Оливер кашлял.
– Вот, пытался разжечь эту штуку. Должно быть, дымоход забился; наверное, там птичье гнездо или что-нибудь еще.
Вера поскорее распахнула все окна. Прошло несколько минут, прежде чем дым выветрился и сигнализация смолкла.
– Идея оказалась не слишком удачной, – сказал он.
Она улыбнулась, взяла бокал и допила остаток вина.
– Не всем же быть удачными.
Подойдя к ней, с черными руками и лицом вымазанным сажей, он поцеловал ее в губы.
– Где Алек?
– Наверху, на чердаке, заваленном игрушками. Он сказал, ты позволил ему спать там – правда?
– Если он хочет – конечно. Джерри специально обустроил чердак для детей – у него целая куча племянников, племянниц и крестных детей, которые приезжают погостить.
Заметив выражение, мелькнувшее у него в глазах, Вера улыбнулась:
– Значит, если он будет спать наверху, мы с тобой сможем немного побыть вдвоем?
– Эта мысль и мне приходила в голову.
Она обвила его руками, крепко прижала к себе, потом, поднявшись на цыпочки, поцеловала его в глаза.
– По-моему, ты здорово придумал, – прошептала она. – Ничего лучше ты не придумывал за целый день.
Лошади. Лошади сегодня ему изрядно надоели. Сегодня его раздражало все. Куда ни кинь взгляд – везде офорты с изображениями лошадей – прибиты к потолочным балкам, к прокуренным стенам. Уздечка с медными заклепками, медная пряжка и медные медальоны с изображением все тех же лошадей, будь они неладны, свисали со стены прямо у него над головой. Вокруг клубился вонючий сигаретный, сигарный и трубочный дым. Всякий раз, как он ставил что-нибудь на стол, стол шатался.
Паб ломился от посетителей. Росс ненавидел переполненные пабы. От отсыревшей одежды шел пар. Болтовня окружающих людей приводила его в ярость; он неприязненно ежился, слыша внезапные взрывы хохота и хвастливый голос разодетого местного всезнайки в желтом джемпере и мягких спортивных яхтсменских туфлях.
Он то сжимал руками бокал без ножки, то отпускал его; на донышке оставалась лишь капля виски «Макаллан». Рядом с нетронутым бутербродом с ветчиной в треснутой пластмассовой пепельнице с рекламой мартини дымил окурок дешевой сигары, которую Росс купил здесь же.
За окном уже стемнело. Двадцать семь минут девятого. Росс допил виски и взял бокал обеими руками. С тех пор, как он пришел сюда около шести, он выпил уже три двойные порции. А может, и четыре.
Вдруг стул пошатнулся и поплыл по полу. Никто ничего не заметил. Пол опускался, и Росс начал проваливаться. Он смотрел снизу вверх на окружающие его лица – они уменьшались, расплывались, исчезали в дыму под потолком.
Вдруг он вздрогнул от громкого, как ружейный выстрел, треска.
Он понял, что треснул его бокал. Выскользнул из пальцев и упал на стол, не разбившись. Колени сдвинулись так плотно, что ему стало больно.
Возьми себя в руки, старина! Ты слишком много выпил. Последний бокал заказывать не стоило.
Прохлада его освежит. Уже достаточно темно. Время!
Интересно, чем сейчас занимаются его жена и доктор Оливер Кэбот?
Росс смял окурок, сунул коробок спичек в тот же карман, где уже лежала зажигалка, натянул куртку и мокрую шляпу и не спеша побрел на улицу. Дождь зарядил сильнее, а ветер превратился в настоящий ураган.
Вот и хорошо. Погода на его стороне.
На улице оказалось не так темно, как ему казалось изнутри, из паба, но все же достаточно. Он влез в «воксхолл», долго возился, пытаясь вставить ключ в замок зажигания, потом нашаривая выключатель. Зажглись индикаторы приборной панели и замигали ему, словно некие глубоководные твари, высунувшие прозрачные головы из пещер на щитке.
Росс закрыл глаза. Голова кружилась. Виски обжигало внутренности. Слишком много выпил. Не надо было заказывать последнюю порцию. Чем ты сейчас занимаешься с моей шлюхой женой, доктор Оливер Кэбот?
Он открыл глаза. Создания превратились в кнопки, а потом опять в неведомых тварей.
Отвяжитесь вы от меня!
Он помнил: у него две задачи. Сначала – свет в салоне. Он открыл дверцу и заблокировал выключатель, чтобы свет в салоне горел постоянно. Потом вылез, открыл багажник и вывернул лампочку. Теперь никакая мелочь его не выдаст.
Он завел мотор и проехал по дороге полкилометра, затем свернул влево, въехал в ворота, переехал проволочного «лежачего полицейского» для скота, прижавшись носом к ветровому стеклу, вглядываясь в дождь, туман и мрак.
Еще через полкилометра он снова увидел впереди очертания построек фермы. Фары высветили открытый навес и ржавый трактор.
Росс не знал, издалека ли заметен свет его фар в такую погоду. Хотя из-за сосновой рощи дорога не видна и сука не заметит его из своего любовного гнездышка, существует другая опасность: если они выглянут из неосвещенного окна, они могут заметить ближний свет его фар. Он остановил машину за навесом и выключил ближний свет. Морские создания убрались в свои подводные пещеры на приборной доске.
Можно не спешить. Времени у него сколько угодно. Главное – не торопиться, все делать по плану и не пытаться действовать преждевременно, без подготовки.
Росс включил радио, но стало хуже, так как от приемника шло слишком много света. А ему нужна была полная темнота.
Интересно, где ты сейчас – в постели? Валяешься там нечесаная, а на кухне полным-полно грязной посуды… Ах ты, дрянь такая! Валяешься голая, обхватив ногами талию доктора Кэбота?
Машина качалась на ветру.
Голова гудела от ненависти.
Доктор Оливер Кэбот в синем «джипе-чероки» проехал по той же дороге раньше его. Он проехал мимо него к Вере, к его жене, которая ждала его, ждала с нечесаными патлами на пороге любовного гнездышка. Сейчас они, наверное, лежат на диване, обнявшись, и смотрят какое-нибудь дерьмо по телевизору.
Ты стараешься разрушить мою жизнь, доктор Оливер Кэбот. Ты трахаешь мою жену и засоряешь ей мозги. Ты убиваешь ее, эгоист, сволочь! Убиваешь своими гребаными шарлатанскими, шаманскими заклинаниями и приемчиками.
Спустя какое-то время его глаза привыкли к темноте и он отчетливо видел дорогу. Росс завел машину и, не включая света, медленно двинулся вперед.
Он проехал во вторые ворота и поднялся по крутому склону холма. Подъезжая к рощице, он заметил, как между деревьями мелькнул лучик света.
Росс свернул с дороги и осторожно повел машину по колдобинам в заросли между деревьями – там его ниоткуда не будет видно. Он заранее проверил землю – достаточно ли тверда, чтобы выдержать вес машины.
Достав из багажника бинокль, он вышел на опушку и, опершись для устойчивости о дерево, поднес бинокль к глазам.
В трех окнах дома горел свет: на кухне, откуда раньше выглядывала подлая сука, в окне рядом со входной дверью и в мансардном окне «Велюкс» под крышей.
Ни суки жены, ни доктора Оливера Кэбота не видно.
Росс бросил взгляд на светящийся циферблат наручных часов. Без десяти девять. Он стоял, опершись о ствол дерева, то поднося к глазам бинокль, то опуская его. Давай же, сука, тебе рано или поздно придется выйти в кухню. После того как твой любовник тебя оттрахал, вам нужно заправиться, восстановить силы. В поле блеяли овцы; над головой летала летучая мышь. В общем, можно было сказать, что кругом царила полная тишина – только завывал ветер, да потрескивали сучья на деревьях, да лил дождь.
В двадцать минут одиннадцатого Вера вышла на кухню и прижалась лицом к стеклу, глядя прямо на него. Вид у нее был обеспокоенный.
Боишься, сучка? Правильно делаешь. Тебе есть чего бояться!
Потом доктор Оливер Кэбот присоединился к ней. Росс видел их в оконной раме так четко, как если бы они появились на телеэкране. Кэбот обвил руками талию Веры – вот гад! – и потерся носом о ее шею. Она улыбнулась, повернулась к нему, взяла его лицо в ладони.
Росса передернуло от гнева. Какая дрянь! Целует своего шарлатана в губы! Целует жадно, как будто ее что-то гложет изнутри – словно в порыве отчаяния. Они лапают друг друга… Вот докторишка зарылся лицом в ее волосы, запрокинул ее голову и целует ее голую шею.
– Убери от нее свои грязные лапы! – завопил Росс. Его крик унес ветер. – Сволочь поганая, убери от нее лапы! Кэбот, мать твою, она моя жена!
Он опустил бинокль, схватил его за ремешок и что было сил швырнул о дерево. Линзы разбились.
Сердце бешено колотилось; глаза налились кровью. Он снова открыл багажник, полнясь темной яростью, посветил фонариком размером с карандаш, вытащил из чехла дробовик, зарядил, а оставшуюся дробь рассовал по карманам. Напоследок он вынул из багажника канистру с бензином и захлопнул крышку.
Прикрепив фонарик изнутри к нагрудному карману, Росс медленно побрел к дому – с канистрой в одной руке и ружьем в другой. Через несколько секунд свет на кухне погас. Он ступал медленно, но уверенно, не сводя взгляда с дома.
