсеру: не вышло ли какой накладки.
— Мне кажется, я суть изложил вполне ясно, — сказал тот. — Отпечатки совпадают. Полностью. Тут и сказке конец.
Однако концом здесь и не пахло — наоборот, открывалась новая глава в этой очень старой и запутанной не то сказке, не то саге. Она, эта самая сказка или сага, окрашивала мир в довольно мрачные тона.
Черч наконец пошевелился. Рассеянно взял печенюшку и надкусил, думая при этом о мальчике, имя — точнее, название — которому Восемьдесят Второй. Мальчик, который, рискуя жизнью, обратился к нему во имя спасения миллионов людей в Африке и сбережения жизней генетически разработанных Новых Людей.
Черч взял карточку с его отпечатками и перевернул обратной стороной, где была прикреплена его фотография. Мальчишку сфотографировали во время его физических замеров. Черч долго, пристально вглядывался в глаза ребенка, ища в них ложь, обман — любой намек на зло, который должен был неизбежно там присутствовать.
«Дека».
Понедельник, 30 августа, 5.05.
Остаток времени на Часах вымирания:
54 час 55 минут (время местное).
— Я думаю, она подозревает, — сказал Сайрус. Прихлебнув рислинга, он прижал язык к нёбу, чтобы полнее ощутить вкус.
— Насчет чего?
— Насчет Волны. Не что-то конкретное, но так, в общих чертах. Подозревает, что у нас есть некий глобальный замысел.
— А, ну понятно, — кивнул Отто. — Вы бы ведь разочаровались в ней, если бы она ни о чем не догадывалась.
И вправду. Приходилось невольно соглашаться.
— Но все равно это не более чем догадки, — заключил Отто. — Знать она не знает.
— Нет, конечно.
— В отличие от нас.
— Разумеется.
— Вы сами во всем убедитесь, когда посетите завтра «Фабрику драконов».
Слегка над этим подумав, оба почти одновременно рассмеялись.
— А тебя не удивляет, что они меня пригласили?
— Немного удивляет.
— Ты думаешь, это ловушка?
— Само собой. Наша оплошность с убийцами, вероятно, лишь сбила с толку и без того недалекого Париса, — сказал Отто и, поджав губы, добавил: — Хотя лично мне кажется, что все это очень похоже на разведку боем. Она хочет вглядеться вам в глаза, когда разговор пойдет о том нападении. Думает, наверное, что вас раскусит.
Сайрус снова рассмеялся. Отто ограничился кивком.
— А все-таки она умница, эта бестия, — заметил Сайрус. — Хотя нам, пожалуй, не мешает согласиться, что знает она меня не так хорошо, как ей кажется.
— Соглашусь.
— Так что… Разведка боем с вероятной ловушкой, если ей не понравится то, что она почует? Ты так думаешь?
— Примерно. Может, не настолько однозначно. Гекате нравится иметь пространство для маневра. Если у нее нет стопроцентной уверенности, что убийц подослали именно вы, она, я так думаю, устроит вам экскурсию, хотя и в сильно усеченном виде. Так, чтоб на глаза вам попалось лишь то, что, по ее мнению, вам приглянется или польстит. В этом отношении она действительно отцова дочка.
