Кирилл ударил по тормозам, и «Жигули» с визгом встали, не доезжая ворот. Он быстро выключил двигатель. Только дворники продолжали методично шаркать по лобовому стеклу; Кирилл наклонился вперед, во что-то вглядываясь, и, кажется, совсем не собирался вылезать из машины.
— Что там случилось? — спросила я шепотом.
— Тс-с-ссс!.. — прошипел он.
Я опустила боковое стекло, чуть высунулась в окно и увидела, что прямо возле калитки дедова дома темнеет горбатый силуэт милицейского джипа с выключенными фарами и распахнутой левой дверцей. А возле «джипа», у передних колес, слабо освещенный светом далекого фонаря кто-то лежит.
Лежит неподвижно.
Света в доме Николая Сергеевича видно не было — ни в одном окне. Это я отметил для себя, едва мы подъехали к ограде. А ведь когда я уматывал, старик, провожая меня, зажег свет и в гостиной, и в прихожей.
Плохо. Очень плохо.
Все это мне сразу не понравилось. А еще больше мне не понравились замерший джип и человек, который на боку лежал возле него, уткнувшись лицом в асфальт. Человек не шевелился, не стонал, он вообще не подавал никаких признаков жизни. Я стянул с заднего сиденья «моссберг» и снял его с предохранителя. Открыл дверцу и шагнул под дождь.
— Кирилл! А как же я?! — услышал я за спиной срывающийся от страха голос Стаси.
Раздумывал я недолго: конечно же, ее нельзя было оставлять одну — более чем вероятно, что убийца далеко не ушел и может на нее напасть, пока я буду в доме. Машина — не крепость, «жигулевское» железо — не танковая броня.
— Держись у меня за спиной, — приказал я, обернувшись к ней. — В шаге от меня, не дальше. Не отставай, и чтобы никакой самодеятельности, поняла?
— Поняла, — пискнула она, поспешно вылезая из машины.
— Пошли.
Держа ружье на изготовку, оглядываясь по сторонам, я подошел к лежащему возле джипа человеку. Это был милиционер — форменная рубашка, погоны, сапоги. Я наклонился к нему и с усилием перевернул на спину. На меня глянули широко открытые неподвижные глаза, на которые падали капли дождя. Человек был мне незнаком: молодой, лет двадцати с небольшим. Судя по всему — водитель джипа, на котором приехал Терехин. Водитель был мертв — в этом не было сомнений. Еще бы: горло и нижняя часть лица у него были просто разорваны в клочья, кровь уже почти перестала вытекать из чудовищной раны. Я потрогал руку мертвеца: она была еще теплая. Значит, все произошло только что.
Я выпрямился, осторожно заглянул в джип. Пусто. Я повернулся и по выложенной толченым кирпичом дорожке зашагал к дому. За спиной я слышал частое дыхание Стаси.
Входная дверь была распахнута настежь, внутри дома было темно, как в преисподней. В очередной раз сверкнула молния, громыхнул гром. Я поднялся по ступеням на крыльцо, водя из стороны в сторону стволом «моссберга», ожидая нападения откуда угодно и в любую секунду.
— Николай Сергеич!.. Это я, Кирилл! — крикнул я, не входя в дом. — Где вы?..
— Здесь, — донесся до меня слабый голос старика.
Я вытащил из кармана куртки фонарик, включил его и, более не раздумывая, кинулся в дом. Стася — за мной.
— Мы здесь, — снова послышался голос старика.
Я посветил в сторону, вниз, и увидел на полу разгромленной гостиной двоих людей: Николая Сергеича и крепкого, кряжистого мужика лет пятидесяти в гражданской одежде — насколько я понимаю, майора Терехина. Оба они сидели, привалившись к стене. В правой руке Терехина чуть подрагивал направленный прямо на меня «макаров», а другой он прижимал к животу окровавленное полотенце. Да и брюки его почти по колени были темны от крови. Бледное лицо Терехина было покрыто крупными каплями пота. Николай Сергеевич сидел рядом с ним и тоже в правой руке держал свой любимый «зауэр», правда на меня не направленный. Левая рука старика, вся в крови, безжизненно висела вдоль тела.
Мне не надо было объяснять, что здесь произошло — и так все было понятно: убийца не на тех напал. Хотя старику и Терехину тоже досталось.
— Дедушка! Что с тобой! — сдавленно вскрикнула Стася, бросаясь к старику.
— Я в порядке, Станислава, — улыбнулся старик. — Всего лишь царапина. Вот Петр Петрович…
— Вы за меня не переживайте, — с трудом шевеля языком, пробормотал майор, опуская пистолет. — Я тоже в порядке. Кажется, все-таки ранил эту сволочь в ногу.
— Стася, принеси из ванной аптечку, йод, бинты, — еле слышно сказал старик.
— Где он? — быстро спросил я.
— Пару минут назад был еще здесь, рядом с домом, в саду. Я видел его в окно, — мотнул головой старик.
Я чисто автоматическим движением сначала вскинул «моссберг» и только потом оглянулся: широкое французское окно гостиной было разбито вдребезги, часть рамы выломана. Ветер хлопал занавесками, на полу растекались лужи. Мебель была перевернута, ковер сбит в сторону. Сбоку, из коридора торопливо вышла Стася. Вдруг она застыла на месте и пронзительно закричала, показывая рукой в сад:
— Вот он! Вот!..
Я кинулся к окну.
Ярко-белая вспышка молнии озарила сад, и я увидел гигантскую сгорбленную фигуру с неестественно вытянутой вперед огромной оскаленной мордой. Господи, да что старик молол? Какой еще, к чертовой матери, переодетый маньяк?! Это адское создание совсем не было похоже на человека! Но тогда что же это такое? Неужели это действительно мой брат, непонятным образом превратившийся в монстра?!
Чудовище, прихрамывая, наискосок бежало от дома к ограде сада. Я прицелился и нажал на спусковой крючок. Выстрел «моссберга» прогремел не хуже удара грома, раздавшегося следом за выстрелом, отдача ощутимо толкнула в плечо. Но я не попал — ведь стрелял я уже после вспышки, в темноте, практически наугад. Передернув «моссберг», я вогнал в ствол новый патрон и тут же выстрелил — в то место, где по моим прикидкам сейчас мог находиться этот урод.
Но при свете следующей молнии я увидел, как довольно резво зверюга перемахнула через забор и исчезла из виду. Он все еще был жив.
— Кирилл, что там? — послышался голос Николая Сергеевича.
— Убежал, сука! Думаю, что через поселок, в сторону кладбища, — заорал я в ответ.
Майор слабым голосом забубнил в микрофон рации:
— Ивушкин, Ивушкин… Все машины на южный край поселка — эта сволочь уходит от дома Бутурлина к кладбищу…
Ай да майор! Даже сейчас, почти отключаясь из-за потери крови, он продолжал делать свою работу. Теперь я был уверен, что Терехин выживет — такие мужики, как он, от банальной потери крови не умирают. И, уже не раздумывая, бросился через разломанное окно из дома. Я должен был его догнать и убить. Должен. Даже если это действительно Филипп.
— Кирилл, подожди! Я с тобой! — услышал я голос Стаси.
— Даже не думай об этом! — рявкнул я на ходу.
Конечно, у меня и в мыслях даже такого не было — брать ее с собой.
Я выскочил через калитку за ограду, на улицу, подбежал к тому месту, где чудовище перелезло через забор, и наклонился, светя фонариком и пытаясь разглядеть следы: я обязательно должен был определить, в какую сторону оно побежало. Со следами надо было торопиться, пока их не смыло — ведь дождь и не собирался прекращаться, наоборот, он даже усилился. Следы я увидел: глубокие, точно такие же, как и тот слепок, который показывал мне старик. Они шли по песку вдоль кромки асфальта, а потом исчезали. Рядом с парой следов я увидел кровяные пятна, которые быстро смывали струи дождя, — все-таки майор его действительно зацепил. Так, хорошо. Ясно, что дальше он побежал по дороге. Значит, не дурак — понимает, что если будет ступать по земле, я его выслежу в два счета. Но все равно мне теперь было понятно, куда он направляется. Еще с полкилометра — и улица, на которой стоит дом старика, сделав несколько поворотов, заканчивается. Дальше — заливной луг, а потом пологий холм, на котором расположено кладбище. То самое, где похоронен дядя Ваня Пахомов. А еще дальше — речка Сутянка.
— Кирилл…
Я стремительно выпрямился. Передо мной стояла Стася. Я просто задохнулся от ярости:
— Тебе же было велено не выходить из дома! Дальше я — один!
— Нет! Я с тобой! Хоть застрели!
И глядя на ее разгневанное лицо, освещенное моим фонариком, я понял, что никакая на свете сила не заставит ее вернуться в дом. Почему? Да потому что она боялась за меня. Драгоценные секунды уходили. Больше я не мог ждать. Я выключил фонарик и засунул его в карман.
— За мной, — приказал я и понесся по улице.
Я слышал, как Стася бежит следом. Легко бежит, не отстает. Мы миновали один поворот, второй, промчались мимо молчаливых, темных домов, прячущихся за палисадниками. Улица заканчивалась. Я остановился, и Стася остановилась рядом. Вдруг она вскрикнула, показывая рукой вперед. Там промелькнула гигантская лохматая фигура: она пересекла слабо освещенную фонарями улицу слева направо, неуклюже перепрыгнула через канаву и скрылась в темноте, уходя в сторону кладбища.
