Раза два Макар оглянулся: сзади продолжали яростно палить им вдогонку. Но пули пролетали так далеко от них, что за шумом мотора они даже не слышали их визга. Пока офицеры добежали до своих лошадей, автомобиль был уже далеко, и все кончилось бы благополучно для наших удальцов, если бы не случайный казак, скакавший им навстречу с донесением в город.
Казак этот, услышав стрельбу и поняв, что стреляют по автомобилю, тоже приложился и выстрелил из винтовки, когда машина проносилась мимо него. Макар почувствовал удар, будто кулаком, по шапке, — и шапка, эта бесценная шапка, слетела с его головы и шлепнулась на дорогу. Что было делать? Остановиться — попасть в лапы казаку, ехать дальше — потерять все записки и, быть может, оставить секретные сведения в руках врагов! Макар ахнул, в отчаяньи схватился за голову.
Приходилось мчаться дальше. И ребята понеслись, не убавляя скорости, пока выстрелы и крики за их спиной не умолкли совсем. Так мчались они около часа. Темные степи летели им навстречу с ужасающей быстротой. Автомобиль кидало и швыряло во все стороны.
Вдруг Егор оглянулся и сказал изменившимся голосом:
— Машина не слушается руля. Пропали!
— Тормози! — крикнул Макар.
— Тормоз не действует! — ответил тот — и все потемнело, закружилось вокруг них: автомобиль с размаху врезался в хлеба, попал колесом в борозду и перевернулся. Оба вылетели, как пробки из бутылки, и шлепнулись наземь шагах в двадцати от машины. Раздался громкий взрыв, обломки посыпались вокруг них, а потом все стихло.
— Ты жив? — спросил Макар, придя в себя.
— Ой, чуть жив! — слабо простонал в ответ Егор.
— Н-да! Здорово шлепнулись! — продолжал Жук. — Вот-те и покатались!
— Недаром машина эта все время ломалась, — глубокомысленно заключил Сморчок.
— То-то недаром. Куда итти теперь? Где мы?
— А кто его знает! Макар помолчал с минуту.
— Эх, плохо! Жаль мне шапки, — сказал он. — Будем сидеть здесь до утра, а там видно будет, куда итти.
— Не здесь! Сюда погоня может притти. Отойдем дальше, там отсидимся.
Оба пошли к леску, темневшему саженях в двухстах в стороне. Дружок бежал, поджав хвост, ужасно расстроенный этим происшествием. Дойдя до леса, они остановились, и Макар вдруг сказал Дружку:
— Ну, Дружок, во всей нашей беде ты виноват. Стало быть поправляй теперь дело.
Он показал на свою голову, на шапку Егора и продолжал:
— Апорт мою шапку! Шапку! Понял? Принеси шапку! Апорт!
Дружок посмотрел ему в глаза, подумал, и вдруг кинулся со всех ног назад, в Милорадовку: умный пес понял, чего требует от него хозяин. Скоро он исчез в темноте.
— Неужто отыщет? — изумленно спросил Егор.
— Кто его знает? Отчего не попытаться? — лениво ответил Жук.
В это время тяжелый грохот пронесся над лесом. Оба переглянулись.
— Эге! — сказал Макар. — Да отсюда, видно, фронт недалеко! Слышишь, пушка бабахнула!
Однако близость фронта не очень смутила ребят. Пользуясь тем, что погони не было слышно, они улеглись в кустарнике и безмятежно проспали до самого утра, когда взошедшее солнце теплым лучом заглянуло в их чащу. Тогда, закусив харчами, которые предусмотрительно сберег за пазухой Егор, мальчики вылезли на опушку леса и стали осматриваться.
Прямо против них, верстах в двух от перелеска, протекал Днепр. От самой реки далеко в степь тянулись по небу белые круглые облачка — разрывы шрапнелей в воздухе: шла артиллерийская перестрелка. Выстрелы доносились хоть и отчетливо, но глухо; до ближайших орудий было не меньше пяти верст. Вдали на краю степи виднелись ветряные мельницы.
— Видишь ветрянки спросил Макар. — Нам на них надо путь держать: прямо на красную сторону и придем.
— Дождемся вечера. Тем временем и Дружок прибежит.
— Да, Дружка надо дождаться… Я думал, он за ночь сумеет обернуться. Видно не так-то просто отыскать мою шапку.
Ребята уселись под дубком и, любуясь дальней картиной перестрелки, принялись болтать.
— Скажи, Егор, — спросил Жук. — Ты знаешь, отчего автомобиль едет?
— Знаю, — важно ответил наш механик. — Мне тятька все как есть рассказал.
— Какая же сила тащит его так быстро?
— Бензиновый мотор.
— Это что за штука?
— Машина такая. Перво-наперво, есть в автомобиле бак с бензином; бензин течет по трубке, попадает в цилиндр: цилиндр — это такая штука в роде круглой чугунной банки; по ней взад-вперед ходит поршень. Вот смотри, я тебе нарисую. — И Егорка, взяв сучок, начертил на земле рисунок. — Если бы взять этот цилиндр, круглую банку, да разрезать его сверху донизу пополам, можно было бы увидать все, что внутри него делается. Видишь — поршень: это круг, он плотно прилегает к стенкам цилиндра; к этому кругу приделана палка — шатун; она тянется к валу, на который надеты колеса. Видишь, бензин по трубке каплет в цилиндр. Как только он туда попадет, электрическая машинка высечет искру, от искры бензин вспыхнет и будет взрыв в цилиндре; взрыв ударит в поршень, поршень подвинется вправо и повернет вал. Потом еще взрыв, еще и еще. Так бегает поршень взад — вперед, взад — вперед по цилиндру и вертит вал, а вал крутит колеса автомобиля — и автомобиль едет. Просто?
— Совсем просто. А я думал — нивесть какая в нем сила сидит. Стало быть и трещит автомобиль оттого, что в нем внутри взрывается бензин?
— Понятное дело, оттого и трещит. Иной раз, когда глушитель испортится, словно из ружья выпалит…
В таких разговорах незаметно подошел полдень, потом день начал клониться к вечеру. Дружок все еще не возвращался, и Макар не на шутку стал беспокоиться о его судьбе.
— Эх, изловили видно собаку! — вздохнул он. — И шапка пропала, и пес: зря я его послал!
Соскучившись сидеть на месте, ребята прошли к Днепру и искупались. Они долго брызгались и шалили в воде, пока солнце не закатилось, и от реки повеяло не вечерней свежестью. Тогда они вылезли и принялись обсуждать план дальнейшего путешествия.
— Ждать Дружка больше нечего, — говорил грустно Макар. — Он бы давно вернулся. Время тоже пропускать нельзя. Пойдем, хоть на словах расскажем красным, что Мартын благополучно добрался в город. Поверят нам или нет, возьмут нас в разведчики, или нет, — там видно будет.
— Нам надо разделиться, — сказал Егор. — Одного поймают — другой доберется. Хорошо бы вплавь по Днепру пуститься.
— Ну, что же! Ты плыви, а я пешком пойду: мне надо след на земле оставить, чтобы Дружок смог меня сыскать.
— Дело! Давай спихнем в воду это бревно: я уцеплюсь за него, да и поплыву по течению.
Мальчики столкнули в воду большое бревно, прибитое к берегу волнами. Когда стемнело, Егор разделся, привязал к бревну свою одежонку, взял в руки длинный сук и приготовился к отплытию.
— Прощай, Жук, — сказал он. — Если кто из нас доберется в Красную армию живым, пусть вспомнит друга.
— Оба доберемся! — весело отозвался Макар. — Помни, брат, встретимся в первой деревне на берегу, по ту сторону фронта. Завтра утром будь возле второй хаты.
— Ладно! Счастливой дороги!
— И тебе также!
Егор отпихнулся от дерева и медленно поплыл по течению, уцепившись руками за ствол. Над водой виднелась только его голова, и, глядя издали, можно было подумать, что по Днепру плывет только дерево, упавшее в воду с подмытого волнами берега.
Когда бревно исчезло в тумане, поднимавшемся от вечерних вод, Макару еще больше взгрустнулось. Не стало подле него и второго друга, и кто знает, увидятся ли они вновь?
Неужели на этом и кончится их недолгое, но такое теплое знакомство?
Следопыт глубоко вздохнул и пошел прочь от Днепра в степь. Он шел по дороге, пока не стали попадаться навстречу верховые, скакавшие сломя голову, автомобили, переполненные офицерами, двуколки, санитарные повозки. Тогда, не желая привлекать к себе внимание, Макар свернул с проселка и стал пробираться напрямик — хлебами и картофельными полями.
Так шел он довольно долго и начал уже терять представление о том, где он находится, когда пушечный выстрел, раздавшийся у него за спиной, показал ему, что белые батареи остались позади него. Пройдя еще немного, он услышал впереди себя тихие голоса. Припав к земле, он пополз на животе и скоро различил в темноте ряд белевших фигур, — они лежали на откосе, выставив винтовки над его гребнем.
Это была цепь белых, залегшая на обочине шоссе.
Макар повернул вправо и пополз вдоль цепи, выискивая место, где бы солдаты лежали не так часто. Он скоро нашел такое место: цепь прерывалась курганом; на вершине его сидели человек пять, но на скатах не виднелось никого: там лежать было неудобно.
Макар вполз до середины кургана, извиваясь, как уж, в густом ковыле. Он уже поравнялся с цепью, когда снизу, от подошвы кургана, его окликнули.
