Под конец выступления весело и по-сержантски четко он сообщил, что у него есть и хорошие новости для всех без исключения жителей, своих верных друзей-товарищей. Что именно?
– Сейчас двадцать пятьдесят! – говорил он бодрым голосом. – Ровно в двадцать два часа жду вас у приемников, дорогие мои. Итак, в двадцать два слушайте мое выступление, которое, надеюсь, снимет многие ваши вопросы. До встречи, друзья!
– Между прочим, твой Блюм вещает! – сказал Артист толстяку голосом, удивительно похожим на голос Ильи Борисовича, и хлопнул его по плечу. – Вот тебе и бочка с порохом! Тебе, Андрей Андреич, лечиться надо! Никуда этот Блюм отсюда не денется. Так что заткни фонтан!
Андрей Андреевич растерянно слушал знакомый голос хозяина.
– Интересно, что будет через час, – произнес Бармин.
– Может, объявят всеобщую амнистию?! – усмехнулся Эдик.
– Или… отправят на тот свет, – прошептал толстяк.
Итак, они находились в Жемчужине, где-то под боком у самого хозяина. И у Бармина появилась идея: вывести их отсюда мог теперь только… Блюм. Илья Борисович собственной персоной мог прикрыть их отход с Объекта. Оставалось найти апартаменты хозяина и захватить его самого.
Бармин не думал о слитках, за которыми прибыл сюда Борис Алексеевич. «Продукт» был для Бармина чем-то вроде вчерашней газеты, которую можно уже не читать…
Они крались широкими коридорами, на всякий случай прячась за утлы и выступы стен. Позади Бармина по-змеиному шипел Эдик. Артист был недоволен: среди ведер и половых тряпок было куда приятней. Там можно было сладко поспать. А теперь его трясло от предчувствия бурной развязки.
– Я тебе больше не товарищ! – пускал он пузыри за спиной Бармина.
В конце коридора показался стол, из-под которого торчали длинные ноги в пятнистых штанах и… домашних тапочках. Бармин повернулся к Артисту и приложил палец к губам.
Охранник спал, откинувшись на спинку стула и похрапывая. Он сладко чмокал губами и томно постанывал: ему снилось что-то неземное.
Бармин на цыпочках прошел мимо него в коридор и махнул Эдику рукой. Артист провел испуганного Андрея Андреевича мимо спящего охранника, зажав рот бедному толстяку своей потной ладонью.
43
– Где они сейчас? Так… Только не высовывайся, а то еще остановятся, а у нас нет времени. Ты их хорошо видишь? Гони их прямо на Жемчужину. Как? Как на железной дороге: нужные пути открывай, ненужные закрывай. Кстати, как там посты личной охраны? Уже? Ну, ты Рембо! – Начальник Службы безопасности беседовал по рации с одним из своих людей, командовавших операцией по ликвидации террористов. Его люди только что овладели диспетчерским пунктом личной охраны Блюма, и теперь ситуация была у них под контролем. В любой момент террористов можно было уничтожить. Но они пока были нужны Папе. Ведь они шли туда, где находился Блюм.
Начальник Службы безопасности уже не сомневался, что к ним прибыли ловцы удачи с Материка. Информация об Объекте просочилась на Материк, и искатели приключений прибыли сюда за слитками! Папа напряженно ждал, когда они ворвутся в «царские палаты» и выпотрошат хозяина. Им нельзя было мешать. Потом, когда «всплывет» припрятанный Блюмом осмий, можно прихлопнуть и террористов, и самого хозяина – конечно же, случайной пулей и в пылу схватки. Правда, остается еще подразделение личной охраны Блюма и зомби Кротова. Но этих ребят можно перестрелять, обвинив их в измене хозяину. А дальше… Дальше под шумок смыться отсюда с грузом! Вертак на приколе ждет его.
Пока Борис Алексеевич вел своих по каналу с многочисленными жилами кабеля, Кротов недоумевал, куда вдруг подевалась охрана. Подполковник ничему не удивлялся. Кое-где под потолком он отмечал камеры наружного наблюдения. Значит, их передвижение контролировали. Богданов и Томилин молча двигались следом.
Наконец они добрались до металлической решетки, за которой оказалась лестница, ведущая вверх. Решетку Борис Алексеевич взорвал. Осторожно ступая, они преодолели несколько лестничных пролетов, с удивлением прислушиваясь к автоматной трескотне, и с помощью ножа открыли дверь. Открыли и попали в этот коридор, смахивающий на гостиничный.
– Кто это говорит? – спросил Борис Алексеевич, показывая на репродуктор.
В коридоре пол был выстелен ковровой дорожкой. Дверей тут почти не было – голые стены, оклеенные простенькими обоями, да светильники под потолком. В обоих концах коридора были установлены телекамеры.
– Блюм, – ответил Томилин.
– Точно, он… – хлопая глазами, сказал Кротов. – Странно.
Богданов подошел к подполковнику и указал в конец коридора: там кто-то сидел на полу и, держась одной рукой за свой затылок, другой пытался дотянуться до телефона.
– Что там? – Борис Алексеевич посмотрел на Кротова.
– Квартира Блюма! – прошептал Витек.
– Добро! Проверим, на месте ли хозяин!
… Охранник, морщась от боли, поднял глаза и увидел перед собой неизвестно откуда взявшегося главного дружинника Поселка.
– Ты откуда здесь, Крот?
– Оттуда! Что с тобой?
– Сам не знаю. Очнулся на полу. Башка раскалывается. Кто-то грохнул, а кто – не помню. Ничего не помню! Если ты к Блюму, к нему нельзя. Не принимает. А это что за орлы? – Охранник недовольно посмотрел на улыбающегося Бориса Алексеевича и как всегда хмурого Богданова.
Подполковник подошел вплотную к охраннику и, выхватив у него из-за пояса пистолет, приставил его ко лбу побледневшего парня.
– Доложи о нас! – ласково сказал Борис Алексеевич.
Охранник, сведя глаза на переносице, встал и, ведомый подполковником на «коротком поводке», подошел к двери.
– Илья Борисович, – хрипловато начал он, потом прокашлялся и повторил: – Илья Борисович, к вам тут пришли!
Подполковник удовлетворенно кивнул, и охранник убрал голову от холодного дула.
За дверью послышалась возня: кто-то забегал, задевая мебель и опрокидывая стулья.
– Что надо? – визгливо откликнулся Блюм. – Никого не хочу видеть!
– Он там! – Подполковник подмигнул Богданову. – Кажется, поперло! Масть пошла! – Он обернулся к охраннику и сказал: – Милости прошу! Ну, что ты замер? Вышибай дверь!
Охранник растерянно посмотрел на Витька и его сопровождающих, потом на дубовую дверь и, набычившись, кинулся плечом вперед.
А всего в нескольких десятках метрах от них уже переминались с ноги на ногу люди Папы. Их было около трех десятков, самых преданных и боевых – ядро заговорщиков. Они контролировали почти все здание, перебив или связав личную охрану Блюма.
При этом сами заговорщики потеряли всего пятерых. Овладеть Жемчужиной оказалось на удивление просто. Охранники Блюма сами пропустили сюда людей Папы, считая, что те преследуют террористов, и желая лишь пронаблюдать окончание этой охоты.
Но пронаблюдать не удалось.
Люди Папы тут же открыли по охранникам стрельбу в упор. Переступая через мертвые тела, они вламывались во все двери и стреляли во всех, кто попадался на пути. Разбираться было некогда. Так убили нескольких сотрудников администрации, электрика, уборщицу и личного повара Блюма.
В караулке – казарме внутри здания – люди Папы устроили побоище и принялись рыскать по первому этажу, обрывая телефонные провода и громя видео– и оргтехнику.
Заговорщики поймали кураж, почувствовали вкус крови, и он им понравился. Страх улетучился. Развязанная ими бойня сместила все человеческие акценты: убить себе подобного стало легче, чем пощадить.
Стрельба привлекла сюда охранников со второго этажа. Не понимая, в чем дело, бойцы скатывались по лестнице – посмотреть… и тут же получали пулю в лоб.
Диспетчерский пункт, откуда люди Папы вели наблюдение за террористами, был захвачен в первую очередь. Здесь сидели инженер и дежурный. Инженер молча поднял руки и улыбнулся головорезам: ему было все равно, на кого работать. Дежурный хотел было последовать примеру инженера, но его пристрелили, им нужен был только инженер.
Начальник личной охраны не ожидал от Папы столь решительных действий, и потому на него напал столбняк. Да, Папа перехитрил его, ловко использовав террористов для «военного переворота».
Его телефон, конечно же, не работал. Да что там телефон! Ему даже не дали выйти из собственного кабинета. Заговорщики чем-то подперли дверь снаружи и поставили у двери своего бойца. Начальник личной охраны ждал Папу. Он не сомневался, что тот войдет сюда, чтобы праздновать свою победу. Что ж, начальник личной охраны был готов пойти на любые условия, даже стать рядовым охранником, лишь бы ему сохранили жизнь. Теперь он томился в четырех стенах с револьвером в руке и ждал Папу. И Папа действительно вошел к нему. Правда, ненадолго.
– Где Блюм прячет слитки? – спросил он бледного начальника охраны, принимая от него личное оружие и по-хозяйски разваливаясь в его кожаном кресле.
– Под землей, в районе радиостанции. Хранилище где-то там! – Начальник личной охраны робко улыбнулся.
