– Анализы можно подделать.
Лучан остановился на обочине и повернулся к ней.
– Кейт, я боролся со стригоями с детства. Мои приемные родители погибли в борьбе с ними.
– Приемные родители? – Кейт вспомнила старого поэта с изысканными манерами, его любезную супругу, вспомнила она и два обескровленных трупа на столе в морге мединститута.
Лучан кивнул.
– Я сирота. Они усыновили меня, когда мне было четыре года. Моих родителей убили из-за медицинских опытов, которые они проводили на стригоях…, они пытались выделить ретровирус.
Кейт покачала головой.
– Твой отец был поэтом, а не врачом. Я же встречалась с ним, разве не помнишь? Лучан смотрел не мигая.
– Мой приемный отец был поэтом. Моя приемная мать с шестьдесят пятого по восемьдесят седьмой год работала директором Государственного научно-исследовательского института вирусологии. Именно из-за нее я решил пойти учиться в мединститут. Чтобы узнать все о стригоях Узнать, как их уничтожить, но и выделить ретровирус, который можно было бы использовать…
– То существо в баке, – прошептала Кейт. Лучан кивнул.
– Он не первый. Мы должны были проводить опыты, чтобы посмотреть, какова у них живучесть, какие раны для них смертельны. Мать работала много лет, пытаясь выделить вирус. – Лучан сжал рулевое колесо так, что у него побелели пальцы. – У нас никогда не было нужного оборудования…, доступа к нужным журналам.
Он отвернулся и стал смотреть в окно. Мимо с ревом пронесся грузовик.
Кейт медленно покачала головой.
– Но ведь ты работал на стригоев…
– В качестве…, как они называются в ваших фильмах про Джеймса Бонда? Двойным агентом. Шпионом. Лазутчиком, который наблюдал за тем, что нужно было увидеть.
Прикрыв глаза, Кейт смотрела на него. У нее раскалывалась голова.
– Ты ездил в Соединенные Штаты. Не с родителями, а по приглашению института Вернора Трента.
По мере того как она говорила, Лучан утвердительно кивал.
– И в Западную Германию. Один раз во Францию. Я выполнял поручения некоторых из наиболее влиятельных членов Семьи. Они помогли мне оплатить мои расходы на медицинское образование, чтобы я мог работать с ними над заменителем человеческой крови. Они постоянно содействовали научным исследованиям в этой области и в Америке, и в любых других местах.
Кейт сложила руки и отвернулась от него.
– Почему же они тебе так доверяли? Он ответил не сразу.
– Потому что мои настоящие родители были стригоями.
– Но ведь ты сказал… Он снова кивнул.
– Я не стригой. Это правда. Вспомни, Кейт, про очень редкий двойной рецессив. У большинства спаривающихся носителей вируса Д рождаются нормальные дети. Регрессия составляет примерно девяносто восемь процентов от общего числа. Иначе мир заполонили бы стригой. И, как правило, когда у стригоев появляются нормальные дети, они делают с ними то, что нормальные румынские родители делают с отсталыми детьми, детьми-инвалидами или больными…
– Они бросают их, – шепотом сказала Кейт. Она потерла виски. – Значит, твои приемные родители нашли и усыновили тебя…
– Нет, – ответил Лучан настолько тихо, что голос его был еле слышен. – Некто, ненавидящий Семью еще больше, чем мы, с тобой, забрал меня из приюта и поместил к приемным родителям. Некто, решивший действовать против них. Я работал для этого человека и для достижения той цели, которую разделяю – уничтожения семейства стригоев, – большую часть моей жизни.
– Кто он?
Лучан покачал головой.
– Это единственное, чего я не могу тебе сказать, Кейт. Я дал честное слово никогда не открывать имени своего наставника.
– Но орден Дракона вообще существует? Лучан улыбнулся.
– Орден – это я. И тот человек, который мне покровительствует. – Его улыбка погасла. – А еще – отец и мать, пока их не убили стригой.
Кейт посмотрела на него с подозрением.
– Но почему же тогда они продолжали тебе верить, после того как обнаружилось, чем занимаются твои родители?
Лучан закусил губу.
– Потому что я их выдал. Мне пришлось это сделать. Оставались считанные недели до того, как их раскрыли бы. Мы…, я был вынужден пойти к стригоям, чтобы остаться вне подозрений. Этим летом ставки были слишком высоки, чтобы позволить все испортить в последнюю минуту.
– Какие ставки? Ты имеешь в виду Джошуа? Ты помог мне усыновить его, а потом помог стригоям снова выкрасть.
Лучан вздохнул.
– Я рассчитывал, что ты разгадаешь тайну ретровируса до того, как они обнаружат тебя. Ты этого добилась.
Тут Кейт потеряла голову и набросилась на Лучана, колотя его в грудь кулаками.
– Они убили Тома и Джули, ты, лживый сучий сын! Они убили их, сожгли мой дом, забрали моего ребенка и…, будь они прокляты!
Лишь когда ее скрюченные пальцы потянулись к его глазам, он перехватил ее запястья.
– Кейт, – прошептал он, – так было нужно. И смерть моих родителей тоже была нужна. Ставки слишком высоки.
Она отпрянула от него.
– Какие ставки? О чем ты говоришь?
Лучан включил передачу и выехал на пустое шоссе.
– Уничтожение Семьи стригоев. Полностью. Сегодня ночью.
***
На каменном дорожном указателе было написано:
КОПША-МИКЭ – 8 KM. Дорога повторяла изгибы реки Тырнава-Марэ по пустынному плоскогорью, где не было ни хуторов, ни деревень, ни машин, за исключением редких телег на резиновом ходу. Тучи висели низко, а холодный ветер гнал листья вдоль обочины.
– Рассказывай, – потребовала Кейт. Лучан не отрывал глаз от дороги.
– Это может показаться глупостью, Кейт. Они вряд ли хватятся нас сегодня… Они не заметят твоего отсутствия в течение нескольких часов…, а тогда мы будем уже далеко. И все же, если нас поймают…
– Рассказывай, – повторила Кейт. В ее голосе звучали повелительные нотки, выработанные за долгие часы, проведенные в «Скорой помощи», операционных, конференц-залах.
Лучан взглянул на нее.
– Но это действительно может показаться глупым…
– Рассказывай. – Ее голос не допускал возражений. Лучан облизнул губы и провел рукой по взъерошенным волосам.
– Все готово, Кейт. Сегодня ночью Семья стригоев умрет. Вся. До единого человека.
– Каким образом? – бесстрастно спросила Кейт.
Лучан качнул головой, но продолжил.
– Они собираются в замке на Арджеше. Это место называется крепость Поенари…, древняя крепость, которую Влад перестроил пять столетий назад. Все готово…, они не переживут Церемонии.
– Каким образом? – В ее голосе прозвучало недоверие.
– Крепость заброшена со времен Влада. Местные жители по-прежнему обходят ее стороной. Правительство делает вид, что не замечает ее Турбюро показывает немногочисленным туристам липовый «Замок Дракулы» вроде замка Бран возле Брашова, вместо того чтобы признать настоящий на реке Арджеш.
– Ну и что?
– Этой Церемонии дожидаются уже много лет. Больше трех лет назад Чаушеску начал восстановление крепости Поенари. Новое правительство закончило работы, несмотря на экономические трудности Этого потребовали стригои. – Он помолчал, посмотрел на нее и продолжил. – Там была заложена взрывчатка. Сегодня во время Церемонии они должны взлететь на воздух. Вся гора заминирована. В живых не останется ни один стригой.
Кейт сложила руки.
– Опять врешь.
Эти слова, казалось, обидели его.
– Нет, Кейт, я клянусь…
– Ты не можешь не врать. Стригой никогда не допустят никого на свою Церемонию таким образом. Кроме того, их охранники прочешут все окрестности перед началом. Все они жестокие ублюдки, но идиотами их не назовешь.
Они въезжали в городок Копша-Микэ в долине Это был промышленный город, не похожий на те, что Кейт видела до сих пор, улицы черные от сажи, дома черные, люди на улицах черные и серые, а из заводских труб не переставая валят клубы черного дыма. Лучан остановил машину на изрытой колеями площадке рядом с железной дорогой.
– Кейт, – сказал он, – это правда. Клянусь. Она молча смотрела на него. Он вздохнул.
– Строительство одобрили лидеры Семьи стригоев, финансировалось оно в основном за счет фонда Вернора Дикона Трента, а работы выполнялись строительной компанией Раду Фортуны.
Кейт сидела, по-прежнему скрестив на груди руки.
– И ты утверждаешь, что Фортуна по счастливой случайности не обратил никакого внимания на закладку твоих мифических бомб. Или это будет организовано на манер покушения на Гитлера – некий стригой-перебежчик с бомбой в портфеле?
Лучан схватил ее за руки, но тут же отпустил, почувствовав, как она сразу напряглась.
– Извини. Послушай, Кейт… Фортуна туда почти не приезжал. Работы по большей части выполнялись венгерскими мастеровыми. А я в летние каникулы работал там прорабом… – Он запнулся, заметив в ее взгляде сомнение. – Стригои доверяли мне, Кейт. Еще в юношестве я был у них международным курьером. Я выказывал честолюбие, жадность, демонстрировал преданность тем, кто обладал достаточной властью, чтобы помочь мне. И мне помогли…
