- Ну, а так выглядит этот же самый пациент сегодня, - доктор Бирман пытался говорить тем же строгим тоном, но его голос заметно подрагивал от распирающего доктора восторга. - Поднимись, голубчик, покажись публике, не стесняйся.
Симпатичный светловолосый юноша, ассистировавший доктору на компьютере, с чуть виноватой улыбкой поднялся с места и несколько раз легко поклонился в разные стороны. Гостиная ярко осветилась от непрерывных вспышек, руки корреспондентов взлетали вверх, требуя немедленного внимания доктора Бирмана.
- Спасибо, присаживайся. Дамы и господа, извините, но я отвечу на все ваши вопросы чуть позднее. Сначала давайте я попробую объяснить, что же произошло этой ночью. В этом и состоит вторая часть моего сообщения. Прошу тишины. Спасибо.
Перед тем как перейти к этой самой второй части, я должен сделать следующее заявление. Мне в ходе моего рассказа придется раскрывать некоторую чужую информацию, я бы сказал, информацию глубоко личную. Но просьба учесть, что владельцы этой информации предоставили мне такое право. Да они все, кстати, и присутствуют здесь.
В нескольких, на самом деле заранее тщательно обдуманных, предложениях доктор изложил истории старшего лаборанта и дочери нянечки. По мере его рассказа и разглядывания слайда со схемой так называемого двойного переноса, в гостиной опять становилось все шумнее. Затем доктор Бирман суховато доложил суть того, что произошло этой ночью в лаборатории. Когда в завершение выступления к нему подошла принимавшая гостей миловидная девушка, репортеры уже понимали, кто это, и разразились нескончаемыми аплодисментами.
Настало время для вопросов и ответов.
Не дожидаясь приглашения, один из корреспондентов, сухощавый маленький и какойто весь взъерошенный человечек, выскочил прямо перед доктором, развернулся к залу и громко заговорил, почти закричал:
- У меня вопросы конкретно и по существу. Чему вы все тут аплодируете? Чему вы тут радуетесь? Ведь это же очередная незаконная эвтаназия. Под соусом спасения одного человека, здесь вчера убили другого.
В наступившей тишине человечек, выражением лица и движениями удивительно похожий на рассерженного страуса, развернулся к доктору и тем же пронзительным голосом, демонстративно взмахнув рукой, вопросил:
- И где, где ваши соучастники, в смысле родители этой несчастной? Получили от вас свои деньги и убежали? Отвечайте!
Доктор Бирман выглядел как ребенок, неожиданно и незаслуженно обиженный. Он залился краской и часто задышал. Было видно, что он тщетно пытается подобрать достойный и, главное, спокойный ответ.
Тут неожиданно и резко встал мужчина, сидящий рядом с нянечкой Ириной. Его богатырский рост и в целом мощная фигура не могли не привлечь всеобщего внимания. Мужчина поднял руку. В зале опять наступила тишина.
- Господин хороший, вы тут поосторожнее со своими грязными намеками. Наверное, вы невнимательно слушали уважаемого доктора. Он же ясно сказал, что все, кто имеет отношение к делу, находятся здесь. В этом самом зале. Так вот, я - отец этой девочки. Поэтому честно говорю, поосторожнее. А то я ведь обижусь. И могу не сдержаться, а взять да и ответить. А если я отвечу, то ведь просто и помужски. Надеюсь, я понятно выразился?
Взъерошенный человечек заметно съежился и тихо скользнул назад на свое место. Великан продолжил:
- Ну вот. На вопрос этого, выскочившего, я все же отвечу, но только отвечу не ему. Он, судя по всему, человек не очень умный и не очень добрый. Я отвечу всем вам, другим, кто тут собрался.
Вы, сразу видно, господа все образованные, можно сказать, ученые. А мы с женой люди простые. Мы потомственные крестьяне, скажу это не стесняясь. Мы от сохи, от земли. От коров и навоза.
В чем между нами с вами главная разница? Вы ведь головой все пытаетесь понять, слова умные подбираете. А мы сердцем понимаем.
И вот что я вам скажу. Мы ведь с матерью давно почувствовали, что душа нашей милой девочки не здесь, а на небесах. И, люди добрые, как же больно было все эти годы видеть ее полумертвое тело.
А тут вдруг оказалось, что можно такое благое дело совершить. Не на органы, то бишь на части, прости меня Господи, отдать тело нашей девочки. На что нас, между прочим, давно соблазняли, и за большие деньги. А вместо этого вдруг, волею Божью, появилась возможность жизнь вернуть хорошему человеку.
В общем, мы решили, что даем согласие на это дело. Безо всяких денег, избави Господи. Мы, знаете ли, люди верующие.
Да, пока не забыл и чтобы меньше вопросов к доктору было. Мы всетаки тоже коечто соображаем, никого подставлять не хотим. Поэтому у адвоката, ну, в смысле нотариуса местного заявление оформили по всем правилам этой строгой страны. Так что с претензиями, если кто считает, что имеет право их предъявлять, это пожалуйте к нам.
Но на самом деле, когда я сюда шел, совсем о другом, об очень важном вам хотел рассказать.
Мы ведь с матерью не знали, что это сегодня ночью будет. Нас попросили задержаться, пожить здесь еще немного, ну, пока эта операция пройдет. И вот сегодня ночью приснилась мне наша красавица. Будто подошла она ко мне, наклонилась, поцеловала в щеку мою колючую и сказала: «Какие же вы у меня хорошие!»
Проснулся я, как будто меня в сердце чтото толкнуло. Луна почти полная в окно смотрит, в комнате светло. И в сердце тоже так светло и чисто. Как в детстве. Смотрю, и мать просыпается, глаза открывает. На меня смотрит, а сама тоже как младенец светлая такая, радостная. Оказалось, ей в этот же момент такое же видение было. Точьвточь. Я тогда еще на часы посмотрел. А потом оказалось, что именно в это время все и произошло.
И что бы нам там ни говорили теперь, а в сердце у нас будет спокойно и радостно.
- Дай я тоже скажу, - поднялась взволнованная нянечка Ирина. Рядом с мужем она выглядела совсем маленькой. Муж погладил ее по волосам и со спокойным достоинством сел. - Это я тоже сказать хочу не тому, кто тут выскакивал, а всем другим хочу сказать. Особенно меня поймут те, у кого дети есть.
Страшно сказать, у нас столько лет дочь была ни живая, ни мертвая. Это было такое горе, передать не могу, врагу не пожелаешь.
А теперь все так прекрасно изменилось. Вот я что теперь чувствую: у меня их как бы оказалось вдруг две, в смысле две доченьки.
Одна там, на небесах. Она оттуда нас видит и одобряет то, что мы с отцом сделали. Мы ведь это точно знаем, об этом отец уже сказал. А вот теперь еще эта девочка есть. Живая, красивая, умная. Она ведь тоже наша, кто бы что ни думал и ни говорил. Пусть немного чужая, но все равно наша. Такая тоже родная, я передать вам не могу.
Раньше казалось, что сердце мое так и умрет в печали. А теперь - люди, это же радость такая, что я даже не могу объяснить.
Нянечка не смогла удержать искренних слез, выхватила платочек, прижала к глазам и тихо присела. Муж обнял ее своей огромной рукой и стал чтото успокоительное говорить на ухо. Тут девушка подошла к нянечке, присела к ней с другой стороны, тоже обняла и прижалась всем телом, закрыв ее и свое лицо от вспышек.
Конференция забурлила. Доктор минут двадцать с трудом успевал реагировать на нескончаемый поток вопросов. Но как только его часы подали запрограммированный сигнал, он решительно и спокойно завершил встречу, вежливо раскланялся и удалился со всеми помощниками. Исабель тем временем незаметно вывела от репортеров и нянечку с мужем.
Корреспонденты многого не успели выяснить на столь короткой встрече. И, конечно, они не могли даже представить себе того, о чем сознательно умолчал доктор Бирман.
Фантастический двойной перенос был сделан Иисусом, но частично без его личного присутствия в лаборатории. Точнее, первый перенос, старшего лаборанта в девушку, был сделан им лично, а второй дистанционно.
Близнецы ведь умеют слышать Его указания на расстоянии. Фактически Бразилец выступил как некоторое промежуточное звено, отдавая Медбрату команды, которые сам слышал от Учителя. Как выразился потом Медбрат, в какойто момент ему вообще показалось, что глазами Бразильца на него смотрит Иисус, который в это время на самом деле находился даже не в лаборатории, а в гостиной главного дома поместья. Почему это было сделано именно так - все както постеснялись спросить.
Изза краткости и четкой организации прессконференции репортеры только после ее завершения стали задаваться вопросами, а почему не присутствовал Тот, кто все это сделал?
Но даже если бы они сообразили раньше, им все равно никто бы не открыл, что буквально за несколько минут до начала прессконференции три человека незаметно выехали из поместья, чтобы отправить одного из них на самолет в Иерусалим.
Лондон, январь 1965 г.Сэр Уинстон Черчилль лежал на высоких подушках в своей бескрайней постели. За окном резко завыли сирены проезжающей группы автомобилей. Громкие сигналы быстро меняли высоту тона, неприятно давя на уши.
