Глава 6
Поднявшись по широким ступенькам гостиницы, Лиз остановилась на переднем крыльце. В одном конце веранды, обнявшись, стояла молодая пара. Девушка положила голову на плечо юноши. Лиз не могла спокойно смотреть на эту идиллию, не испытывая щемящего чувства тоски или даже зависти. Лиз подумала, что за последние два месяца она впервые испытывает хоть какие-то, кроме гнева, эмоции. Внутри помещения царила тишина. Справа от Лиз находилась маленькая комната с баром, в которой тоже никого не было. Над баром висела вывеска «делайте коктейли сами». Элизабет так и сделала, налив себе немного виски. Покинув бар, она стала изучающе смотреть по сторонам. Следующая дверь вела в библиотеку, переполненную многочисленными томами книг, большинство из которых были очень старыми и покрытыми слоем пыли. Она снова прошла по коридору и очутилась в огромной гостиной, где главное место занимал портрет прекрасной молодой женщины в полный рост в окружении странных предметов и старинных вещей. На противоположной стене, прямо напротив портрета женщины, висел портрет молодого красивого щеголя лет тридцати, одетого в костюм для верховой езды, с кнутом в руках. Рядом на подоконнике находился череп морской черепахи величиной с футбольный мяч. Лиз попыталась представить размеры самой черепахи, но не смогла. На ходу рассматривая обстановку, Лиз как вкопанная остановилась перед фотографией в рамке.
Это явно была очень сырая фотография, судя по обветшалой желтой фотобумаге. На ней был изображен молодой стройный блондин, который, стоя на фоне залитого солнцем морского прибоя, целился из винтовки в волны. На нем была лишь набедренная повязка, а на поясе висел нож. Лиз вдруг овладело безрассудное чувство, что перед ней висела фотография, которую она сняла сама менее часа назад.
— Это мой отец, — вздрогнув от неожиданности, услышала она голос за спиной. Обернувшись, Лиз увидела Жермен с бокалом вина в руке. Потягивая маленькими глотками вино, она улыбалась, обнажая ряд крупных, ровных белых зубов. — Эту фотографию сделала моя мать в начале пятидесятых годов. А в 1960 году оба они погибли в авиакатастрофе, так и не поднявшись в воздух со взлетно-посадочной полосы на биплане «Стеармен». Они зацепились за телеграфные провода и потеряли крыло. Мы до сих пор не знаем, кто из них сидел за штурвалом в тот день, ведь они оба умели управлять самолетом.
Не в силах вымолвить хоть слово, Лиз не моргая смотрела на фотографию.
— Но, — начала было она.
— А это моя бабушка в возрасте девятнадцати лет, — перебила ее Жермен. — Она умерла еще до моего рождения. — Повернувшись к противоположной стене, Жермен кивнула на портрет. — Это мой дедушка, когда ему было чуть больше двадцати. Извини, я, кажется, тебя перебила, ты хотела что-то спросить?
Отрицательно покачав головой, Лиз ответила как-то довольно глупо:
— Да нет, ничего. Это я так.
— Это моя самая любимая комната. В ней находятся многие фамильные вещи, такие как картины, портреты, всякая утварь, которую мы с братом собирали в детстве. На пляже мы однажды нашли череп морской черепахи.
— Это огромный череп, — сказала Лиз.
— После ужина, когда как следует стемнеет, мы съездим и посмотрим, сможем ли мы найти одну или даже пару черепах, откладывающих свои яйца.
Лиз повернула голову, чтобы задать Жермен еще несколько вопросов о морских черепахах, и застыла. В дверях стоял тот же, что и на фотографии, человек, которого она видела на пляже с ружьем.
Жермен, все еще продолжавшая рассказывать, остановилась и, проследив за взглядом Лиз, широко улыбнулась.
— Смотрите, кто пришел!
Они кинулись друг другу навстречу и обнялись посреди комнаты.
— Привет, мой маленький братец!
— Здравствуй, старушка Жермен, — ответил он смеясь и обнимая сестру.
Хорошо, хоть Жермен тоже видит этого живого человека, а не призрак, подумала Лиз.
— Идите сюда, я вас сейчас кое с кем познакомлю, — обратилась к ней Жермен.
Лиз шагнула вперед.
Мужчина протянул руку.
— Меня зовут Хэмиш Драммонд. — Он обнажил в улыбке ряд крупных белых зубов, которые, очевидно, были их семейной чертой и выделялись на загорелом лице.
Его белые волосы были аккуратно — совсем не так, как днем, — причесаны, и он казался таким… чистым, подумала Лиз.
— Меня зовут Лиз Барвик, — сказала она.
— Привет, Лиз, — ответил он, все еще продолжая пожимать ее руку. — Вы приехали на недельку?
— Она приехала на гораздо больший срок, — ответила Жермен. — Рэй Фергюсон послал ее сюда снять виды острова для своего фотоальбома, который он пообещал нам.
— Рад слышать это, — ответил Хэмиш, наконец, отпустив руку Лиз.
— Мне не терпится поскорее начать работу, — проговорила Лиз, не в силах оторвать от него глаза. Хэмиш был не просто красив, он был почти прекрасен. — Это замечательный остров.
— Да, — согласился он, — так оно и есть.
— Ты же еще ничего не выпил, — сказала Жермен и потащила брата за руку в сторону бара.
Лиз последовала за ними к стойке, у которой сидели с напитками две пары.
— Это мой двоюродный брат Джимми Уэзерс и его жена Марта, — сказала Жермен, представляя Лиз низкорослого, лысеющего мужчину и его пухленькую прелестную жену. — А это Лиз Барвик, которая приехала сюда фотографировать наш остров, — пояснила она.
— Мы виделись сегодня днем с дедушкой, — сообщил Джимми. — А ты еще не видел его, Хэмиш?
— Нет, я только сегодня приехал. Завтра увидимся.
К бару стали подтягиваться одна за другой парочки, и разговор перешел на красоты природы на острове.
— Я сегодня чуть не сбила оленя, — сказала Лиз.
— Вы чуть не сбили мистера Бака?[1] — спросил Джимми.
— Оленя, а не мистера Бака, Джимми, — осадила его Жермен.
— Жаль, что вы его не сбили, — посетовал Джимми. — Могли бы поужинать свежей олениной у Жермен.
Улучив момент, Лиз обернулась к Хэмишу Драммонду.
— А я видела вас на пляже Стэффорд-Бич сегодня днем.
Хэмиш недоуменно посмотрел на Лиз, затем, прищурив глаза и обращаясь больше к себе, чем к ней, спросил:
— Видели? Неужели?
Ужин проходил в столовой на нижнем этаже. Лиз сидела между Жермен и Хэмишем за огромным столом с десятком незнакомых людей. После того как со стола были убраны остатки паштета и подали жирную форель, разговор переключился на деловые темы.
— Чем вы занимаетесь? — спросил Хэмиша сидевший напротив него мужчина.
— Я консультант по финансовому праву.
— И кто же пользуется вашими услугами?
— В настоящий момент коммерческий лондонский банк. К 1992 году многие хотят присоединиться к Общему Рынку. А каков род ваших занятий?
— Я психиатр, — ответил мужчина, — так же, как и моя жена Энн, мы вместе практикуем в Саванне.
Не проявив особого интереса, Хэмиш понимающе кивнул.
— А я занимаюсь развитием курортных мест, — вставил Джимми так, будто подошла его очередь отвечать на вопросы.
— Да, — вздохнул доктор, — надеюсь, ваши планы не коснутся этого заповедного острова.
С легкой улыбкой Хэмиш проговорил:
— Мне бы тоже очень хотелось этого.
— Вы будете приятно удивлены, узнав, какие замечательные перспективы открываются для этого острова, — продолжил Джимми. — Благодаря развитию острова отдых здесь станет доступен для огромного количества людей. Все, конечно, будет сделано в лучшем виде. Элегантно.
— Как в Хилтон Хед? — спросил доктор.
— Прекрасно обустроенный Хилтон Хед, — ответил Джимми, не замечая сарказма и мечтательно глядя в будущее.
— Это будет плотная застройка острова, — вмешалась Жермен.
За столом воцарилась тишина.
Обратившись к психиатру, Лиз спросила:
— А в какой области психиатрии вы специализируетесь, доктор? — На самом деле ее вовсе не интересовали подробности о деятельности доктора, так как за прошедшие несколько недель ей пришлось встречаться со многими психиатрами. Ей просто хотелось сменить тему разговора.
— Знаете, — начал доктор, — я преподавал в медицинской школе Дьюкского университета. В прошлом году ушел в отставку. Мы переехали в Саванну и, будучи с женой людьми активными, занялись почасовой частной практикой.
— Мы работаем также над книгой, — вмешалась в разговор жена доктора.
— Книгой по психиатрии? — спросила Жермен.
— Да не то чтобы, — ответил мужчина. — Мы работаем над грандиозным исследованием однояйцевых близнецов. Книга будет основана на полученных нами результатах исследований.
— У Хэмиша тоже был брат-близнец, — отчеканил Джимми. — Могли бы поизучать это явление на наглядном примере. — Последняя фраза была произнесена каким-то зловещим тоном.
Хэмиш неожиданно поднялся из-за стола. Извинившись, он вышел из столовой.
