Отшатнувшись от отвратительного видения, я почувствовал, как когти впились мне в спину, и, стуча зубами от ужаса, упал на ковер на четвереньки. Я стал пробираться к ванной комнате, в то время как сатанинская крылатая тварь из глубин ада зловеще усмехнулась:
— Мало проку тебе будет сейчас от души, Мирддин Странник! В твоем изъеденном червями мозгу засела полицейская пуля, и кости вываливаются из твоей разложившейся плоти!
— Дай его мне! — ныл труп, прижимаясь к стеклу. — Он убил меня до того, как я успел использовать отпущенную мне тобой по договору тысячу дет! Это будет только справедливо, если его душа заменит меня в этом разложившемся теле. Подумай о том, Господин, как я еще смогу тебе послужить в его сильном и молодом теле!
— Что скажешь ты, Сибилла, госпожа Кошек? — спросил Лью Длинная Рука, задержав в нерешительности свои когти в нескольких дюймах от моего лица.
Где-то позади меня послышался женский голос:
— Я имею больше прав на него, Господин. Разве я не главнее этого тухлого дурака, торчащего на ветру?
— Ты же всегда предпочитала развлекаться с молоденькими девушками, — задумчиво сказало это крылатое олицетворение ужаса, обрисованное зловещим мерцающим светом моего телевизора.
— Я смогу наслаждаться ими гораздо больше, имея мужское тело! — хихикнула госпожа Сибилла. — Посмотри, что сделали с моим последним телом, которое ты мне дал!
Пробираясь по полу на четвереньках, я, бросив взгляд через плечо, увидел, как слабо освещенная фигура, стоящая в дверях ванной комнаты, распахнула свой длинный черный балахон, обнажив сделанную во время вскрытия отвратительную зияющую рану, идущую от седых волос внизу живота вверх и разветвляющуюся к ключицам.
— Они вытащили из меня внутренности! — прошипела госпожа Сибилла. — Они вытащили из меня внутренности и положили их в стеклянные банки, и мне теперь нечем заполнить эту пустоту, кроме как бедным Мередитом, и посмотри, что с ним сделал этот предатель!
Черный бесхвостый кот выглянул из распотрошенного живота своей хозяйки, уставился на меня и зашипел, зловеще сверкая своим единственным глазом на раскроенном черепе!
— Дай его мне! — вскричала госпожа Сибилла. — Пусть он гниет в морге с мертвым котом в животе, а я буду позорить монашек для тебя при помощи этого сильного, мужского тела! Я наполню члены этого сосунка жизненностью ведьмы и полечу над землей, о Рогатый Господин Зла!
— Я лучше его использую! — стал просить третий голос, и обнаженная фигура Цинтии Пауэлл вышла из стенного шкафа, поводя своими мертвыми глазами.
— Ты мертва, черт бы тебя побрал! — крикнул я, сунув руку под левую подмышку, но вспомнил, что кобуру с револьвером я оставил в шкафу, где было сейчас тело мертвой блондинки.
— Я не буду мертвой в твоем сильном теле! — заявила Цинтия Пауэлл, обнажая свои выпирающие зубы, и мечтательно пробормотала: — Ах, что бы я могла сделать в его теле, Люцифер, любимый! Помнишь, как было весело, когда я была Джеком Потрошителем? Подумай, как я буду резать и рубить этими сильными руками! Ты должен отдать его мне, и я начну с Патриции Вагнер и этой девки Клюни! Они ничего не будут подозревать, пока мне не удастся под каким-нибудь предлогом остаться с ними наедине и — о, с какой любящей нежностью я вырежу их яичники для пира на Черной мессе!
— Что же ты выберешь, Овэйн Арфист? — усмехнулась рогатая фигура, стоя посреди комнаты. — Меня разрывают на части все эти изысканные соблазны, и я предоставляю выбор тебе!
Между мной и моим револьвером был хладный труп Цинтии Пауэлл. Но я должен был пробиться. Собирая силы для прыжка, я пробормотал:
— Господи Иисусе Христе, сын Божий, если это не сон и если у тебя есть хоть капля милосердия…
— Он молится своему немощному господину! — захохотал демон. — И он даже собирается воевать с нами своим земным оружием. Ты меня умиляешь, Овэйн Арфист. Потому что редко какой смертный оказывает сопротивление на этой стадии проклятия!
— Ах ты, сукин сын! — бросил я, прыгнув на труп Цинтии Пауэлл.
После мгновения тьмы я увидел, что двигаюсь прямо в руки демона. Он растопырил свои когти и ухмыльнулся:
— Лесть тебе не поможет, пигмей!
Мы стали драться.
Мы дрались на потолке, и на стенах, и даже иногда на полу. Я бил окровавленными кулаками в его смеющуюся золотую морду, пламя его зловонного дыхания обугливало кожу на моих кулаках, а его дымящиеся когти, разрывая одежду, впивались в мое тело. Я был мертв. Я знал, что на этот раз я мертв. Но моя душа все еще была моей, пока я мог за нее бороться, а разбитые останки моего тела в любом случае принесли бы им мало пользы. После того как он меня убил, боль стала невыносимой, и я с удовлетворением услышал его яростный вопль, когда сунул дымящийся огарок своего пальца ему в глаз.
— Ради Бога, сестра! — возопило чудовище. — Надо просто крепче его держать!
— Он силен как бык, доктор, — пожаловалась госпожа Сибилла.
Я открыл глаза в третий раз.
Передо мной было человеческое лицо, казавшееся отдаленно знакомым. Также, очевидно для разнообразия, я, по-видимому, был жив. Я тряхнул головой и пробормотал:
— Доктор Гринспан?
— Как себя чувствуете, сержант? — ответил врач.
— Как в аду, — простонал я. — По-моему, я только что оттуда.
— Вы вовремя позвонили, — кивнул полицейский врач, которому я звонил миллион лет назад. Оглядевшись, я увидел, что лежу раздетым на больничной койке. Полная краснолицая сестра устало мне улыбнулась и проговорила:
— Для человека, который только что был отравлен, вы устроили адский тарарам, голубчик.
— Я был отравлен? — Я похлопал глазами.
— Какой-то растительный алкалоид из семьи галлюциногенов, — ответил Гринспан. — Вы хорошо отреагировали на антидот против аконита и укол антигистамина. Однако потрепали нам нервы. Я ехал к вам, думая, что придется лечить заражение крови.
— Вам, значит, передали, что я звонил…
— Да, когда мне передали, что на вас напало какое-то дикое животное, я сразу же выехал. Ваша дверь была закрыта. Но мы слышали, как вы там бросались на стены, и поэтому…
— Еще бы я не бросался на ЭТО. По-видимому, мне ввели что-то вроде белены. Белена дает ощущение полета, как вы думаете?
— Боюсь, что это не совсем моя область, сержант. У вас есть пощипывание во рту, одеревенение суставов?
— Я весь деревянный. Но этот состав был введен мне при помощи какого-то трюка с кошачье» лапой, так что…
— Подождите, — перебил врач. — Вы говорите об этих царапинах на руке?
— Конечно. На когтях, должно быть, был яд, а остальное известно.
Гринспан сказал:
— Тогда я еще раз взгляну на эти царапины. Мы их обработали. Но они, по всей видимости, поверхностные.
Разбинтовывая мою руку, он между делом спросил меня, кто, по моему мнению, были эти «они», которые меня отравили. Я забыл, что он сейчас работает в Седьмом округе, а рассказывать всю историю я не чувствовал никакого желания. Я сказал, что мы расследуем дело о приверженцах определенного культа, использующих наркотики, и он, по-видимому, удовлетворился этим объяснением. Он долго рассматривал царапины на тыльной стороне моей левой руки и спросил, сколько времени я был в контакте с тем, что меня поцарапало. Долю секунды, ответил я, и он покачал головой:
— Невозможно, сержант. Чтобы такое малое количество яда, попавшее в царапины, могло возыметь подобное воздействие, нужен яд посильнее аконита.
— Может, я просто потерял сознание, а они вкололи мне еще?
— Сомневаюсь, — ответил врач. — Вы сами видите, что на венах нет следов уколов. Чтобы произвести такое действие через разрушенные капилляры, нужен нервный яд типа кураре или змеиного. Кроме того, если вас поцарапала кошка, то сколько же этого состава могло удерживаться на когтях?
— Не совсем понимаю вас.
— Кошки себя вылизывают, сержант. Они не терпят, если к лапам что-нибудь прилипнет или если они мокрые.
— Так что лапа была сухая?
— Она не могла быть слишком сухой. Ведь какое-то количество яда за эту вашу долю секунды должно было попасть в кровь и произвести такое воздействие на вашу систему.
— Другими словами, — сказал я, — яд попал в меня каким-то другим путем.
— По-моему, так.
Я не знал, так это было или не так. Я чувствовал себя крайне уставшим, несмотря на лечение или, может быть, из-за него. Все мое тело болело, я чувствовал себя сонным и был явно не в своей тарелке. Я допросил Гринспана дать мне что-нибудь тонизирующее, но он сказал, что этого не стоит делать.
— По крайней мере эту ночь вам придется провести у нас, — объяснил он. — Во всяком случае, вам потребуется успокаивающее. Вы крайне возбуждены, а я бы хотел довести ваше кровяное давление до нормы, сержант. Кроме яда, вы перенесли еще большое нервное потрясение. Больше всего вам нужно сейчас хорошо выспаться!
