Поэтому Джон Дулитл время от времени прерывал свой опрос, чтобы изготовить для этих обиженных судьбою какой-нибудь заменитель природного зеркала, которого они лишились. Отыскав среди наших припасов консервные банки с компотами и сардинами, мы отполировали крышки и донышки этих банок илом и укрепили их на жердочках перед лилиями — так, чтобы цветы могли в них смотреться.
— Как известно, Стаббинс, — сказал Доктор, — самым естественным развитием всегда будет то, которое наиболее желанно. У этих цветов есть очень четкие, осознанные представления о красоте и уродстве. Поэтому изделия, которыми мы их снабдили, должны при всей своей незатейливости оказать решающее воздействие на их эволюцию.
Эта картина нашего путешествия навсегда сохранилась в моей памяти: кокетливые лилии, восхищенные зеркалами, так и этак вертят головками, наслаждаясь видом своих покрытых пыльцою лепестков, сверкающих в мягком лунном свете, наклоняются друг к дружке, и, как бы перешептываясь и шушукаясь, обмениваются новыми впечатлениями.
Я искренне убежден: не вмешайся другие события. Доктор с великим удовольствием посвятил бы изучению этих на редкость разумных растений еще не один месяц. И действительно, от лилий можно было узнать очень много интересного. Они, в частности, рассказали Доктору о другом виде лилий, которому тот впоследствии дал название ядовитой лилии или лилии-вампира. Этот цветок любил приволье и, если хотел, опустошал окружавшие его пространства, распространяя губительный аромат (по своему воздействию не идущий в сравнение с тем неприятным запахом, какой умели источать кокетливые лилии): ни одно растение не могло жить рядом с ним сколь-либо долго.
Следуя описанию кокетливых лилий, мы отыскали несколько таких цветов и даже побеседовали с ними — хотя не в силах были отделаться от тревожной мысли, что они в любое мгновение могут рассердиться и извергнуть свой ядовитый газ, который нас тут же убьет.
Как оказалось по рассказам кокеток, некоторые виды лунных кустарников умели оттеснять сорные травы и другие кусты, намеренно увеличивая скорость роста и высевая свои семена несколько раз в году.
Разыскивая такие кустарники, мы набрели на обширные поля «лунных колокольчиков». О, это было необыкновенно пышное зрелище: многие и многие акры земли, покрытые ослепительными оранжевыми цветами! Воздух был напоен бодрящим ароматом. Может быть, в этих местах мы узнаем что-нибудь о нашем мотыльке, предположил Доктор. И мы потратили несколько часов, исходив поля колокольчиков вдоль и поперек: но ничто не говорило о том, что тут живут насекомые.
ГЛАВА 15
МЫ ШЬЕМ НОВУЮ ОДЕЖДУ
— Нет, я этого решительно не понимаю, — сказал Джон Дулитл. — Мотылек, который привез нас сюда, — он-то почему избегает встречи с нами?
— Возможно, причина не в нем, — негромко буркнула Полинезия.
— Что ты этим хочешь сказать?
— То, что его — да и всех остальных — может удерживать кто-то другой.
— Ты имеешь в виду лунного человека? — поинтересовался Джон Дулитл.
Но Полинезия оставила вопрос без ответа, и тема не получила продолжения.
— Не это тревожит меня больше всего, — сказала Чи-Чи.
Воцарилось молчание. И еще до того, как обезьянка заговорила вновь, все мы догадались, о чем она думает.
— Как быть с нашим возвращением? — промолвила она наконец. — Сюда, на Луну, — зачем уж, я не знаю — нам помогли прилететь. Но у нас почти нет шансов вернуться обратно, если лунные жители и дальше будут прятаться, а нам предоставят добираться домой самим.
Последовала еще одна короткая пауза: все мы на какое-то время предались безрадостным, унылым размышлениям.
— Ну ладно, — сказал Доктор, — будет вам! Ни о чем не надо печалиться заранее. Ведь мы не можем поручиться, что эти… э-э… — кто бы они ни были — непременно желают нам зла. Может быть, у них есть какие-то веские причины, чтобы вести себя так выжидательно. Не забывайте, в их глазах мы выглядим столь же необычно и непредсказуемо, как они и весь этот мир — в наших. Не нужно впадать в панику. Судите сами: мы находимся на Луне всего две недели с небольшим. Места очень приятные, и многое здесь требует самого пристального изучения. Растительный мир, несомненно, к нам расположен. И… э-э… остальные, если мы дадим им время, я уверен, поведут себя ничуть не хуже.
Примерно в эти же дни мы сделали еще одно открытие: оказалось, что лунная пища действует на нас весьма странным образом. Первой на это обратила внимание Полинезия.
— Томми, — сказала она как-то, — по-моему, ты стал невероятно высоким… и толстым. Ты не находишь?
— М-м… разве? — отвечал я. — Впрочем, я заметил, что брючный ремень мне немного туговат. Но решил, что я расту, и тут нет ничего необычного.
— Доктор тоже вырос, — продолжала попугаиха. — Честное слово… если, конечно, мне не изменяет зрение.
— Ну, это нетрудно проверить, — сказал Джон Дулитл. — Я знаю мой точный рост — пять футов и два с половиной дюйма. А в багаже у меня есть двухфутовая рулетка. Сейчас подойду к какому-нибудь дереву и себя измерю.
Результаты измерения были ошеломительны: за время пребывания на Луне рост Доктора увеличился на целых три дюйма. Я не знал своего прежнего роста столь точно, как Доктор, но проверка также дала величину, превзошедшую всякие ожидания. Что же касалось моей талии, то и без измерений было видно, что она стала намного шире. Даже Чи-Чи, когда мы ее оглядели, показалась нам значительно выросшей и пополневшей. Одна Полинезия была так мала, что изменение ее размеров было бы заметно лишь в случае поистине фантастического увеличения.
Но все остальные прибавили в росте и в весе очень много.
— Что ж, — сказал Доктор, — не вижу тут ничего странного. Все лунные растения и насекомые в десятки раз крупнее соответствующих земных видов. И причины, вызвавшие их рост, — климат, пища, атмосфера, атмосферное давление и так далее — оказывают точно такое же действие и на нас. Биологи и физиологи здесь нашли бы богатый материал для исследований. Вероятно, большая продолжительность времен года — или, можете вы уточнить, их полная неразличимость, — да и другие факторы, благодаря которым лунные растения и животные живут очень долго, могли бы продлить и нашу жизнь на сотни лет, если бы мы жили на Луне постоянно. Вообразите, лилии-вампиры сказали мне, что даже сорванные цветы — разумеется, те, что были сломаны ветром или по какой-то случайности, — здесь неделями остаются изумительно свежими, для этого им достаточно получать самую малую толику воды. Потому-то и колокольчики, привезенные мотыльком в Падлби, оказались такими жизнестойкими. Да, что и говорить, здешние природные условия не имеют ничего общего с земными. И нам может встретиться еще очень много неожиданного. Я склонен думать, что дома, когда мы туда вернемся, наши размеры снова станут нормальными. Но хотелось бы все же надеяться, что мы не вырастем здесь до небес. Мой жилет уже сейчас так тесен, что я чувствую большие неудобства. Забавно, что мы не замечали этого раньше. А впрочем, нам было не до того.
В самом деле, до сих пор наше внимание было настолько поглощено новизной обстановки, что мы просто не заметили, как изменились наши размеры. Однако в последующие несколько дней мы набирали рост с такой поразительной скоростью, что я ощутил нешуточное беспокойство. Одежда на мне и на Докторе буквально трещала по швам. Нужно было срочно решать, из чего можно изготовить новое платье.
Доктор не был сведущ в портновском искусстве, но, к счастью, знал кое-что о свойствах растений и материалов, из которых ткут ткани и делают одежду на Земле.
— Давайте-ка подумаем, — сказал он рассудительным тоном, после того как мы пришли к выводу, что все наши вещи стали малы и носить их больше нельзя. — О хлопке речи быть не может. Если бы он тут и рос, понадобилось бы слишком много времени, чтобы спрясть нитки, не говоря уже о том, чтобы что-то из них соткать. Полотно тоже исключается… Ни одно лунное растение даже отдаленно не напоминает лен. Стало быть, остается только растрепать какие-нибудь корни и сплести ткань из них — хотя нужно настоящее чудо, чтобы наша кожа выдержала такую одежду!
Мы начали обследовать ближайший лес с помощью Чи-Чи. Несколько дней нам не попадалось ничего подходящего, но потом мы все же нашли, что хотели. Это было дерево весьма своеобразного вида, росшее на болоте. Его широкие и мягкие листья, высушенные соответствующим образом, не становились жесткими и ломкими, сохраняя достаточную гибкость. В то же время они были очень прочными и не рвались при сшивании. Чи-Чи и Полинезия снабдили нас нитками. Сырьем послужило одно из вьющихся растений: распустив на волокна его тончайшие усики, обезьянка и попугай скрутили из них неплохую нить. Вечером мы сели за работу и скроили себе новые костюмы.
