— Врешь. Ты большевик, подстрекал мужиков к бунту и запустил в меня камнем. Мы тебя доставим куда следует.
— Да, это все очень подозрительно, — вмешался один из офицеров. — Надо обыскать корчму.
Ципа завизжала неистовым голосом и также повалилась в ноги Балдыбаеву. Но офицеры уже гнали прочь ужинавших мужиков. Выставив их во двор, они спустились со свечами в подполье и принялись его обыскивать. Макара же заперли в маленький чуланчик возле кухни. Сидя там, наш бедный Следопыт слышал, как воет и лает во дворе Дружок. Сердце Жука разрывалось от горя и отчаянья, но ничего не мог он придумать для своего спасения.
Обыск привел к неожиданным и крайне зловещим открытиям: в подполье у Герша нашли целый ящик с патронами, а в дальнем углу под фундаментом оказался зарытым пулемет. Макар узнал об этом из злобных выкриков разъяренных офицеров.
Герш и Ципа голосили не своим голосом, но все их оправдания и слезы не привели ни к чему. Их решали везти в город вместе с Жуком и передать контрразведке. Сжимая в руках свою шапку, Макар мучительно думал, не распороть ли ему подкладку и не разорвать ли в клочки драгоценные записки, чтобы они не достались в руки белым.
Однако, ему не хотелось торопиться: «разорвать еще успею», — думал он, все еще не желая терять надежды на спасение — он успел заметить, что Егорки в корчме не было, и ждал, что тот как-нибудь выручит попавшего в беду Следопыта. Так мучаясь, переходя от надежды к отчаянью, Макар сидел в темном чулане до тех пор, пока волнение, вызванное обыском, не улеглось. Часа через два голоса затихли: офицеры и Балдыбаев легли спать, заперев связанных евреев в отдельную комнату.
Макар понял, что если спасение не придет теперь, то оно не придет никогда!
XII. Нечаянный переполох. — Дружок искупает свою вину
Прошло более часа. Царила полная тишина. До Макара не доносилось ни единого звука: казалось, весь мир забыл его. Он уже начал впадать в полное уныние, когда вдруг легкий шелест за дверью заставил его напрячь слух.
Он расслышал, как кто-то тихонько подкрадывался к чулану, вот скрипнула половица, вот стукнула задетая в темноте скамейка.
— Егорка, ты? — вполголоса окликнул Жук.
Никто не отвечал. Только тихое шуршанье и прерывистое дыхание показывало, что за дверью стоит кто-то. У Макара зашевелились волосы на голове: вспомнились сказки о привидениях и ведьмах. Что если это привиденье ходит по темной корчме? Бедняга чуть было не завопил во весь голос, и только страх разбудить своих врагов заставил его собраться с последним мужеством и овладеть собой.
Но мужество и присутствие духа совсем покинули его, когда он услышал, что кто-то пытается отодвинуть задвижку чулана; вот звякнула щеколда, дверь тихо-тихо приотворилась, и какая-то белая фигура в саване, как показалось Макарке, появилась на пороге. Он слабо охнул и отскочил в угол, стуча зубами от страха.
Однако привиденье не предпринимало никаких враждебных действий: оно стояло неподвижно на пороге, вглядываясь в темноту чулана. Потом чуть слышный шопот спросил:
— Макар, ты жив?
Что такое? Женский голос? Жаром обдало Жука!
— Любочка, ты?
— Я. Тише. Где ты?
Макар на цыпочках подошел к ней и схватил ее за руку. Она вздрогнула.
— Слушай, Макар, ты ужасный разбойник и большевик. Скажи, это ты спрятал в подполье пулемет и патроны?
— Нет, не я. Я и не знал о них.
— Почему же ты там очутился? Ведь тебя теперь расстреляют!
— Я пробирался к сестре Ганке и зашел переночевать в корчму. А тут приехали вы. Я испугался и залез в подполье. Вот и все.
— Ну, ладно!.. Знаешь, я весь день тогда думала. Ты молодец, Макарка! А с мужиками драться совсем глупо… и Юрий зря с вами воюет… Совсем это ни к чему… А тебя мне жалко… мы, ведь, с тобой рыбу ловили… И вообще все это чепуха!
Эти слова она прошептала быстро-быстро, прижавшись всем телом к Макару, обдавая его лицо своим взволнованным горячим дыханием. Сердце его вдруг согрелось какой-то нежданной лаской. Крепко стиснув ее слабенькую, непривычную к работе ручку, он шепнул:
— Ты хорошая, Любик. Я знаю, ты будешь за нас, мужиков.
— Буду, Макар. И теперь пришла освободить тебя. Беги, пока они не проснулись.
— Но ведь тебе достанется?
— Ну, так что же! Пусть! Ведь не расстреляют же меня, как тебя!
— Спасибо! — прошептал Макар, чувствуя, как слезы защекотали ему горло. — Выпусти и Герша! — попросил он.
— Не могу: их заперли на замок… Иди! Я уже открыла окно в кухне, — продолжала Любочка, увлекая его в темноту. — Выскакивай, только смотри не попадись: там часовой на крыльце, около автомобиля.
Оба на цыпочках перебежали кухню. Вот и окно. Смутно белеет оно звездным светом в черно-бархатном небе. Макар вскочил на подоконник и огляделся. Неясной громадой темнел неподалеку автомобиль. Часовой на крылечке сидел, держа в руках винтовку, спиной к Макару. Одним прыжком мальчик перемахнул в крапиву, буйно росшую под окном, и на миг притаился там. Он видел, как тихо закрылось окно над ним. Спасибо тебе, милая девочка! Никогда, никогда не забудет Следопыт твоей помощи!
Как индеец, проползающий в лагерь бледнолицых, пополз Макар сквозь густую крапиву. Он не замечал, как жгла она ему руки и лицо, — до такой степени он был погружен в разрешение задачи: где сейчас Егорка? Дружок уже не выл, и это заставляло Макара думать, что успокоил собаку Егор.
Но где теперь оба друга и как их найти?
Он уже отполз шагов на двадцать от дома и приближался к плетню, как вдруг мягкий топот собачьих лап раздался над ним, и ошалевший от радости Дружок с тихим визгом лизнул его в лицо. Он издали учуял хозяина и примчался к нему.
— Тш! Цыц! Дружок, убью! — сердито зашипел на него Макар.
Дружок сконфуженно присмирел.
— Где Егорка, Дружок? — спросил Жук. Дружок поставил ухо парусом, внимательно посмотрел на хозяина и понял, что ему надо. Он сорвался с места и исчез в темноте…
Егор, выскочив из корчмы, все время сидел, прячась у ворот, и думал, как бы выручить друга. Однако отчаяние охватывало его. Как помочь? Корчма полна офицеров, а он даже не знает, в какой комнате сидит Жук. Да если бы и знал — что толку!
Только он полезет в окно, как мигом его изловят и посадят под замок вместе с Макаром. Ничего не выйдет!
Часа два; ломал он себе голову. Вдруг Дружок, рыскавший все время вокруг корчмы, подбежал к нему. Прыгая и повизгивая, он потянул Егорку за рукав, будто звал его за собой. Что случилось? Мальчик бегом кинулся за собакой.
Пробежав шагов тридцать, он наткнулся на чье-то темное тело, лежавшее в траве. Дружок кинулся к этому телу и начал теребить его в буйной радости.
— Макар, ты? — не веря глазам, спросил Егор.
— Я! — донесся тихий шопот. — Удрал!
— Как?
— Потом расскажу. Теперь ноги уносить надо. Егор присел около него на траву и заговорил торопливо:
— Слушай, брат, я придумал. Я бы давно удрал, кабы ты был здесь. Аида на самокат, — и уедем!
— Вот раз!
— Ну да! Я ведь умею пускать его в ход и править. Чорта с два нас догонят!
Макар тихонько свистнул. Аи да Егор! Вот это так дружище!
Он раздумывал только одну минуту: потом вскочил на ноги и оба, не говоря больше ни слова, бегом кинулись к автомобилю.
Они подобрались к нему, припадая к земле, прячась за его кузовом от часового, сидевшего на крыльце. Как блоха прыгнул Макар на самокат. Егор уже подскочил к ручке впереди машины и одним резким движением пустил в ход мотор. Мотор взвыл и затарахтел, а Егор пулей взлетел на него, сел за руль, нажал педаль и дернул рычаг скорости. Машина рванулась, будто кто-то швырнул ее в мрак. Это произошло с такой быстротой, что задремавший часовой не успел и опомниться. Когда он вскочил на ноги, автомобиля и след простыл. Обалдев от испуга и злобы, солдат выстрелил в темное пятно, исчезавшее в воротах.
Все это — рев машины, вскрик и выстрел часового, неистовый лай Дружка, успевшего на ходу вскочить в автомобиль, — произвело страшный переполох в корчме. Офицеры повскакали со скамеек и бросились во двор, стреляя из револьверов. Герш и Ципа дружно взвыли в своей тюрьме, а Балдыбаев принялся во весь голос браниться, с перепугу не попадая в свои сапоги. Одна только Любочка не испугалась, уверенная, что это Макар набедокурил; но и ей оставалось непонятным, как это Жук ухитрился уехать на автомобиле!
А наши лихие ребята во всю мочь лупили по улице села, пугая сонных мужиков гудками и отчаянным гудением мотора. Они едва различали дорогу, одни только звезды светили им. Но недаром Следопыт носил кличку «Орлиный Глаз». Глядя вперед, он предупреждал Егора о всех рытвинах и камнях на дороге, и тот ловко объезжал их. Дружок, прижавшись всем телом к своему хозяину, дрожал и жалобно скулил: он не привык ездить с такой бешеной скоростью.
