Эта книга посвящается Дику и Мод Хеджер
Дремавший до сих пор Миллер был разбужен ворвавшимся в его кабинет порывом теплого воздуха, напоенного ароматом свежескошенной травы, сдобренной собачьими фекалиями. В эту июльскую ночь кому-то потребовалась помощь.
Силясь поднять голову от рабочего стола, он задел свой стетоскоп, который, щелкнув, снова потянул его к подушке. Дав волю своим чувствам, он тихо пробормотал проклятия в адрес того безмозглого пациента, который нарушил его спокойное ночное дежурство в Травматологическом Центре больницы Пьедмонт. Но при виде появившейся в дверях пациентки кровь застыла в жилах Миллера.
Это была молодая — он догадался, что она была молодая, — женщина, одетая в шорты цвета хаки и разодранную майку. Она крепко прижимала локоть приподнятой левой руки к ребрам, отчего левая грудь казалась больше правой, которая была обнажена. Густые каштановые волосы разметались по ее плечам. Лицо было изуродовано до неузнаваемости. Затекшие глаза почти не открывались, нос расплющен, вместо щек — кровавое месиво.
Еле волоча ноги, она шагнула вперед и, не повернув головы, молча остановилась.
Миллер вскочил из-за стола и бросился к ней, на ходу подхватив каталку.
— Ничего страшного, — сказал он, поддерживая ее за правый локоть и направляя к каталке. Повернувшись к регистрационному столу, он настойчиво, хотя и не очень громко, произнес: — Сестра!
Молоденькая медсестра с чашкой кофе в руке, подняв взгляд от стола, быстро направилась к каталке.
— В палату номер два, — сказал Миллер, толкая каталку в сторону приемного покоя. В то время как медсестра измеряла кровяное давление пациентки, Миллер проверял пульс пострадавшей.
— Пульс едва уловим. Сто десять.
— Кровяное давление двадцать на семьдесят, — сообщила медсестра.
— Нужно снять с нее одежду. Вы можете двигаться? — спросил он новую пациентку.
— Нет, — женщина еле шевелила опухшими губами.
— Срежьте с нее эти лохмотья, — приказал он медсестре, которая, не заставив себя долго ждать, начала работать ножницами.
Включив магнитофон, он делал запись:
— Гематома левой груди первой степени; двоекратное увеличение левой груди по сравнению с правой грудью. Многочисленные ушибы брюшной полости, ноющая боль в левой части грудной клетки.
Прослушав легкие пациентки стетоскопом, он произнес:
— Оба легких функционируют нормально. Вы можете пошевелить левой рукой?
— Нет, — ответила женщина. — Больно.
— Необходимо сделать рентген грудной клетки, лицевой кости и черепа. Мне нужны всевозможные анализы крови. Начните с четырехступенчатого анализа с использованием соляного раствора.
Все это время женщина продолжала лежать неподвижно.
Вошедшая в палату с записной книжкой в руках вторая медсестра обратилась к женщине.
— Мне нужно получить от вас кое-какие сведения, касающиеся истории вашей болезни. Ваше имя?
Ответа не последовало.
— Мадам, вы можете назвать свое имя?
Пациентка и в этот раз обошла вопрос молчанием.
— Она в сознании? — спросила сестра у Миллера.
Склонившись над головой пациентки, Миллер осторожно открыл ей рот и, придерживая пальцами верхние зубы, пошевелил ее челюстью.
— Челюсть подвижна, — сказал он. Нагнувшись к уху пострадавшей, он спросил: — Вы меня слышите?
— Да, — отозвалась женщина.
— Как это случилось? Вас кто-то избил?
— Да.
— Вас хотели изнасиловать?
Молчание.
— Чем вас били?
— Кулаками.
Глубоко вздохнув, Миллер продолжал спрашивать.
— Вы знаете, кто это сделал?
Опять молчание.
Миллер повернулся к медсестре.
— Вызовите полицию.
— Нет! — неожиданно страстно возразила пациентка. — Нет.
— Полиция разыщет того, кто это сделал с вами.
— Нет.
Покачав головой, Миллер взглянул на медсестру.
— Машина, — проговорила пострадавшая.
— Посмотрите снаружи, — обратился к медсестре Миллер. Осмотрев область таза пациентки, он обнаружил болезненные кровоподтеки в области влагалища. На лобковых волосах была семенная жидкость, которую Миллер взял для анализа.
Вернулась сестра:
— Там был «мерседес» с невыключенным двигателем. Я припарковала машину. — Повесив ключи от автомобиля, она занесла в записную книжку номер водительского удостоверения пострадавшей.
В этот момент принесли рентгеновские снимки.
Прикрепив их к кадоскопу, Миллер стал внимательно их изучать.
— Легкие в порядке. Сломаны два ребра. — Затем, рассматривая снимок головы, многозначительно промычал. — Да, здесь нужна пластическая операция, чтобы можно было как-то восстановить образ. Кто может выполнить эту задачу?
— Гриффин, — подсказала медсестра.
— Нет! — произнесла женщина.
— Гриффин очень хороший специалист, — обратился к ней Миллер.
— Гарри Эстес, — сказала она.
— Гарри тоже хороший хирург. Вы его знаете?
— Да.
— Я могу сообщить ему ваше имя?
Женщина промолчала.
Миллер подошел к столу и, заглянув в телефонный справочник, набрал номер.
— Хэлло, — послышался сонный мужской голос.
— Доктор Эстес? С вами говорит Мартин Миллер из больницы Пьедмонт. Ко мне прибыла пациентка, которая нуждается в вашей помощи.
— Черт возьми. Но я уже не практикую. Вы что, не могли повнимательнее посмотреть в справочник?
— Но она спрашивает вас. Говорит, что знакома с вами.
— Как ее имя?
— Она не называет своего имени.
— В каком она состоянии?
— Ее изнасиловали и зверски избили. Опухшие от синяков глаза не открываются; рваные раны на щеках и вокруг глаз; нос разбит. Рентгеновские снимки показывают на большой приток крови к верхнечелюстным пазам. Челюсть подвижна, но, мне кажется, у пострадавшей тройной перелом «ле форт».
— Чем били потерпевшую?
— Кулаками.
— Это невозможно.
— Вы придете к тому же заключению, когда ее увидите.
— Буду у вас через пятнадцать минут.
Гарри Эстес жил недалеко от больницы, поэтому через двенадцать минут был уже на месте. По дороге он размышлял о том, кто из его пациенток была эта женщина. Главным образом он практиковал в респектабельном северном районе Атланты. Его пациентками были преимущественно женщины, которые обращались к нему, чтобы увеличить или уменьшить грудь, изменить форму носа или сделать подтяжку лица с косметической целью, выбирая из целого диапазона косметических процедур. Среди пациентов лишь иногда появлялись люди, пострадавшие в автомобильных авариях. За время врачебной практики ему ни разу не приходилось заниматься женщинами, пострадавшими от побоев или изнасилования. Он также консультировал в расположенной в южной части города больнице Грэйди, где у него была огромная практика, и он набил себе руку и многому научился. Но больница Пьедмонт была самой модной и дорогой в городе. Кем могла быть эта женщина?
Припарковав машину, Эстес вошел в больницу. В коридоре его уже встречал Миллер.
— Кто эта пациентка?
— Она до сих пор не назвала своего имени.
— Она может контролировать свои действия?
— Я хотел, чтобы сначала вы поговорили с ней сами.
Войдя в приемный покой, Эстес замер на месте. Конечно, он не узнал пострадавшую, в таком виде ее и мать родная не узнала бы. Он никогда не видел ничего подобного. Склонившись над столом, он тихо обратился к женщине.
— Я доктор Эстес, — успокаивающим тоном начал он. — Я собираюсь позаботиться о вас, поэтому не стоит волноваться.
— Спасибо, Гарри, — низким голосом ответила пациентка.
Гарри Эстес был весьма педантичным человеком, позволявшим называть себя по имени только тем пациентам, которые были его друзьями, и его охватывал ужас всякий раз, когда он, пытаясь узнать, кто же эта женщина, вглядывался ей в лицо. Под предлогом, что хочет пощупать пульс, он вытащил из-под простыни ее левую руку.
Женщина стала ловить ртом воздух.
— Извините, я знаю, как болят эти ребра. Их нужно слегка забинтовать.
На пальце не было обручального кольца, но виднелся еле заметный след от него. Скорее всего, до недавнего времени она носила кольцо на этом пальце.
Эстес приподнял опухшие веки пострадавшей. Глаза зеленые, а зрачки уменьшились в размере.
— Больную не осматривал невропатолог? — спросил он у Миллера.
— Нет. Тут все нормально. Не думаю, что нужна помощь невропатолога. Но если вы хотите, я могу его позвать.
— Не надо, если вы удовлетворены этим аспектом.
— Попробуйте пошевелить ее челюстью.
Открыв рот женщины и придерживая пальцами ее верхние зубы, он попробовал двигать челюсть взад-вперед. Лицо пациентки при этом тоже начало двигаться. Казалось, все лицевые кости отделились от черепа. Стараясь говорить спокойно, Эстес произнес:
