— Взгляните лучше на хорошую сторону, — посоветовал Фил. — Какие бы противные создания ни водились в том Гроте, по крайней мере там вы не встретите Графа Олафа. Его осьминогу туда никаким образом не проникнуть!
— Так точно! — подтвердил капитан. — Но на всякий случай мы будем следить, не появится ли он на экране гидролокатора! И за вами будем следить! Так точно! Все время! Глаз с экрана не будем спускать! Кислородные системы в ваших шлемах издают достаточно шума, так что на экране вы будете выглядеть как четыре крохотных пятнышка! Всё! Вперед! Счастливо!
— Желаем вам всего лучшего! — добавил Фил.
Оба взрослых легонько шлёпнули каждого из детей по шлему, и без дальнейших колебаний Бодлеры, а за ними Фиона полезли вверх по трапу к люку, через который недавно попали на борт судна. Четверо волонтёров молчали во все время подъёма, до тех пор пока Вайолет не протянула руку (другой она держала шлем с Солнышком) и не схватилась за рычаг, открывавший люк.
— Мы готовы! — крикнула она вниз, хотя вовсе не ощущала ни малейшей готовности.
— Так точно! — послышался голос капитана. — Привожу в действие клапан! Ждите пять секунд и открывайте люк! Так точно! Никаких колебаний! Так точно! Тот, кто колеблется, — пропал! Так точно! Удачного путешествия! Так точно! До свидания!
Раздалось отдалённое бряканье — очевидно, звук приводимого в действие клапана, и четверо детей переждали рекомендованные пять секунд, как и вам захотелось бы переждать несколько секунд, чтобы выветрились из головы подробности всех бодлеровских передряг и не пришлось бы лить слезы в то время, как вы получаете скучные сведения о круговороте воды. Круговорот воды, повторяем, состоит из трёх главных процессов — испарения, осаждения и скапливания. Все они в равной степени скучны и поэтому вызывают меньше тревоги, чем происходившее с Бодлерами после того, как Вайолет открыла люк и в проход хлынула ледяная чёрная вода. Если вы все же прочтёте о последовавших моментах, дальше вы уже не сможете спать, а будете плакать в подушку и представлять себе, как дети, совсем одни, медленно плывут по течению, втягивающему их в глубину угрюмого грота. А вот если вы возьметесь читать про круговорот воды, вас неизбежно сморит сон вследствие скучнейшего описания распределения воды на земном шаре. Поэтому из милосердия я продолжу книгу наилучшим для заинтересованных лиц образом.
Итак, круговорот воды в природе состоит из трёх явлений — испарения, осаждения и скапливания, и все вместе они составляют то, что называется круговоротом воды. Испарение, первое из явлений, есть процесс превращения воды в пар и в конечном итоге образования облаков, какие мы видим на облачном небе в облачные дни или даже облачные ночи. Облака образуются в результате явления, известного под названием «испарение», — и это первое явление из трёх, составляющих круговорот воды. Испарение, первое явление из трёх, является процессом, при котором вода превращается в пар и образует в конце концов облака. Облака сразу можно определить по их внешнему виду, как правило, в облачные дни или ночи, когда их можно видеть на облачном небе. Процесс, в результате которого формируются облака, — когда вода обращается в пар и становится частью структуры, называемой «облака» — получил название «испарение», первое из трёх явлений, составляющих водный круговорот, известный ещё под названием «круговорот воды»… Ну и к этому времени вы уже наверняка заснёте и таким образом будете избавлены от устрашающих подробностей бодлеровского путешествия.
В ту же минуту, как Вайолет открыла люк, проход заполнился водой, и детей вынесло из субмарины в черноту Грота Горгоны. Бодлеры, разумеется, знали, что «Квиквег» заплыл в подводную пещеру, и все-таки не были готовы к той черноте и холоду, которые их сейчас окружали. Солнечный свет не попадал в Грот довольно давно — с тех самых пор, как «Ануистл Акватикс» находился ещё на подъёме, иначе говоря, «не был уничтожен при подозрительных обстоятельствах». Казалось, вода, словно чёрная ледяная рука, обхватила детей холодными пальцами. Как и предсказывал Клаус после изучения карт приливов, течение понесло всех четверых прочь от лодки, но в темноте не понять было, насколько быстро и насколько далеко. В секунды волонтёры потеряли из виду «Квиквег», а потом и друг друга. Будь Грот снабжён какой-то системой освещения, как и было в своё время, дети многое бы разглядели. Они бы увидели мозаику, выстилавшую дно Грота, — тысячи и тысячи цветных плиток с изображением разных благородных событий из ранней истории одной тайной организации, с портретами знаменитых писателей, учёных, художников, музыкантов, философов и лидеров организации, вдохновлявших её членов. Они бы увидели огромную заржавевшую помпу, или насос, который за считаные минуты откачивал всю воду из Грота или за какие-то минуты опять заполнял его свежей водой. Они бы взглянули вверх и увидели бы острые углы Генеральных Прямых Воздуховодов и других тайных ходов, которые когда-то выводили наверх, прямо к Центру Морских Исследований и к Службе Риторических Советов, а возможно, они разглядели бы и некую персону, которая, замышляя недоброе, пробиралась сейчас с трудом по одному из проходов, возможно в последний раз, в сторону «Квиквега». Но вместо всего этого дети сквозь маленькие круглые окошечки только и видели, что сплошной мрак. Разумеется, Бодлерам и раньше приходилось иметь дело с мраком тайных проходов и туннелей, заброшенных зданий и пустынных улиц, мраком в глазах злых людей и даже мраком других пещер. Но ни разу ещё сиротам не приходилось оказываться в таком мраке неизвестности. Они не знали, где они, и только раз Вайолет на миг ощутила, как ноги её скользнули по чему-то очень гладкому, словно по плитке, прочно сидящей на твёрдой земле. Они не знали, куда движутся, к тому же некоторое время спустя у Клауса возникло подозрение, что течение перевернуло его и теперь он плывёт вверх ногами. И они не знали, когда прибудут на место, хотя время от времени Солнышко видела сквозь отверстие в водолазном шлеме крохотное пятнышко света, очень похожее на те крохотные пятнышки, какими они сейчас выглядели, по словам капитана Уиддершинса, на экране гидролокатора.
Бодлеров несло по течению в холодной темной тишине. Они были напуганы, сбиты с толку и чувствовали себя донельзя одинокими. И когда их путешествие внезапно оборвалось, им показалось, будто до этого они пребывали в глубоком-глубоком сне, таком же глубоком и мрачном, как сама пещера, а теперь их выбросило толчком из сна. Сперва в ушах у них раздался звон, как будто на них просыпался мешок битого стекла, но они быстро поняли, что вынырнули на поверхность. Прилив мягким, плавным движением вытолкнул их на что-то похожее на берег, и вот уже трое Бодлеров ползли вверх по мокрому тёмному песку.
— Клаус! — окликнула его Вайолет сквозь шлем. — Ты тут? Что случилось?
— Не знаю, — ответил Клаус. Он едва разглядел сестру, которая ползла рядом. — Это не может быть на поверхности моря — мы находимся на очень большой глубине. Солнышко с тобой?
— Да, — отозвалась Солнышко из своего шлема. — Фиона?
— Я здесь, — раздался голос специалистки в области микологии. — Где же мы? Ведь мы не можем быть ниже поверхности моря, когда вокруг нет воды?
— Не могу сказать с уверенностью, — отозвался Клаус, — наверное, так бывает. В конце концов, подводная лодка тоже находится под водой, но внутри неё сухо.
— Разве мы на субмарине? — удивилась Вайолет.
— Не знать. — Солнышко нахмурила брови в глубине шлема. — Смотрите!
Старшие Бодлеры посмотрели, хотя не сразу сообразили, что имеет в виду Солнышко, поскольку им не видно было, куда показывает младшая сестра. Но через минуту они разглядели два пятнышка света совсем невдалеке от них. Они нерешительно поднялись на ноги — все, кроме Солнышка, она оставалась внутри шлема, — и увидели, что свет исходит от вполне обычных источников света — от ламп. Невдалеке у стены стояло три светильника на высоких подставках, а на абажуре у каждого виднелось по букве. На первом стояла большая буква «Г», на втором «П». Третья лампа перегорела, и разглядеть букву в полумраке было трудно, но дети и так знали, что на абажуре стоит буква «В».
— Что это за место? — спросила Фиона, но, сделав еще несколько шагов, дети увидели, где они.
Как они и подозревали, течение внутри грота прибило их к песчаному пляжу, но пляжу, ограниченному стенами узкого пространства. Дети стояли наверху песчаного склона и рассматривали небольшое, тускло освещённое помещение. Гладкие, выложенные плитками стены выглядели мокрыми и скользкими, песчаный пол был усыпан разнообразными мелкими предметами, либо сбившимися в кучки, либо полузарывшимися в песок. Глазам детей предстали бутылки (некоторые все ещё с пробками и крышечками), неоткупоренные консервные банки, несколько книг с разбухшими от воды страницами, несколько небольших ящичков, по-видимому запертых на замок. Валялся перевёрнутый роликовый конёк. Лежала колода карт, разделённая на две кучки, будто кто-то собирался и не успел их перемешать. Там и сям из песка, точно иглы дикобраза, торчали шариковые ручки. Было множество разных других предметов, которых в полутьме дети не могли опознать.
