Ким была одета в футболку «Хьюстон Ойлерз» и втиснута в пару синих джинсов. Она сидела, ссутулившись, рядом с кассовым аппаратом, сосредоточившись на кроссворде.
— Да кто ее знает, — пробормотала она. — У Тиффани энергии через край. Так было всегда. Наверное, собралась и уехала из города, зная ее, я не удивлюсь. В любом случае, это все, о чем она когда-либо говорит. Уезжаю. Ухожу. Стану какой-нибудь большой кинозвездой. — Она усмехнулась. — Как будто это так легко.
Эрика ненавидела Ким больше, чем Тиффани. И это говорило о многом. Ким на два года старше и была одной из самых отвратительных хулиганок, с которыми Эрике приходилось сталкиваться в детстве.
В старшей и средней школе Ким безжалостно издевалась над ней, распространяя слухи и называя Эрику поклонницей дьявола. Однажды в школьном туалете она даже запустила живого таракана в волосы Эрики. Но Эрика всегда вела себя так, как будто не замечает издевательств старшей девочки. Она никогда не призналась бы Ким или кому-либо еще, что ей может быть больно.
«Покажи им свои слабости, и ты будешь вынуждена признать их. Это все, что они смогут в тебе разглядеть», — сказала ей мать. Она была права, но все же это не защитило Эрику от постоянной боли.
Крис вышел из кухни и тихо подошел к входной двери. Он уставился на поле сахарного тростника через дорогу.
— Группа людей из Честера и Труро только что начали новую смену в своих поисках, — сказала дежурная. — Человек из Лафайета и несколько его гончих там с ними.
— Похоже, шериф относится к этому довольно серьезно, — пробормотал Крис.
— Он просто прикрывает свою задницу, и все потому, что она дочь Джулии Перрон, — проворчала Ким, откладывая кроссворд в сторону, разворачивая жвачку. — Знает, что у него не будет мирного ужина, пока она не получит ответы на вопросы. Но помяни мое слово. Будет много разозленных людей, когда они узнают, что она просто загуляла. Тиффани прожигательница жизни. Она всегда будет такой с ее то внешностью. — Она покачала головой. — Это позор. Все эти бедняги тратят свой благословенный понедельник, не получая ни цента, потому что пытаются ее найти. У них и так хватает проблем с тем, чтобы заработать денег на еду.
Ким сунула жвачку в рот и подняла глаза. Луч яркого солнечного света заплясал на ее лице, подчеркивая глубокие оспины, разбросанные по ее покрытым пятнами щекам.
— Эти окна грязные, — сказала она, прикрывая глаза и отодвигая свой стул на фут влево. Она подмигнула глазом-бусинкой. — Не могла бы ты их вымыть, мисс Эрика?
Лицо Эрики вспыхнуло. Хотя технически она знала, что не должна спорить с Ким из-за ее статуса в закусочной, она также знала, что Крис заступится за нее, если она это сделает. Он уже делал это несколько раз раньше.
— Не в моей должностной инструкции, — пробормотала она, избегая взгляда Ким. — Но возможно в твоей.
Служащая от души захихикала, из ее ноздрей вылетели струйки дыма.
Ким выпрямилась на стуле и прищурилась.
— Прости, я не расслышала. Не хочешь повторить еще раз?
«Скоро ты уйдешь, — напомнила себе Эрика, стараясь сохранять спокойствие. — Ты покинешь пределы Гранд-Треспасса и никогда не оглянешься назад. А Ким, она останется здесь со своими кроссвордами и плохой кожей... и сгниет».
— Ты когда-нибудь задумывалась, почему тебе так нравится издеваться над людьми моложе тебя? — спросила Эрика. На этот раз она встретила пристальный взгляд Ким. — Потому что это довольно жалко, если хочешь знать мое мнение.
Крис выглядел удивленным, но все равно прервал их.
— Стоп, стоп, хватит, девочки. Хотя я обычно наслаждаюсь хорошей кошачьей дракой, сегодня не тот день. — Он схватил несколько бумажных полотенец из-под стойки и направился к двери, ведущей на кухню. Он снова посмотрел на них, и, хотя они стояли всего в паре футов друг от друга, Эрика не могла сказать, куда смотрел его косой глаз, на нее или на Ким. — Давайте сегодня насладимся тишиной и покоем. Забудьте об окнах. Я сам их помою.
***
Несколько мгновений спустя зазвенели колокольчики, и вошла Рейчел Андерсон, преподаватель творческого письма из местного колледжа. Рейчел, одетая в длинную юбку цвета лаванды, с длинными светлыми волосами, заплетенными в аккуратную французскую косу, оглядела закусочную. Поправив солнцезащитные очки на макушке, она подошла к стойке и вежливо обратилась ко всем.
— Добрый день.
Эрика заметила, что Ким и служащая заправки переглянулись.
Все в «Люка» знали о романе Тиффани с профессором, мужем Рейчел, Томом, и они знали, что Рейчел пришла только для того, чтобы запугать ее. До того, как она узнала об их романе, она никогда не переступала порога закусочной.
Эрика восхищалась этой женщиной за то, что она не боялась постоять за свои отношения, каждый день навещая любовницу своего мужа. У нее были яйца, и она заняла твердую позицию. Нет никаких сомнений в том, что эта женщина сильная, а Эрике нравились сильные.
— Только чашечку кофе, пожалуйста, — сказала Рейчел Эрике, разглаживая юбку и садясь.
Успокоенная присутствием женщины, Эрика потянулась за кофейником.
— Они сейчас обыскивают лес у старого дома Джонстонов, — сказала служащая. — Я слышала, что кустарник там такой густой, что может потребоваться несколько часов, чтобы осмотреть всего несколько сотен футов.
— Обыскивают лес? Я что-то пропустила? — спросила Рейчел, разрывая пакетик с сахаром. Эрика изучала длинные тонкие пальцы Рейчел, ее отполированные ногти, чистые и красивой формы. Она восхищалась тем, как изящно двигались ее руки, когда она вскрывала маленький квадратный пакет. Рейчел была идеальна, как и мать Эрики.
— Тиффани, — объявила Ким, — она пропала. Вы что, не слышали?
Взгляд Рейчел метнулся от Ким к служащей.
— Пропала? Что значит пропала?
— Никто не видел ее два дня. Она оставила свой «Мустанг» на стоянке у «Провоста» в субботу вечером. Так и не появилась дома.
Рейчел уронила пакетик с сахаром, который держала в руках, и гранулы высыпались на прилавок. Она помешала свой черный кофе, хотя и не бросила ни грамма сахара в чашку. Она выглядела встревоженной, и Эрика заметила, что у нее дрожат руки.
— У них есть какие-нибудь идеи, где она может быть?
— Шериф разговаривал с ее парнем, — сказала Ким. — Он говорит, что не знает, где она. Больше никто ничего не знает.
В закусочной воцарилась тишина.
Служащая достала из сумочки тюбик губной помады и нанесла ее на тонкие губы. Как всегда, она размазала помаду чуть за пределами линий, в надежде, что ее губы будут выглядеть полнее. Но тем самым только сделала себя похожей на клоуна. Эрика заметила, что время от времени она изучала Рейчел. Она не была уверена, из зависти ли, любопытства... или подозрения. Народ в Гранд-Треспассе, как правило, с подозрением относился к людям, которые выделялись, и большинство женщин, казалось, не особенно любили Рейчел. Эрика полагала, что это только потому, что они ревновали.
Как и мать Эрики, Рейчел говорила не так, как другие дамы, чисто, грамотно, без всего этого провинциального говора. Она не одевалась в балахоны и шорты для ходьбы и не выходила из дома в старых спортивных штанах. Нет, у Рейчел были гордость, изящество, стиль и образование... активы, которые взъерошили перья стольких женщин в Гранд-Треспассе.
Эрика восхищалась Рейчел с тех пор, как прошла свой первый курс писательского мастерства в местном колледже. И теперь она посещала курсы письма каждый летний семестр. Рейчел Андерсон одна из немногих, кто когда-либо нравился Эрике. И она ей очень нравилась. Она была самым похожим на ее мать человеком, которого она знала.
— Хейли Ландри была последней, кто ее видел. Они вместе пошли в «Провост», — сказала служащая заправки. — Шериф сделал обход, поговорил с людьми. Перроны организовали поисковую группу. Люди весь день прочесывали лес.
— Есть какие-нибудь признаки насильственных действий? — спросила Рейчел, теребя золотой теннисный браслет на запястье.
