— Ты мне нравишься, Энтони.
Энтони ничего не успел ответить на более чем прямой и откровенный комплимент, потому что Кристи внезапно обняла Беатрис, отрезая продолжение их странного обмена любезностями.
— Я целую вечность скучала по тебе, мама.
— Надо было писать и в гости заходить, а не шляться неизвестно где, исповедуя философию Сильвена.
Энтони не переставал удивляться специфике их общения. Беатрис обняла Кристи в ответ и сообщила заговорщицким шепотом, но так, чтобы он расслышал.
— Последние пару недель тебе точно было некогда скучать.
Энтони показалось, что Кристи смутилась и даже слегка покраснела. Возможно, это была игра красок заходящего солнца, потому что уже в следующий момент она тепло улыбнулась.
— Не ревнуй. Я долго его искала.
— Я не ревную, — Беатрис откинулась назад, опираясь на локти, вытащила из корзины яблоко и с хрустом надкусила, — рада за вас.
Энтони не мог заставить себя перестать на неё глазеть. Помимо схожести с Крис, она обладала редким талантом привлекать внимание. Пестрое летнее платье, элегантный клатч и плетеные босоножки на каблуке — истинно женский стиль, совершенно не вязавшийся с внешним напором, силой и уверенностью, которые излучала Беатрис.
Крис, в отличие от матери предпочитала платьям и юбкам брюки, а каблукам — балетки или кроссовки. Несмотря на это, из них двоих именно Кристи выглядела хрупкой и беззащитной. В отличие от Беатрис её хотелось сжать в объятиях и защищать ото всего и ото всех.
— Кстати о Сильвене. Он не объявился?
— Нет, и его я тоже больше не ревную. Займусь его поисками сразу, как покину ваше гнездышко.
Кристи выдержала паузу, после чего неуверенно произнесла.
— Знаю, что сама просила тебя об этом, но может быть, стоит оставить все как есть? Я не хочу, чтобы ты снова подвергала себя опасности. Где Сильвен, там и Дариан, а где Дариан… сама знаешь.
— Дариан, Дариан… Заодно поздороваюсь, спрошу, что ему нужно от тебя на самом деле.
— Мама!!!
— Что — мама?! Что мне делать, пинетки вязать?
Она подмигнула Энтони, который пребывал в глубоких раздумьях: позорно сбежать или остаться с Кристи до конца, и выбрал второй вариант. Он не ощущал себя лишним в более чем личном разговоре, и Беатрис тоже не считала его чужим, Энтони это чувствовал. Он легко сжал руку Кристи в своей, притягивая её к себе.
— Не хочешь разыскать Сэта вместо Сильвена?
— Нет уж, увольте. У этого парня жизнь ещё может наладиться.
— По-моему ты очень самокритична.
— По-моему, я права.
— Люк так не считал.
Вот теперь Беатрис напряглась, и Энтони поспешно поднялся, отошел в сторону, направляясь к озеру. В данной ситуации его присутствие совершенно точно было бы лишним. Кристи рассказала ему о мальчике по имени Люк, о котором узнала через свою загадочную связь с женщиной по имени Хилари. Она говорила, что ребенок был безумно дорог Беатрис, и что вряд ли она простит себе его смерть, если будет держать все в себе. Он прогулялся вдоль озера, обменялся улыбками с милой пожилой парой, встретившейся ему на пути, и вернулся как раз в тот момент, когда Кристи уговаривала мать задержаться у них хотя бы на несколько дней.
По глазам Крис он прочел, что это действительно важно для неё. Оно и неудивительно, после стольких лет им о многом нужно поговорить.
— Пойдемте в дом, Беатрис? — предложил он. — Можем вместе приготовить ужин.
— Нет-нет-нет, — та рассмеялась, и Энтони поразился, как похожи их с Кристи оттенки смеха и улыбок, — меня вы в свою сказку не заманите. И тем более не заставите ничего готовить. Я тут проездом и ненадолго.
Кристи перестала улыбаться, поднялась и с силой сжала его руку в поисках поддержки. Энтони привык чувствовать её боль, как свою, но отчаяние, исходившее от Крис в настоящий момент, не шло ни в какое сравнение с тем, что ему доводилось переживать раньше. Он почувствовал, что его больше не радуют здешние красоты, яркие краски поблекли, а прохладный вечерний ветерок показался продирающим до дрожи. Энтони с трудом сбросил наваждение её эмоций, погладил Кристи по запястью. Что бы ни произошло в прошлом между ними, это не повод продолжать в настоящем. Он чувствовал, что Беатрис собирается отшутиться в своей обычной манере и исчезнуть, поэтому поспешно произнес:
— Беатрис, я все приготовлю сам. Останьтесь хотя бы до завтра.
Он подумал, что сильно рискует её расположением. Кристи говорила, что у матери взрывной характер, и попытка вмешаться в их отношения могла дорого ему стоить.
Как ни странно, Беатрис улыбнулась в ответ. Значительно теплее, чем в минуту знакомства. Вот уж действительно, женщина-сама-непредсказуемость.
Энтони решил, что это добрый знак. У Крис будет время поговорить с матерью и снять груз с души, а он постарается не напортачить.
Улыбнувшись в ответ, он прижал Кристи к себе, поцеловал её в макушку.
— Что дамы хотят на ужин?
Нью-Йорк, США. Июнь 2013 г.
Ещё несколько месяцев назад Сэт предполагал, что ему известно многое об измененных. Человек, которого он считал лучшим другом несколько лет, оказался приставленным к нему наблюдателем, «ведущим». Они умели очаровывать и заставлять желать себя — безумно, до умопомрачения, как Дэя. Они относились к людям как к пище или смешным игрушкам, иногда как к домашним питомцам. Большинство из них считали себя высшей расой, но стать одним из них не было проблемой. Гораздо сложнее было укрепить свои позиции. К молодым измененным они относились хуже, чем к людям.
Изначально Сэт брал за основу вирус и допустил ошибку. Нечто попадало в организм человека вместе с «зараженной» кровью и дарило невероятную силу и возможности. Можно было посчитать это эволюцией, но Торнтон считал, что кто-то давно задумал создать существо, адаптированное к условиям существования в течение многих столетий физически и психически. Большинство измененных людей так и не перешагнули через свои страхи, комплексы и устремления, жестокость, жажду власти, амбиции. Некто тысячи лет назад изобрел то, над чем бились ученые Вальтера сегодня. Создал экспериментальные образцы. А потом погубил всех или почти всех. С какой целью, для Сэта пока оставалось загадкой.
Авелин, дочь Беатрис, была уникальна в своем роде.
Сэт предполагал, что именно с неё может взять старт принципиально иная раса, нечто совершенно новое. Она почти наверняка может забеременеть от себе подобного и произвести на свет нового человека. Человека с сознанием совершенно иного уровня, способного воспринять свое долголетие, как нечто естественное, а не как сводящий с ума дар свыше. Человека, которому уже не нужна будет кровь даже раз в несколько месяцев.
Сколько лет потребуется, чтобы Земля изменилась полностью, Сэт не представлял. Раньше он в страхе и ужасе бежал бы от такой перспективы куда-нибудь на полюса или пустил себе пулю в лоб. Но то, что вчера воспринималось как парадокс, сегодня казалось абсолютно естественным. Дело было не в том, что его изменила кровь Авелин. Его изменила любовь к Беатрис.
Вакцина против чумы обращала процесс, позволяя выжить и вернуться к жизни обычного человека. Организм измененного человека, лишенный поддержки, сдавался практически сразу. У дочери Беатрис оказались антитела к смертоносному вирусу, убивающему нечто в крови измененных. В свое время Сэт проводил логический анализ по имеющимся у него данным.
По статистике, измененные старше пятидесяти и младше трехсот лет, умирали быстрее всего. Дольше держались совсем молодые или те, кому удалось миновать верхний рубеж, а в лидерах были Древние. В первом случае Сэт объяснял высокую сопротивляемость тем, что организм ещё полностью не перестроился, и в борьбу включался иммунитет человека, а не того, что изменяло его изнутри. Про Древних ему было известно мало, но их силы и способности к регенерации значительно превышали восстановление их молодых сородичей.
Он был уверен, что каждое столетие несет в себе дополнительные преимущества. Кровь Древних была принципиально иной, это был истинный симбиоз, в котором не только нечто поддерживало и восстанавливало хрупкие человеческие тела, но и организм человека принимал на себя заботу о тех, кто становился его неотъемлемой частью.
Разобраться во всем Сэту ещё предстояло, а пока что гораздо важнее для него было найти Беатрис и Вальтера. Если раньше попытка сунуться в логово зверя для него закончилась бы однозначно и плачевно, то в новом состоянии он мог попытаться. Оставить Беатрис наедине с происходящим Сэт не мог, несмотря на её решение пойти с ним разными путями. Равно как не собирался дарить Вальтеру результаты своих исследований. Если на него работали мало-мальски толковые ученые, рано или поздно они тоже задумаются о том, что Сэт понял практически сразу, и ни к чему хорошем это не приведет. Равно как и любое неосторожно вмешательство в то, о чем ты пока не имеешь ни малейшего представления.
