когда буду в хорошем настроении. Меня ждёт не самый приятный разговор с женой. Если мне понадобится твоя поддержка, ты узнаешь об этом первая.
3
Эльвира Троер видела из окна второго этажа, как муж вышел из автомобиля и зашёл в дом. Скоро он поднимется к ней, злой, как тысяча горностаев, и будет издеваться, пока вдоволь не насытит потребность в уродливом самолюбовании через унижение других. Она сама дала ему повод так к ней относиться. Кошмары по ночам стали для неё привычным делом. Страх перед Стасом перевешивал страх перед побочными эффектами от приёма антидепрессантов, тем не менее похмелье казалось ей меньшим злом, чем таблетки, потому она подружилась со спиртным. Мартини плохо справлялось с отчаянием, зато хорошо дурманило голову.
Отторжение к мужу росло быстрее, чем стебель волшебного боба из старой сказки. Каждый раз, когда он входил в неё, её разрывало на части от омерзения. Проведённые взаперти четыре дня гармонии не способствовали. Она не привыкла сидеть в заточении, пусть и условном. Бродила по поместью, придиралась к слугам, тайком выходила в интернет через телефон садовника.
Утром Стас сообщил ей, что развод будет для них лучшим решением. По крайней мере, на время следствия, ставшее для неё неприятным сюрпризом. Её муж купался в фонтане чужой, никогда не пересыхающей крови. Она могла бы потребовать половину имущества, но боялась бесследно исчезнуть, как Максим. Как многие, кто чем-то не понравился её мужу. Ей ничего не достанется, а он вновь выйдет сухим из воды. Жизнь в семье Троеров во многом напоминала хождение по минному полю.
Она вспоминала утренний допрос с болезненным волнением. Адвокат посоветовал не пользоваться пятьдесят первой статьёй конституции, позволявшей не свидетельствовать против себя, а рассказать известные ей подробности. Надо отдать Стасу должное, звериное чутьё позволяло ему улавливать в воздухе малейшую опасность. Перед отъездом в свою стеклянную башню он предупредил её о возможных неожиданных визитах. Жаль, проявилось чутьё так поздно. Сначала делать, потом думать – вот кредо Станислава Троера.
Прошедшей ночью что-то пошло не так. Судя по всему, охота за видеозаписью завершилась неудачей. Она не хотела знать подробности людоедских преступлений своего пока ещё мужа. Одно дело – намёки Стаса на расправы с соперниками, другое – смерть человека, в чьих объятиях она снова почувствовала себя женщиной.
Весной у неё завязался роман с персональным фитнес-тренером. В начале лета он потребовал денег за молчание, упоминал компрометирующие доказательства, но не показывал их ей. Она разрушила свой брак, о чём жалеет. Её муж прекрасный человек. До передачи денег не дошло, Максим внезапно пропал. Она не обращалась в полицию из-за возможной огласки. Не хотела портить мужу предвыборную кампанию. Да, она во всём призналась супругу, когда начался шантаж. Нет, ей нечем подтвердить свои слова, она стёрла интимную переписку. Что касается вымогательства, то оно произошло при личной встрече. Когда они виделись последний раз? Около двух недель назад в арендованной квартире. Да, речь о деньгах зашла в тот же день. Для неё это стало настоящим шоком.
Больше полиция ничего от неё не добилась.
По пути к жене Троер снял пиджак с галстуком. Срезая с груши ломтики маленьким ножом, он отправлял их в рот, где медленно разжёвывал.
– Сколько мне ещё сидеть взаперти? – спросила Эльвира, не глядя на мужа.
– Пока я не решу, что ты достаточно поумнела. Твоя выходка стоила нам визита полиции. Ты опозорила меня.
– Раз мы оба ещё не в наручниках, ты хорошо подмёл за собой. И, между прочим, моя интрижка мало чем отличатся от твоих похождений. Я оступилась один раз, твои же измены поставлены на поток. Не тебе меня укорять.
– Пока я создавал империю, теряя здоровье, ты тратила деньги в салонах красоты.
– Я воспитывала нашего сына!
– Ты плохо его воспитала. – Троер устало опустился в плетёное кресло. Он ещё не решил, хотел ли сегодня ссориться с женой. – Я отослал Филиппа в столицу до начала учебного года. Там никому нет дела до того, что у нас здесь происходит.
Она промолчала. Значит, сын заезжал перед вылетом.
– Угроза ещё не миновала. Если следователь что-то раскопает, нас снова допросят.
– Раскопают? В земле? Ты так избавляешься от трупов?
Троер понятия не имел, что люди толстяка делали с мертвецами. Их молчание интересовало его больше, чем раздутые тела.
– Жизнь продолжается, дорогуша, – сказал он повелительным тоном. – Сейчас нам всем нужно сохранять спокойствие.
– Это, по-твоему, жизнь?! – воскликнула Эльвира. Если он попробует прикоснуться к ней, она закричит. Её успокаивало присутствие прислуги в доме. Стас не любил выяснять отношения при посторонних. Он легко мог получить секс на стороне от тысяч женщин, но продолжал подчинять её себе в причудливых позах. Порой она не могла понять, что приносит ему большее удовольствие – близость или унижение, которым она подвергалась во время секса.
– Миллиарды людей мечтают оказаться на твоём месте. – Троер не старался скрыть раздражение. – Ты живёшь лучше девяносто девяти процентов населения планеты, неблагодарная дрянь!
– Ты переоцениваешь значимость денег.
– Тогда возвращайся в выгребную яму, из которой мы вылезли в конце девяностых. Стирай сама, готовь еду на плитке, забудь об автомобилях и номерах с джакузи. Используй дегтярное мыло и питайся слипшимися макаронами.
– Я смогу о себе позаботиться, Стас.
– И не мечтай. Пока всё не утихнет из дома ни шагу. У полиции нет зацепок, меня это более чем устраивает. Единственное, что способно выкопать нам могилу, – твой язык. Смотри, не сваляй дурака.
– Ты хотел сказать выкопать могилу тебе. – Загнанная в угол, она выплюнула последнее слово на мужа, трясясь от безысходности. – Кроме ложных показаний, я преступлений не совершала. Да и их меня вынудил дать ты.
Троер посмотрел на жену так, словно видел её впервые.
– Ты угрожаешь мне? Я не ослышался? – Он перестал жевать. – Нет, я не ослышался. Ты думала об этом. По лицу вижу, что думала. Хочешь упрятать меня за решётку и распоряжаться всем, что я создал.
– Мне не нужны твои деньги, Стас, – не слишком смело прошептала Эльвира. – Твой способ справляться со сложностями не для меня. Я хочу жить спокойно.
– Двадцать лет мои методы тебя устраивали.
– Это неправда.
– Поздновато будить совесть, моя лицемерная половинка. – Нож вошёл в огрызок груши, с неистовой скоростью разрубив его пополам. Кончик лезвия застрял в полированной столешнице. – Если ты ещё хотя бы раз заикнёшься об угрозе в мой адрес, тебя не минует встреча с любовником. Я прощаю тебе оплошность в первый и последний раз. – Троер облизал пальцы и молча вышел из комнаты.
Когда шаги стихли, Эльвира заперла дверь комнаты изнутри,
