— Но ты не самым лучшим образом к ней относился, Феликс. Разве не так?
— Я негативно относился к отрицательным сторонам польской жизни и польского характера. Но не к самой стране и не к полякам.
— Если не считать твоего резко отрицательного отношения к нашей приверженности к католицизму. Помнится, мы чуть не дрались.
— Я и сейчас такого же мнения, — пожал плечами Каманин. — Католицизм — это особый вид польского проклятия. Он мешает вашему развитию, оглупляет нацию, сдерживает ее творческие силы. А главное он кардинально искажает взгляд на мир.
— Значит, ты все же признаешь свое отрицательное отношение к некоторым аспектам нашей жизни.
— Мы уже спорили об этом в свое время, не хочется начинать все сначала.
— Ты прав, — согласился Варшевицкий. — Я приехал не для этого.
— А для чего, Кшиштоф? Будем откровенны, мы не были с тобой друзьями.
— Не были, но при этом проводили вместе немало времени.
— Без конца ругаясь и ссорясь.
— А разве это не дружеские отношения, Феликс?
Каманин рассмеялся.
— Возможно, ты прав, людей может сближать не только любовь или взаимная привязанность, но и неприязнь и даже ненависть. Причем, иногда сильней, чем даже любовь.
— Хочешь сказать, что это наш случай?
Каманин пожал плечами.
— Ссоры тоже нужны. Они бывают более плодотворны, чем согласие. Обычно оно возникает от того, что один человек навязывает свое мнение другому.
— Да, так часто бывает, — кивнул головой Варшевицкий. — Но у нас такое не проходило. Каждый отстаивал свою позицию до конца. Ведь так было, Феликс?
— Да что об этом вспоминать да еще в столь прекрасный день. Лучше искупаться в озере.
— Спасибо, но я приехал сюда не за этим. Я хотел…
Внезапно речь поляка прервалась, а его взгляд устремился куда-то мимо Каманина. Он посмотрел в туже сторону и увидел только что вошедшую на террасу Мазуревичуте. Поляк и литовка, не отрываясь, смотрели друг на друга.
— Кшиштоф?
— Рута?
— Как ты тут оказался Кшиштоф? — спросила Мазуревичуте.
— Я заехал на юбилей к Феликсу.
— Вы знакомы?
— Мы работали на одной кафедре в Ягеллонском университете. А как ты познакомилась в Феликсом?
Мазуревичуте перевела взгляд с Варшевицкого на Каманина, затем снова посмотрела на Варшевицкого.
— Мы старые знакомые, — уклончиво произнесла она.
— Нет, уж, давайте все выясним, — потребовал Каманин. — Недомолвки всегда мешают нормальным отношениям. Никто не возражает?
Варшевицкий и Мазуревичуте ответили на это предложение молчанием.
— Все согласны, — констатировал Каманин. — Кшиштоф, мы с Рутой состояли в гражданском браке, правда, недолго, примерно полгода. Я правильно все сказал, Рута?
— Да, Феликс, — подтвердила Мазуревичуте.
— Теперь ваша очередь рассказать, — произнес Каманин.
Варшевицкий и Мазуревичуте в очередной раз переглянулись.
— Расскажи, Кшиштоф, — попросила женщина.
— Как скажешь, Рута. Мы познакомились примерно десять лет назад, Рута приехала к нам в университет на стажировку. Мы быстро сблизились и прожили вместе год.
— А как же твоя жена, пани Богуслава. Я помню ее, ревновала тебя к каждому столбу. Она бы такое не позволила, — поинтересовался Каманин.
— Ты прав, Феликс, не позволила. Мне пришлось с ней развестись, хотя это было непросто. Мы оба ревностные католики, и для нас развод — серьезное испытание. Но я сделал это ради Руты.
— Выходит ты сейчас холостяк? — спросил Каманин.
— Нет, вскоре после того, как Рута вернулась в Литву, и мы прекратили наши отношения, я женился на своей студентке. Предвижу ваш вопрос: я старше ее на двадцать пять лет. Но мы не ощущаем этой разницы в возрасте.
— Могу тебя только с этим поздравить. — Каманин неожиданно встал, посмотрел на часы. — До начала церемонии еще есть время. А вам я так думаю, есть о чем поговорить. Не буду вам мешать. А с тобой, Кшиштоф, у нас еще будет возможность пообщаться.
Каманин кивнул головой и вышел с террасы.
109
— Не хочешь прогуляться по окрестностям, — предложила Мазуревичуте. — Тут очень живописные места.
— С удовольствием, Рута.
Они вышли из замка и стали спускаться к озеру. Варшевицкий рассеянно поглядывал вокруг, Мазуревичуте внимательно наблюдала за ним.
— Как тебе тут, Кшиштоф?
— Ты права, очень красиво. Всю жизнь прожил в Польше, а не знал, что у нас есть такое замечательное место, — ответил Варшевицкий. — Феликс всегда умел выбирать самое лучшее, — многозначительно посмотрел он на свою спутницу.
— Ты это о чем?
— А ведь только теперь я понял.
— И что ты понял?
— Когда мы были вместе, я постоянно ощущал, что ты меня с кем-то сравниваешь. Хотел даже спросить, но так почему-то и не решился. А теперь мне стало понятно, с кем?
— И с кем же?
— С Каманиным, с кем же еще. Тогда я не знал, что вы какое-то время были вместе. Ты мне не говорила.
— Это было не нужно ни тебе, ни мне, так было спокойней.
Несколько минут Варшевицкий шел молча.
— Тут ты права, это могло бы повлиять на наши отношения. — Внезапно он остановился и пристально взглянул на свою спутницу. — Скажи, только честно, не щадя меня, я тогда ему проиграл?
Мазуревичуте тоже остановилась.
— Ну, зачем, Кшиштоф, ворошить прошлое.
— Как выяснилось, это не прошлое, а самое что ни на есть настоящее. Прошу, ответь.
— Проиграл.
— Сильно?
— Да, сильно.
— Другого ответа и не ожидал услышать.
— Извини, ты сам этого хотел.
— Люди спрашивают одно, а желают услышать совсем другое.
— Ты же не хотел, чтобы я тебя обманула?
— А если хотел?
Мазуревичуте покачала головой.
— Я бы не сказала ничего, либо сказала правду. Разве ты меня не знаешь. Я ни за что не стану врать, даже из сочувствия к тебе.
— Знаю, — глухо проговорил Варшевицкий. — Эта твоя черта в тебе мне всегда безумно нравилась, но именно ее я боялся более всего. И, как выяснилось, не напрасно.
— Мне не хотелось тебя обижать, но я не могу ничего изменить. Все есть так, как оно есть.
— Да, да, я помню это твое выражение. Мне всегда становилось тревожно, когда я его слышал.
— Кшиштоф, зачем ты все же приехал?
— У нас с ним был один старый спор, возможно, очень важный, а возможно и нет.
— Что за спор?
— Надеюсь, сегодня мы с Феликсом поговорим об этом. Ты можешь послушать, тут нет тайны.
— Непременно.
— Я написал книгу.
— На основе того спора?
— Можно сказать и так. Хочу ее ему подарить.
— А мне?
— Разумеется, и тебе. Надеюсь, ты прочтешь ее с интересом.
— Я всегда читала тебя с интересом. Ты очень хороший писатель.
— А вот Феликс так не считает. Он обвинял меня в упрощенном подходе к действительности.
— Я не брала обязательств всегда придерживаться его точки зрения.
— Надеюсь, это так, Рута.
— Сомневаешься?
Варшевицкий посмотрел на женщину.
— Ja nigdy w ciebie nie wątpiłem, — произнес он. — I nigdy nie będę wątpić.
— Что ты сказал, переведи.
— Ты же неплохо понимала по-польски.
— Это было давно, с тех пор я все забыла. Пойдем, Кшиштоф в замок, скоро начнется празднование юбилея.
110
Каманин сидел на стуле и смотрел перед собой. Мария удивленно взглянула на него.
— Феликс, почему ты не одеваешься? Нельзя опаздывать на собственный юбилей даже при всей твоей необычности.
Каманин немного отрешенно посмотрел на Марию.
— Знаешь, что только что выяснилось?
— Если скажешь, буду знать.
— Рута и Варшевицкий оказывается давно знакомы друг с другом. И не просто знакомы, их связывали очень близкие отношения.
— Хочешь сказать, любовные?
— Да, — подтвердил Каманин.
— И ты ничего не знал?
— Я даже не знал ничего об их знакомстве.
Мария села рядом с Каманиным.
