И на то были веские причины.
Он был далеко не в норме.
Они все услышали нарастающий гул приближающегося патрульного катера. Звук постепенно становился громче. Ковальски почувствовал его всем своим существом. Он посмотрел мимо их темного укрытия на более светлую воду.
Время шло, отмечаемое биением его сердца.
Наконец, огромная тень метнулась к ним, словно грозовая туча по голубому небу. Звук двигателя изменился, замедлился, перешел в низкий рев, а затем и вовсе стих.
Ковальски представил, как капитан судна изучает этот затор с носа своей лодки. Оставалась надежда, что из-за тумана, когда заряды сработали в глубоко пробуреных скважинах, никто на борту не заметил коротких вспышек взрывов. Кроме того, эти взрывы можно было легко спутать с естественным треском и громоподобными хлопками льдин, оставшихся после прохождения “Полярного короля”.
Но в тот момент надежда казалась слабым щитом перед лицом грандиозности предстоящей задачи. И все же Ковальски цеплялся за нее.
Дизельные двигатели катера продолжали тарахтеть, преодолевая последний отрезок пути. Включились носовые подруливающие устройства, которые издавали звук, похожий на работу пожарных брандспойтов, работающих на полную мощность, что помогло сохранить устойчивость судна в проливе.
Ренни махнул рукой в сторону лодки.
Пора отправляться.
Ковальски закрепил сани под собой и нажал на газ. Они не знали, как долго русский капитан будет обдумывать это препятствие, чтобы решить, сможет ли его катер сдвинуть с пути эту массивную льдину или нет.
Ответ последовал быстро, сопровождаемый грохотом тяжелых орудий.
Ковальски вздрогнул, когда по айсбергу над его головой застучали пули, выпущенные из морской пушки АК-176МА, установленной на носу судна. Моряки, стреляя в автоматическом режиме, более ста выстрелов в минуту, явно планируя разнести айсберг на куски.
И все же двадцатифутовый слой льда был прочен, как баллистическая броня.
Пока что он защищал Ковальски и остальных.
Они бежали от оглушительного шквала и выбрались из-под льдины. Держась вместе, они направились к глубокой тени от киля катера. Оказавшись там, Ренни повел их вдоль центральной линии корпуса. Массивное судно нависало над ними, напоминая огромного стального кита. Наконец, носовые подруливающие устройства стихли с обеих сторон.
Приближаясь к корме, троица двигалась с максимальной осторожностью. В темноте, они разглядели два винта, расположенных по левому и правому бортам. Пара все еще вращалась, но медленно, так как двигатели работали вхолостую. Лопасти винтов были трехметровой длины, изогнутые, как бронзовые ятаганы.
Зная, что они не могут ждать, Ренни и Митчелл разделились. Каждый направился к одному из винтов. Ковальски остался на месте, продолжая выполнять свою роль прикрытия. Он поднес руку к оружию, висевшему у него на груди. Бомбы были снабжены магнитными держателями для крепления на месте и таймерами, установленными на пять минут.
Ренни добрался до своей цели первым. Он был похож на воробья, парящего перед огромным вентилятором. Водолаз вытянул шею, изучая свою цель.
Ранее капитан Келли объяснил, что на ледоколе нередко случаются повреждения или поломки гребного винта. Водолазам приходилось регулярно чинить их. Самым слабым местом было соединение вала с лопастями.
Ренни установил свой боеприпас там, где он мог нанести наибольший ущерб, и зафиксировал его магнитом. Он посмотрел на Митчелла, ожидая, что его напарник сделает то же самое. Наконец, тот закончил и поднял большой палец вверх. Оба включили таймеры своих бомб, развернули сани, и помчались обратно к Ковальски.
И снова Ренни был быстрее, очевидно, более опытный.
Митчелл отстал, борясь со своими санями.
Что-то было не так.
А затем стало еще хуже.
Пропеллеры завертелись, вспенивая воду, сначала медленно, затем быстрее. Митчелл бросил быстрый взгляд назад, затем снова, продолжая бороться со своими санями.
Ренни не заметил, что происходит с напарником, сосредоточившись на своем бегстве от кормы. Поток от вращающегося винта подхватил Митчелла. Подводник запустил свои сани на полную, но их маленький моторчик не шел ни в какое сравнение с гигантским дизелем над головой.
Митчелл рванулся вперед, на мгновение поверив, что он спасется, но это была проигранная битва.
Ковальски выругался, уже работая быстро, вслепую. Затем он наклонил голову, повернул педаль газа и промчался мимо Ренни, который, наконец, понял, что происходит, и неуклюже вошел в поворот.
Ковальски бросился к Митчеллу, который начал приближаться к гребному винту правого борта. Оказавшись на месте, Ковальски развернулся и сделал сальто, чтобы изменить свое положение. Одной рукой он продолжал держаться за сани, другой подтянул Митчелла к себе. Охваченный паникой мужчина бросил свои умирающие сани и вцепился в пояс Ковальски.
Лучше держись крепче.
Ковальски потянулся к плечу и забросил сумку с боеприпасами за спину, к винту. Он уже перевел таймер с пяти минут на пять секунд.
Будет больно.
Двое мужчин, уплывавших на санях, не смогли справиться с засасыванием.
Затем мир взорвался у них за спиной.
От взрыва у него выбило из легких весь воздух, лопнули оба уха, из ноздрей хлынула кровь. Взрывной волной его швырнуло вперед, и он на мгновение закружился. Ему удалось удержаться на санях. Митчелла отбросило в сторону.
Ренни, находившийся на расстоянии нескольких десятков метров, пострадал от взрыва меньше. Он бросился вперед и схватил своего оглушенного напарника. Ковальски подхватил сани, и они поплыли обратно к носу корабля. Позади них все еще вращался винт правого борта, хоть и остался с одной только лопастью.
К счастью, заряды, которые подготовил Ковальски, были не такими уж мощными. Они предназначались для саботажа, для разрушения соединений, а не для потопления корабля.
Тем не менее, в голове у него еще несколько дней будет звенеть.
Они пронеслись вдоль корпуса патрульного катера. Приглушенный залп носового орудия продолжался безостановочно. Хотелось надеяться, что за всем этим шумом никто на борту не заметил меньшего взрыва на корме — или, по крайней мере, пока не заметил.
Ковальски и остальным нужно было уйти до того, как это произойдет.
Когда они добрались до носовой части судна, причина включения винтов стала очевидна. Мощные корабельные орудия уже проделали глубокую борозду в массивной льдине. Катер двигался вперед, продолжая пробивать себе путь.
Ковальски уставился вперед.
Над ним прогрохотала огромная пушка. Тяжелые снаряды вонзились как в лед, так и в воду. На темно-синем фоне появились белые кавитационные полосы, создавая смертельную опасность.
Ренни бросил на него обеспокоенный взгляд, но у них не было выбора, кроме как рискнуть.
Ковальски кивнул в ответ, и они помчались прочь. С Митчеллом, висевшим у него на поясе, Ренни отстал. Ковальски попытался двигаться в сторону от того места, где пули врезались в айсберг, но, несмотря на это, они все еще проносились вокруг него. Тем не менее, он благополучно добрался до айсберга.
Он проплыл еще несколько метров, затем развернулся.
Ренни тоже добрался до льдины, но не без потерь. За его санями тянулся темный кровавый след. Мужчины подплыли к Ковальски. На лице Митчелла застыла маска боли и страха. Его левая нога криво повисла, почти разорванная пополам попаданием крупнокалиберной пули.
Времени на помощь не было.
Все они на максимальной скорости продолжали движение под айсбергом. Когда они добрались до противоположного берега, над водой разнесся отдаленный грохот заложенной ими взрывчатки.
Ковальски не радовался своему успеху, причиной был тянущийся за ними кровавый след.
Через две минуты они добрались до лебедочного троса и бросили свои баллоны. Ковальски отправил Ренни наверх первым, а Митчелл обнял напарника за шею. Пока Ковальски ждал, следя за ними, вниз капала кровь. Он ожидал, что Митчелл ослабит хватку, но мужчина продолжал держаться. Они оба исчезли за краем.
