– Паш, а тебе не приснилась, случаем, вся эта история с тарелкой? – ехидно спросил его Сашка. И когда Паша яростно стал доказывать обратное, Саша добавил:
– Просто я вспомнил, как вы мне совсем недавно не верили о таинственном свечении на скале, и как потом все обернулось.
Задумчивая Марина добавила:
– Но самое интересное, ребята, что мы, по словам того индуса в сари, имеем право на этот, как он сказал, Артефакт. Паш, а что это такое – артефакт?
Паша хотел было объяснить, как он понимает это странное слово, но тут Марина толкнула его в бок и глазами повела влево. Он взглянул и заметил того странного фанатичного монаха, совавшего им деньги за камень. Он был уже в другой, нарядной светло-коричневой сутане, стоял на перекрёстке возле фонтана, но не сводил с них напряжённого взгляда. Ребята перемигнулись и, перебежав дорогу перед несущимися машинами, успели впрыгнуть в первый попавшийся автобус, оказавшийся как раз нужной им «пятёркой». Изнутри они, посмеиваясь, смотрели, как заметался по перекрёстку их преследователь, пытаясь поймать такси.
Они выскочили из автобуса возле магазина «Американка», а оттуда было уже рукой подать до Сашкиной квартиры напротив роддома, где они решили спрятаться. По дороге, наученные горьким опытом недавних дней, они, соблюдая строгую конспирацию, плели «петли» по дворам, и трижды пробежали через одну и ту же проходную арку, проверяя, нет ли за ними шпионского хвоста, чем очень озадачили женщину, вешавшую рядом на просушку мокрое бельё. Когда они в третий раз продефилировали мимо неё, она, заподозрив неладное, быстро сняла юбки и простыни с верёвок и унесла в дом, бормоча под нос:
– Ходють, ходють. Чего ходють?
Тем не менее, после принятых мер конспирации, подходя к дому, ребята опять заметили поджидавшего их напротив подъезда того самого монаха. Как он их выследил, было неясно, но они решили его проучить. Сашка с Маринкой, нарочито прячась, отделились от Паши и скрылись в подъезде соседнего дома. Заволновавшийся служитель церкви тоже нырнул за ними. Ребята вынырнули на крыше дома и, пробежав по ней, скрылись через второй люк, прикрыв его и закрутив на мягкую проволоку. Вслед за ребятами на крыше появился запыхавшийся служитель церкви. Как только монах вылез наверх, следовавший за ним Пашка тотчас захлопнул люк и накрепко стянул его проволокой снизу, оставив любопытного монаха замурованным на крыше.
– Помолись, батюшка, отсюда к богу ближе! – злорадно пробурчал Сашка.
После этого они спокойно отправились к Саше домой пить чай и поглощать пирожки с капустой и с вареньем, которые прекрасно пекла его мама. Было уже около полудня, они уже съели по паре пирожков и принялись за третий, как в дверь позвонили.
Саша открыл дверь, неторопливо дожевывая пирожок, и застыл, выпучив глаза и приоткрыв набитый рот. Перед ним стоял тот самый негритёнок с площади Совершеннолетия, в старой джинсе, с бамбуковым копьём в правой руке и босиком. На чёрном лице его играла загадочная улыбка. Он открыто и приветливо посмотрел на Сашку и произнёс только одно слово на очень ломаном русском языке:
– Падём!
Саша оторопело переспросил, вдумываясь в смысл сказанного:
– Пойдём? Куда пойдём? Ты кто, чудак?
К нему присоединились Пашка и Марина. Они тоже недоумённо таращились на африканское чудо, стоящее в дверях. Но негритёнок был непреклонен. Он взял Сашку за рукав и потянул за собой:
– Я Симба! Падём! Много-много! – Он подумал, наморщил лоб и промолвил, с трудом выговаривая непонятное слово. – Биыстра!
Ребята немного пришли в себя. Марина приветливо улыбнулась странному гостю, взяла его за руку и завела в комнату, приговаривая:
– Сейчас пойдём. А ты чайку с нами пока выпей, пирожок сьешь, а потом мы разберёмся и пойдём, если ты скажешь, куда.
При слове «куда» Симба разволновался, замахал руками, показывая в окно на бухту в белых гребешках мелких частых волн.
– На море сейчас шторм, туда нельзя, – стараясь медленно и внятно выговаривать слова, сказала Марина.
Но при слове «море» Симба опять заволновался, замахал отрицательно руками, зашевелил губами, зачем-то оглянулся и произнёс с большим трудом:
– Сиестра!
Ребята многозначительно переглянулись.
– Это меняет дело, – сказал задумчивый Паша. – Гора «Сестра» – место интересное во всех отношениях. Давайте всё же угостим гостя пирожками и чаем и сходим туда, куда он нас зовёт. Всё-таки из долины Лимпопо сюда просто так не приезжают.
Ребята накормили Симбу вкусными мамиными пирожками, дожевали сами и весёлой гурьбой вывалились на лестничную площадку. Впереди настороженно выступал насупленный Симба, а за ним скатывалась по лестнице наша любопытная троица. В кармане Пашка ощущал приятное тепло чудесного камня. Однако сразу в подъезде начались странности. Сашина соседка, тётя Настя, вечно ворчащая и недовольная, встретила теперь их всех на лестнице ласково, приветливо, подмигнула Марине и понимающе бросила им:
– Ишь, друзья закадычные! Всё время вместе, всё время втроём.
Друзья не придали этим словам никакого значения, подождали Марину, забежавшую домой за своим рюкзачком, добежали под тонкой моросью до остановки автобуса, доехали до автовокзала, где пересели на врангелевский маршрут, и через 20 минут уже сходили с него за мостом, направляясь к застывшей на века величавой пирамидой сопке.
Колю Арапкина прозвали Цыбулей оттого, что длинные и тощие руки его росли откуда-то из-за огромных оттопыренных ушей-лопат, торчащих на круглой стриженной голове эдакими радарами, и потому фигура его напоминала подвешенный на просушку лук-порей пером вниз, которым от него, к тому же несло постоянно.
Просыпаться Цыбуля не любил, а сейчас и вовсе не хотел. Пробуждение для него в последнее время стало очень мучительным от постоянного тяжелого вопроса к самому себе: – Где и чем «ширнуться?
Его разлаженный наркотой скрипучий восемнадцатилетний организм пока молчал, но он знал цену этому молчанию. Пройдёт несколько часов, и организм настойчиво потребует привычную дозу допинга и, не получив её, отзовётся ноющей болью в коленках, затем кольнёт под ложечкой, потом возмущённо потянет все суставы так, словно из них некий садист и изверг разом потянул нервы, жилы и ломает хрупкие ломкие косточки и, наконец, осознав, что его подло обманули, организм скорчится от дикой невыносимой боли, охватившей всего сразу, словно его жестоко ударили в пах, и заставит кататься по полу, грызть запястья и кричать страшным воем, не слыша себя и мечтая о немедленной смерти.
Но это будет потом, а пока Цибуля ещё повалялся в постели, кое-как встал, докурил вчерашний «бычок» «Примы» и глотнул холодной заварки из чайника. За немытым окном под утренней сыпучей моросью люди спешили на работу, на рыбалку, на деловые встречи. Цыбуля же точно знал, что через несколько минут он отправится к Абдулле. Во-первых, потому, что больше идти не к кому. Во-вторых, потому, что в долг даст ширнуться только он. А в-третьих, потому, что очень надо, поскольку время уже поджимало, и ужас внутри него уже начинал пробуждаться мелкими плавными толчками и грозил выплеснуться паническим ударом.
Не теряя времени, Цибуля накинул видавшую виды куртку и вышел на улицу. По натоптанной дорожке к коттеджу Абдуллы ему надо было пройти через арку соседнего дома, но он предпочёл сделать немалый крюк, лишь бы снова не встретиться в проходе с неистовым Рыжим, так напугавшим их в прошлую ночь. У него до сих пор перед глазами стоит то оранжевое зарево, охватившее его противника, и при воспоминании об этом его начинает почему-то мелко и гадко трясти.
Но подобная предосторожность не уберегла его от внезапной встречи. Едва Цыбуля вышел на улицу, как едва нос к носу не столкнулся со спешащим куда-то давним неприятелем. Ему пришлось резко сдать назад и спрятаться за стоящий неподалёку микроавтобус, но Рыжий всё равно заметил его, бросив быстрый боковой взгляд, и поспешил дальше.
– Хорошо ему, бесу рыжему, – с тоской промолвил наркоман, глядя Сашке вслед. – Ему не надо каждое утро решать проблему, где наркоты взять.
Абдуллу он застал озабоченно осматривающим свои новые ажурные ворота.
– Вот шайтан! – приговаривал он, внимательно изучая состояние воротных петель и замков. – Такие хорошие ворота и на свалку выбросить пришлось. Какой редиска, однако. Никому плохо не делаю. Как все – купи-продай. Не хочешь – не бери! Очень надо – в долг дам, бесплатно даже дам, но ты понимай, уважай, зачем эпоксидка ворота портить.
– Тебе чего? – презрительно кинул он Цыбуле. – Опять накатило, а бабок нет? Ты помнишь, сколько мне должен? Ты девять кусков мне должен! Когда отдашь? Смотри, на счётчик поставлю, всю жизнь на меня пахать будешь, как ломовая лошадь за клок сена!
– Абдулла Хафизович, здравствуйте. – Цибуля угодливо дёрнул головой и преданно заглянул в глаза. – Абдулла Хафизович, я скоро отдам. У меня вот-вот пройдёт сделка крупная по бензину, и я сразу расплачусь. А вот сейчас, вы сами понимаете, очень надо. Я уже два дня. – Его передёрнуло от ужаса и заныло где-то внутри задёргавшегося желудка. – Уже второй день без дозы! Уже начинается! Я отдам, честное слово, отдам.
