Ознакомительная версия.
– Маэстро не только не тонет, но и выходит сухим из воды! – перекрыл галдеж мощный бас ведущего. – Однако и этого мало! Синьор Дьяболини не горит в огне и воспаряет над ним, как птица феникс! Прошу призму!
Те же силачи укатили аквариум и привезли на тележке большущий стеклянный куб с закопченными стенками.
Ластик был до того увлечен представлением, что на время даже забыл о своем несчастье. Ну-ка, что Дьяболини выкинет на этот раз?
Фокусник поднялся по лесенке на бортик и грациозно спрыгнул в самую середину куба. Униформисты бегом несли из-за кулис ведра, стали заливать какую-то желтую жидкость, так что она поднялась итальянцу до колен.
– Это топливо, господа! Высочайшей горючести! – объяснял шпрехшталмейстер. – Имеются ли в зале господа механики или шофэры?
– Я! – поднялся в третьем ряду какой-то мужчина в военной форме.
– Не угодно ли удостоверить? Ведро господину офицеру!
Военному поднесли одно из ведер. Он провел пальцем по дну, понюхал.
– Бензин, вне всякого сомнения.
По краям арены встали пожарные в блестящих касках, приготовили брезентовые шланги.
– Фуоко! – приказал маэстро. – Жги!
Ассистент бросил в куб горящую спичку.
Вверх взметнулось жадное, веселое пламя.
Языки заплясали вокруг мага, который стоял совершенно неподвижно.
Что началось в зале – не описать. Кто кричал, кто визжал, некоторые особо чувствительные закрыли ладонями лицо, и все или почти все вскочили на ноги!
Ластик и сам не верил своим глазам.
– Улетает! Глядите, улетает! – восторженно завопил цирк.
Из пламени выплыла стройная черная фигура с вытянутыми кверху руками и медленно вознеслась вверх, растаяв в темноте под куполом.
Публика ревела, размахивала руками, пронзительно визжали женщины, но Ластик уже опомнился.
Фокусы фокусами, а у него было дело поважнее.
Он не упустил момента, когда мимо, посекундно оглядываясь и кланяясь, просеменил «итальянский мальчик Пьетро».
Несколько шагов, и Ластик оказался за бархатной шторой, куда скрылся его обидчик.
Там было сумрачно и грязновато, совсем не так, как на арене. В нос ударил острый звериный запах, тесный коридор был сплошь заставлен реквизитом.
Петух-Пьетро, насвистывая, повернул направо, еще раз направо и нырнул в какую-то щель, отделенную серой холщовой занавеской. Отодвинув краешек, Ластик заглянул внутрь.
Это была крошечная каморка, всю стену которой занимало зеркало. Сверху горела единственная голая лампочка. Слава богу, ассистент был один, без устрашающего синьора Дьяболини. Продолжая насвистывать какую-то развеселую мелодию, Петух снял облегающую курточку, начал стягивать тугие рейтузы. Дело, видно, было нелегкое – ассистент закряхтел, согнулся пополам. Когда штанины спустились до половины, Ластик решил, что пора: со стянутыми коленками не убежишь.
– Попался, гад! – закричал реалист, врываясь в каморку. – Где мой учебник?
И толкнул вора так, что тот плюхнулся на пол. Впрочем, большой силы для этого не потребовалось – Петух балансировал на одной ноге.
Усевшись на грудь побежденному врагу, Ластик снова потребовал:
– Давай книгу! Куда ты ее дел?
– Ты чего? – скорчил плаксивую рожу Петух. – Ты вообще кто? Какая книжка? Знать не знаю! Вот я Трофимыча кликну, он тебе наваляет!
Однако непохоже было, что «итальянский мальчик» кого-то кликнет, иначе вряд ли он стал бы говорить шепотом.
– Зови! – громко предложил Ластик. – Я расскажу, как ты меня обокрал.
Петух рванулся, скинул реалиста, но сам встать не сумел – помешали полуснятые рейтузы. Он судорожно выдернул одну ногу, вторую.
– Все равно не уйдешь, ворюга! Отдай учебник! – снова налетел Ластик и схватил циркача за горло.
Неизвестно, чем закончилась бы схватка. Очень вероятно, отнюдь не победой справедливости – слишком уж вертляв и коварен был враг. Но в это время сзади раздался глубокий, спокойный голос, от которого оба противника окаменели.
– Это еще что тут за Куликовская битва? Почему вы вцепились в моего ассистента, господин реалист? И почему вы назвали его «ворюгой»? Или мне послышалось?
Дьяболо Дьяболини, собственной персоной! Судя по чистоте русской речи, он был такой же итальянец, как его помощник.
Вблизи маг и кудесник показался Ластику еще страшней, чем издали. То есть, ничего отвратительного в его внешности не было – высокий, стройный, даже можно сказать, писаный красавец. Но изогнутые уголком черные брови, хищный рисунок ноздрей и особенно сочные, яркие губы делали искейписта похожим на киношного графа Дракулу, и Ластик почувствовал, что весь дрожит.
– Ну, что же вы молчите? – Маэстро почесал кончик носа длинным, неестественно блестящим ногтем. – А ты молчи, не тебя спрашивают! – прикрикнул он на открывшего было рот Петуха.
– Он украл мой учебник… По геометрии, – кое-как выдавил из себя Ластик. – Пускай отдает.
– Брешет он! – немедленно затараторил Петух. – Чтоб у меня зенки полопались, врет! Чокнутый он! Какая-такая геометрия? На что она мне?
Какое у мага белое лицо! А какие черные, пронизывающие глаза! Как мягко, по-кошачьи он двигается! От такого человека можно ожидать чего угодно.
Но ничего плохого маэстро Ластику не сделал. Наоборот, схватил Петуха за плечи и тряхнул так, что тот сразу заткнулся.
– Опять? – тихо-тихо спросил Дьяболини. – Я ведь предупреждал.
По щекам Петуха хлынули слезы – похоже, этот паразит мог их лить когда угодно и в любом количестве.
– Не верите? Валяйте, обыскивайте сироту. Креста на вас нет.
– Креста на мне точно нет, – прищурился маг. – Хм… Проглотить книгу ты не мог. Куда же ты ее спрятал?
– Может, вон там? – немного осмелевший Ластик показал на убогую фанерную этажерку, заваленную всяким хламом. Собственно, никакой другой мебели в конурке не имелось.
– Ищи, – всхлипнул Петух. – Шпарь.
Ластик принялся шарить по полкам. Там лежали свернутые цирковые костюмы, какие-то блестящие шары, мотки веревки, куски мела и еще много всякой всячины, но унибука не было. На нижней полке стояла большая лаковая коробка. Ластик думал – там, но коробка оказалась совершенно пустой.
– Что, съел? – нагло оскалился вор. – А вам, сударь, грех. Кому хошь веру даете, только не мне!
– Ты мне-то хоть болталу не лепи, – оборвал его Дьяболини. Судя по металлу, скрежетнувшему в голосе, он начинал сердиться. – Кто тебя всему научил, пащенок? Со мной такие фокусы не проходят!
Маг схватил коробку, щелкнул в ней чем-то, и дно открылось, обнажив тайник.
– Ваша? – маэстро достал знакомую книгу в коричневом переплете.
– Моя! – закричал Ластик, прижимая унибук к груди.
– Так любите геометрию? – удивился Дьяболини. – Похвально. А это у нас что?
Он вынул из потайного отделения сначала золотые часы, потом серебряный портсигар, крошечную дамскую сумочку.
Петух стоял ни жив ни мертв, вжав голову в плечи. Он был совсем голый, только с крестиком на груди, на коже выступили пупырышки. Похоже, не от холода – от страха.
– Учил-учил, мало, – процедил страшный человек, пощелкивая суставами пальцев.
По коридору кто-то шел. Дьяболини оглянулся, попросил:
– Ян Казимирович, одолжите один из ваших хлыстов… Нет, лучше вот этот, слоновий. Мерси.
Когда он снова повернулся, в руке у него висел толстый кнут из перекрученной кожи.
– Я из тебя воровскую кровь выпущу, – сказал маг ассистенту. – Весь твой хитровский гной, по капле.
Он двинул кистью – вроде бы совсем легонько, но бич рассек воздух и обвился вокруг Петуха.
На тощих плечах осталась багровая полоса. Мальчишка взвыл.
– Уно, – поднял один палец Дьяболини. – Теперь дуэ…
Кнут, змеясь по полу, оттягивался назад.
С истошным воплем Петух нагнулся, прошмыгнул у фокусника под рукой и оказался по ту сторону занавески.
Из коридора донеслось:
– Чтоб ты сдох, чертяка поганый! Без тебя проживу!
– Куда это он в чем мать родила? – пожал плечами маэстро, швырнул кнут на пол. – Впрочем, этот не пропадет…
Тут он повернулся к Ластику, с ужасом наблюдавшему за расправой, и уставился на него своим леденящим взглядом.
– Надеюсь, вы не станете поднимать шум из-за этой маленькой неприятности, господин реалист? Как вас зовут?
– Э… Эраст.
– Прелестное имя, сразу видно, что вы не из кухаркиных детей. Где вы живете?
– Нигде… – пролепетал Ластик.
– Как это нигде? А кто ваш отец? Молчите? – В глазах мага зажглись искорки. – А-а, я кажется, понимаю. Вы сбежали из дому? С молодыми людьми вашего возраста это случается. Признайтесь, я угадал? Ну-ка, повернитесь к свету.
Дайте мне рассмотреть ваше лицо. Я владею искусством заглядывать прямо в душу, не будь я Дьяболо Дьяболини!
Он крепко взял реалиста за плечи, развернул и медленно заговорил своим звучным голосом, от которого Ластик как-то странно ослабел и обмяк. Ему очень хотелось зажмуриться, чтобы не видеть перед собой эти черные и въедливые, похожие на пиявок глаза, но веки почему-то не закрывались.
Ознакомительная версия.
