Ознакомительная версия.
«За крупное вознаграждение готов выполнять поручения, связанные с риском для жизни».
Вместо телефона был приведен только адрес: Ирпень, Советская улица, 87.
Уже следующим утром в стоячем грязном вагоне электрички я приехал в Ирпень. Быстро нашел Советскую улицу и пошел по ней, сверяя свой путь с номерами домов.
Минут через десять я остановился перед калиткой, на которой висел нужный мне номер. Дом оказался глубоко во дворе, за старым неухоженным садом, и тоже был старый и неухоженный. Обойдя его, я нашел входную дверь, обитую жестью. Постучал.
Через минуту в доме возник какой-то шум. Что-то стеклянное упало и покатилось по деревянному полу. За дверью послышались шаги.
– Кто? – спросил сиплый мужской голос.
– По объявлению.
Дверь открылась, и из проема выглянуло опухшее небритое лицо мужика лет сорока с лишним. Он вдохнул свежий уличный воздух и как-то приободрился.
– Заходи! – сказал. И сам, повернувшись, пошел в дом.
Я закрыл за собой дверь на задвижку и пошел следом за ним.
В комнате стоял затхлый запах. Все поверхности были покрыты кружевами. На стенке висел парный фотопортрет стариков.
– Ну? – спросил меня уже усевшийся за покрытый такой же кружевной белой скатертью стол хозяин.
Я подошел, протянул ему руку. Сказал: «Толя».
– Ваня, – сказал он. – Ну?
Его нуканье меня начинало раздражать. Но я решил сдержаться и сразу перейти к делу.
– Меня хотят убить, – сказал я.
Он хмыкнул.
Мне показалось, что в более глупой ситуации, за исключением, пожалуй, только той, в которой я уже находился, я еще не бывал. Я встал из-за стола, чтобы развернуться и уйти.
– Ты чего? – удивленно просипел Ваня. – Я ж тебя слушаю…
– Давай лучше я тебя послушаю, – предложил я. Благо, настроение ухудшалось, и в таком настроении легко было быть грубым.
– А чё тебе рассказать?
– Расскажи про себя, что ты можешь делать.
– Я все могу… Я в армии прапором был, в Афгане… Я уже грузы сопровождал, машины из Германии перегонял, в разборки ходил…
Интересно, что его сиплый голос очень подходил к его внешности и даже к одежде, которой, правда, на нем почти не было – только тельняшка и «динамовские» спортивные брюки с двумя белыми лампасинами.
– А ты понял, что я сказал?
– Да, – выражение лица Вани было уже серьезным и деловым. – Понял. Могу взяться.
– За сколько?
Ваня пожевал губами, окинул взглядом меня, мою одежду – видно, вычислял, сколько с меня можно запросить.
– Ну, если без подстраховки… пятьсот зеленых.
– Много, – сказал я.
– Ну четыреста… – просипел он, глядя мне прямо в глаза.
– Могу триста пятьдесят, – предложил я голосом очень уставшего человека.
Торговаться я научился на частниках, подвозивших меня от метро к дому.
– Ладно, – согласился Ваня. – Рассказывай.
Я не стал его утомлять всей предысторией. Наоборот, сказал ему, что это старые счеты, которые со мной хочет свести один бывший партнер по делам. Описал его со слов барменши.
– Так чё, он в кафе тебя поджидал, значит, – задумчиво закивал Ваня. – Ясно. Хорошо. Аванс будет?
Я отрицательно мотнул головой.
Это его не очень огорчило.
Он сидел, поглаживал рукой свою небритую правую щеку и думал.
Минут через пять его худое лицо еще больше вытянулось, он задумчиво сдвинул брови, посмотрел на потолок. Полез рукой под тельняшку, почесал себе левую ключицу.
– Все ясно, – просипел он.
– Что? – спросил его я.
– На живца надо.
– На какого?
– Ну ты ему нужен? Значит, на тебя его и брать надо…
Логика в его словах была, но смысл мне не нравился.
– Понимаешь, если он где сидит и затаился, то на меня он не выйдет, я для него – пустое место. А на тебя он выйдет. Ты ему нужен.
– А если он успеет?
– Это моя забота, – оборвал меня Ваня. – План готов. Завтра покажешь это кафе и на месте все решим.
Мы договорились встретиться на Подоле в одиннадцать утра и на этом расстались.
Ваня, несмотря на свою внешность и место жительства, оказался пунктуальным. Ровно в одиннадцать он подошел ко мне. Сам бы я мог его и не узнать – одет он был в джинсы и в полнившую его зеленую пуховую куртку. Даже его лицо выглядело свежим, может, из-за выбритости.
– ну? – сказал он вместо приветствия.
Я кивнул.
И мы пошли на Братскую.
Кафе только открылось, и «кофейница» попросила подождать минут десять, пока нагреется кофеварка.
– Может, пока по сто граммов? – предложила она.
– На работе не пью, – отрезал Ваня.
Я присел за «свой» угловой столик. Ваня прошел во второй зал, вернулся. Сел рядом.
– Угу, – пробурчал себе под нос.
Потом посмотрел на меня.
– Я скоро вернусь, – сказал и вышел.
Я остался один в кафе. «Кофейница» ушла во внутренние лабиринты. Негромко гудела, нагреваясь, кофеварка.
Двери на улицу были закрыты. В этой тишине и сам я старался даже тише дышать.
Вдруг раскрылась дверь – я вжался в стену – и в кафе заглянул мордатый мужик в грязной бежевой куртке и вязаной черной шапочке на голове.
– Валя! – крикнул он.
«Кофейница» выплыла из подсобки.
– Тебе водку завозить сегодня?
– Нет, еще есть. Привези ящик «Амаретто».
Мужик кивнул и вышел.
«Кофейница» проверила кофеварку.
– Тебе двойную? – спросила меня.
– Да.
– А приятелю твоему?
Я пожал плечами.
– Придет, тогда уже…
Я взял со стойки свой кофе.
Тишина раздражала. Я чувствовал себя напряженно, и это напряжение сковывало мои мускулы, мои руки, мое лицо, словно они были обморожены.
Над чашкой поднимался пар.
Чего-то не хватало здесь. Отсутствовало то, чего я не любил, но к чему привык, потому что это нечто было составной частью кафе, как водород – необходимой составной частью воды. Наконец я понял, что это.
– Валя! – позвал я «кофейницу» первый раз по имени.
Странно, что на протяжении стольких лет она была для меня безымянной!
– Валя! Поставь музыку!
– Шуфутинского? – спросила она совсем по-домашнему.
– А что еще есть?
Она наклонилась к магнитофону. Я услышал, как она взяла в руки несколько кассет.
– Аллегрова, – читала она, не поднимаясь над стойкой. – Алена Апина, Киркоров, братья Гадюкины…
Набор был очень патриотичным.
Я выбрал Апину. Мне нравились ее телевизионные веснушки.
– Только не очень громко, – попросил я.
– «Два кусочека колбаски…» – запела певица, и напряжение меня отпустило.
Я отпил глоток кофе. Полегчало.
Снова открылись двери кафе, но я уже не испытал того испуга, что в первый раз.
Вернулся Ваня. Сел напротив.
– Кофе будешь? – спросил я.
– нет. Пошли!
– Сейчас, допью.
Ваня терпеливо ждал. А я не хотел допивать кофе одним глотком.
Когда мы вышли из кафе, Ваня повел меня во двор соседнего дома. В этом заброшенном дворе лежал остов «жигулей», за ним был мусорник, а дальше, за мусорником, стоял выселенный трехэтажный дом, видно, уже не надеявшийся на капремонт. Одни лишь внешние стены и кучи осыпавшихся перегородок, балок и кирпичей внутри.
Тут Ваня остановился.
– Слушай, – сказал он. – Мы будем теперь каждый вечер с пяти и до закрытия в кафе. За разными столиками. Если он появится, ты выходишь и идешь как бы отлить. Сюда, в это место между мусорником и домом. Он выходит за тобой, я – за ним. Ясно?
Я кивнул.
– И еще. Сразу на месте полный расчет, чтобы я тебя уже не видел. Носи бабки с собой.
Эта идея, как, впрочем, и сам план, мне не нравилась, но было видно, что спорить с Ваней не имеет смысла. Теперь он командовал, и казалось, он знал, что надо делать, лучше меня.
– Когда начнем? – спросил я.
– Сегодня. Зачем растягивать. Лишний раз на электричке трястись! В пять вечера – в кафе.
Я поехал домой. Принял ванну и пообедал.
Прилег отдохнуть.
Лежал и думал о вечере. Об этой ловле «на живца». В самом этом выражении было явное неуважение к «живцу», то есть ко мне. Я был чем-то мелким, вроде «червячка», на которого хотели поймать крупную рыбу.
Время шло медленно.
В четыре я вышел из дому. Уже темнело.
Мое место в кафе оказалось занятым. Я взял свою обычную двойную половинку и уселся за ближний к стойке бара столик.
Краем глаза заметил Ваню. Он сидел у входа. Перед ним на столе стоял стакан и открытая бутылка пива.
«На работе не пью», – вспомнил я его утреннюю фразу.
Окинув взглядом первый зал, я понял, что Кости здесь нет.
После второй двойной половинки во рту загорчило. А до закрытия оставался еще час. Было нудно сидеть и ничего не делать. Я взял сто граммов «Кеглевича». Теперь сиделось легче. Мелкие глотки дынной водки мгновенно убили кофейную горечь во рту. Время потекло чуть быстрее.
Около семи «кофейница» стала выпроваживать посетителей.
Мы с Ваней оказались последними.
– Иди в сторону метро, – прошептал мне Ваня в дверях.
Я пошел. Вечерняя темнота окутывала улицу. Мои ботинки гулко стучали по асфальту, и как я ни старался, а тише идти не получалось.
Ознакомительная версия.
