сестренке самой ударить его; с тех пор она перестала бояться быков.
— Ладно, Сяоин, я с ним расправлюсь. Но сначала пойдем в класс.
Не успели они войти, как заметили Чжана. Увидев Сяопо и Сяоин вместе, Чжан сразу все понял и сказал:
— Встретимся за деревом на спортплощадке!
— Когда?
— Хоть сейчас! Ты готов? — вызывающе спросил мальчишка.
— Только переоденусь, а ты иди туда.— На Сяопо была новая белоснежная форма, и он не хотел ее пачкать.
Он снял курточку, повесил ее на стул, затем вынул из ранца свою драгоценную чалму и обвязал вокруг талии, чтобы не запачкать штанов. Так он выглядел куда солиднее.
— Сяоин, скажи, правда, я кажусь сейчас выше Чжана?
— Конечно! — Сяоин с восторгом смотрела на Сяопо, готового к бою, и хлопала в ладоши.
На площадку, кроме Чжан Туцзы и Сяопо, пришли еще наблюдатели. Забыв о том, что все они в чистой форме, наблюдатели уселись прямо на земле в предвкушении интересного зрелища.
Солнце, пробившееся сквозь листву, освещало голову Чжана, похожую на полосатую тыкву. Волос у Чжана было мало, зато сил много. Он был значительно выше Сяопо, с мускулистыми руками и ногами. Хватка у него была крепкая. Однако Сяопо ничуть его не боялся и, подбоченившись, сказал ему с вызовом:
— Сейчас же отдай Сяоин кораблик! Через минуту уже будет поздно!
Чжан бросил бумажный кораблик в траву, затянул потуже пояс, почесал в затылке, глотнул воздух, сложил губы дудочкой, поглядел на наблюдателей, сидевших вокруг, хмыкнул и только после этого сказал:
— Давай лучше драться! Ты победишь — кораблик твой, я — кораблик мой!
Чжан Туцзы был уверен, что победит. Он выставил вперед ногу, вскинул голову, вобрал воздух, выпустил его и ринулся на Сяопо.
Чжан был настроен воинственно, и Сяопо понял, что придется действовать головой. Он все время норовил ударить головой в живот. Но Чжан тоже умел драться.
Зная, что Сяопо мастер бить головой, он метнулся в сторону и ловко увернулся от удара.
Сяопо обычно следил за ногами противника и совершенно забыл о собственной спине и шее. Но, глядя, как ловко Чжан увертывается от ударов, Сяопо подумал: «Сейчас начнет бить меня по спине и приговаривать свое любимое «бан-дан-бан-дан-бан». От этих противных звуков в груди начинает что-то булькать, а в горле щекотать. Достаточно было ему крикнуть так раз пять, и эффект оказывался удивительный.
Сяопо отошел немного назад, опустил руки и нацелился Чжану в живот. Но тот снова увернулся от удара, и Сяопо промахнулся. Бан-дан-бан-дан-бан! Чжан колотил Сяопо кулаком по спине. «Ай-я! Кажется, он и по шее колотит (бан-дан). Может быть, лучше сдаться? Нет, нельзя!»
Сяопо решил изменить тактику и ринулся вперед, готовый драться не на жизнь, а на смерть. Схватив Чжана за ноги, Сяопо хотел его повалить, но Чжан продолжал дубасить его по спине. Было очень больно, однако Сяопо старался не выпускать ног противника. И все же ему не удавалось опрокинуть Чжана.
— Бей его, Сяопо! Дай ему хорошенько! — кричали наблюдатели.
Сяопо заволновался. Вдруг его осенило: он выпустил ноги противника и очутился за его спиной. Чжан хотел стукнуть его головой, но Сяопо перед ним не оказалось. Он обернулся. Трах! Что-то ударило его в живот, словно мяч, нет, более твердое, чем мяч. О, так это же голова Сяопо! Куда девалась уверенность Чжана! Он положил руки на голову, словно что-то обдумывал. Сяопо наносил ему удар за ударом.
«Надо сдаваться»,— решил Чжан. Все плыло у него перед глазами, ноги подкашивались, в ушах свистело. Он плюхнулся на землю, зарывшись головой в цветы.
— Все! Извини! — сказал Сяопо, вытирая пот со лба и плеч.
— Все! Извини! — с трудом шевеля губами, произнес Чжан, лежа на земле среди ярко-красных цветов.
Наблюдатели помогли Чжану подняться, а он, держась за живот, сделал вид, что ему на все наплевать, и сказал:
— Вот досада! Эти цветы совсем не пахнут. Сяопо взял кораблик и понес его на спортплощадку. Там, возле кустарника, его ждала Сяоин.
— О, Сяопо! Сяопо! Я все видела. Ты отлупил Чжана, ты отомстил за меня! Отомстил! — Сяоин от удовольствия даже ножкой топнула.
— Вот твой кораблик, Сяоин! Береги его и никому не отдавай,— сказал Сяопо.
«А что я вздул Чжана, это хорошо, по крайней меде не будет больше девочек обижать. Спина у меня пройдет — это ничего» — так рассуждая сам с собой, Сяопо вошел в класс.
Что и говорить! Драка — дело трудное.
Шел урок арифметики. Учитель держал палочку и мел. Он написал на доске две семерки, откашлялся и, слегка стукнув палочкой по доске, громко спросил:
— Сяоин! Сколько будет семью семь?
Сяоин встала и, переминаясь с ноги на ногу, опустив голову, молча смотрела на бумажный кораблик, который лежал перед ней на столе.
— Отвечай же! — Снова стукнула палочка.
Сяоин посмотрела по сторонам, надеясь на помощь товарищей, но все сидели опустив голову, словно обдумывая что-то очень важное.
— Говори! — Палочка учителя нервно застучала по столу.
Чжан, сидевший на задней скамейке, тихо сказал:
— Семью семь — это два раза по семь. Не поднимая головы, Сяоин сказала:
— Семью семь — это два раза по семь.
— Что? — Учитель словно не расслышал.
— Две семерки — это два раза по семь,— повторила Сяоин и, вздохнув, села на место. Потом добавила: — Так сказал Чжан.
— А? Чжан? — Учитель, казалось, не знал, как ему поступить, но тут же обратился к Чжан Туцзы: — Две семерки — это сколько? Отвечай быстрее!
— Не спрашивайте меня, учитель! — заявил Чжан.— Цифра семь — очень скучная цифра, ничего интересного в ней нет.
Учитель поглядел на семерку, написанную им на доске,— она и правда выглядела не очень весело.
Сяопо посмотрел на Чжана и одобрительно захлопал в ладоши. Стукнув палочкой по столу, учитель спросил:
— Кто хлопал?
Сяопо все очень любили в классе, и никто его не выдал. Сяопо сам признался:
— Это я хлопнул, учи…— Он не выговаривал полностью «учитель», а произносил только первую часть слова, немного нараспев: «учи-и…»
— Ты? Зачем?! — крикнул учитель.
— Семерка действительно какая-то некрасивая. Вот восьмерка — дело другое: она похожа на две маленькие сережки, или на тыкву-горлянку, или на два слипшихся леденца…
Не успел Сяопо договорить,
