свою собственную программу защиты. Я сменила свое имя. И больше никогда не связывалась ни с кем, кого знала в прошлой жизни. Я не меняла твое имя, но ты был таким маленьким. Ты еще даже не ходил в школу. — Ее глаза встретились с глазами Гэвина. — Я уже потеряла одного сына; но не могла потерять двоих.
Мирабель опустила измученный взгляд.
— Я всегда опасалась, что Роджер собирается преследовать меня и Гэвина, — сказала она.
Она защитила Гэвина, оставшись незамужней без имущества. Неуловимой. Мирабель не знала, что Роджер был мертв уже много лет. Больше не представлял угрозы. Все это было так душераздирающе.
— Я так долго искала. Я знала, что Роджер может отправиться куда угодно, чтобы незаметно заработать денег.
— Вот почему мы переезжали, когда я был маленьким, — сказал Гэвин, поставив нераспечатанную коробку обратно на стол. Замок нельзя было сломать простым поворотом и ударом. — В Лас-Вегас, затем в Атлантик-Сити, а затем обратно в Рино. Те места, где было много азартных игр.
Мирабель кивнула.
— В первые дни я ходила по улицам, низко надвинув шляпу, в поисках Роджера. Сама я не осмеливалась играть в азартные игры. Он знал, что я хороша и могла зарабатывать деньги таким образом. — Она на мгновение прикусила губу. — Но мне также было трудно держаться подальше от карт. Они всегда привлекали меня. Что-то, что всегда… манило. — Она посмотрела на Гэвина. — У тебя это тоже есть. Ты понимаешь, что я имею в виду.
Он медленно, нерешительно кивнул, но признал:
— Да. Да, я знаю. — Он всю жизнь был прирожденным игроком в карты. Сиенна знала это так же хорошо, как и он сам. Они вытащили его из Рино. Вплоть до Мировой серии покера.
Легкая улыбка озарила лицо Мирабель, настоящая улыбка, но ее глаза все еще были полны печали.
— И вот, — сказала она, судорожно вздохнув, — я устроилась ассистенткой к доброму греческому фокуснику, который знал, что у меня есть секреты, который платил мне тайно и понимал, что я не могу выйти за него замуж, но все равно не переставал просить. И я убедила себя, что Дэнни мертв, потому что альтернативы были слишком мучительными, чтобы с ними жить. — Скорбь отразилась на ее лице, но она продолжила, встретившись взглядом с Сиенной. — И я встретила семилетнюю девочку, наблюдательную и чувствительную, каким был мой Дэнни. Я защитила ребенка, оставшегося почти без матери, и она помогла заполнить ужасную пустоту в моем сердце. И жизнь снова стала терпимой.
Глаза Мирабель были умоляющими, и сердце Сиенны сжалось от боли, когда она услышала о муках, с которыми жила столько лет. Она отпустила руку Гэвина и шагнула вперед, обняв женщину, которая была ей матерью, в то время как ее собственная этого не сделала. И все же она не могла избавиться от чувства вины, которое резонировало внутри нее. Она извлекла выгоду из материнской заботы Мирабель, в то время как ее собственный сын так сильно страдал без нее.
И из-за этого были разрушены жизни.
Еще более разрушительным был тот факт, что все это время Дэнни был прямо здесь, а не в сотнях минутах езды. Семья Роджера, возможно, и помогла ему изначально, но, очевидно, их помощь была временной. Они помогли ему исчезнуть, а затем вытерли о него ноги. И о Дэнни.
И Дэнни страдал. Но он помнил свою мать, возможно, только смутные воспоминания, которые с течением времени казались фальшивыми и нереальными. Он представлял ее. Мечтал о ней. Становился ею, когда ему это было нужно. Слабое место, которое он почти не помнил, кроме того, что она чувствовала. Его защита. Его спасительница. Все это было слишком ужасно, чтобы думать об этом. Особенно сейчас, когда их жизни находились в его ужасно зловещих руках.
Сиенна отступила назад.
— Так чего же он хочет? — спросил Гэвин. Сиенна посмотрела на него. Его взгляд смягчился, хотя боль все еще была там. — Мести? — спросил он. — Мести за что? Ты тоже была жертвой. — Мирабель одарила его грустной, но благодарной улыбкой, протянув ему руку. Он взял ее, и они разделили мгновение, мать и сын, которые никогда по-настоящему не знали друг друга до этого момента, и все же знали все, что действительно имело значение.
— Он так не считает, — сказала Сиенна. Она рассказала им о заключительной записке, об одиночестве Дэнни, его страданиях, его вине, коротко и очень просто.
— Он по другую сторону этой стены, — сказал Гэвин, указав на дверь с замками. — Если мы сможем добраться до него, возможно, есть часть его, к которой мы все еще можем обратиться. Должно быть, уже около трех утра. Нам нужно поторопиться.
Мирабель кивнула, и в ее глазах впервые появился огонек надежды.
— Давай пойдем в ту дверь, — сказала она. — К Дэнни.
Сиенна потянулась к коробке, которую Гэвину удалось поцарапать только самим замком.
— Возможно, ты прав насчет того, что лучше сломать ее, чем искать ключ, — сказала она.
Гэвин кивнул, но выглядел так, словно его что-то беспокоило.
— Ключ, — пробормотал он. — Спроси обо мне Вайолет, у нее есть ключ. — Он посмотрел на мать. — Обыщи свои карманы, — сказал он ей.
Ее брови нахмурились, но она это сделала, сунула руку в тот, что справа, и вернулась с пустыми руками. Она полезла в другой карман, и ее глаза расширились, когда она что-то вытащила и показала маленький серебряный ключ.
— Он подбросил его мне, пока я была без сознания, — сказала она. — Как ты узнал?
— Это было в его записке ко мне, — поспешно сказал Гэвин, протянув руку за ключом и коробкой. — Я только сейчас вспомнил об этом.
У Сиенны перехватило дыхание. Если Гэвин был прав насчет времени, у них оставалось чуть больше двух часов до взрыва.
Сердце Сиенны учащенно забилось, и она шагнула вперед, наблюдая, как Гэвин вставлял ключ в замок. Он открылся с легким щелчком. Их взгляды на мгновение встретились, а затем он поставил коробку, отбросил ключ в сторону и поднял крышку. Внутри лежали три предмета, и он вытащил их один за другим. Магнит с чем-то похожим на флаг, но Сиенна не узнала ни одного из них — хотя, честно признаться, она не могла их вспомнить — маленькая фарфоровая кукла и булавка с голубой лентой и цифрой десять, с зачеркнутым нулем, в итоге, получилась единица.
Гэвин поставил предметы в ряд, и они вместе молча уставились на них.
— Что это за флаг? — пробормотал он. Ни Сиенна, ни Мирабель не ответили.
— Разве
