Только и умеешь все ломать.
– Неправда! – возмутился я, с удивлением рассматривая необычные стулья. Сам бы я никогда не догадался что это стулья, и не только я.
Сделанные из дешевой пластмассы, они, почему-то состояли из двух выпадавших друг из друга частей и, на мой взгляд, были крайне неустойчивы. Нормальному человеку нелегко описать их конструкцию, но я попытаюсь.
Представьте себе сломанные посередине песочные часы, которые потом плохо склеили. Им место было на помойке. Но стулья были уже куплены, и мама поставила их на кухню.
– Ах, до чего же они удобные и функциональные – ворковала она, усаживаясь обедать – Какое удачное приобретение.
Но недолго мама радовалась. Мои подозрения об их неустойчивости с блеском подтвердились. Как-то сев на свой любимый стул, мама с него грохнулась, – не упала, а именно грохнулась, потому что падают мягче.
Затем, за короткий промежуток времени, с него грохнулся папа, грохнулся мой брат и приехавший погостить на день дедушка, – через месяц он сумел на костылях отправиться домой к бабушке.
После того, как все мои родичи поочередно кувыркнулись со стульев, я решил усовершенствовать конструкцию, склеив две половинки стула намертво (странно, что эта идея не пришла изготовителю)
Но, увы, пришел и мой черед. Вскоре, случайно сев на него, я пребольно ударился об умывальник.
Это переполнило чашу моего терпения, и, собрав половинки стула, я вынес их в коридор, собираясь выкинуть на помойку.
К сожалению, моя попытка не удалась! Мама встала грудью на защиту своих любимцев, и после долгих переговоров их решили оставить, переименовав в переносные столики для еды.
Однако проклятые стулья продолжали пакостить, ибо как ни мало они походили на своих нормальных собратьев, все приглашенные почему-то принимали их за стулья, и никак не хотели признавать в них столики.
Вскоре с одного из них загремел мой друг Мишка, потом вновь мама, по привычке севшая на него для просмотра телевизионной программы.
После этого, мы стали прятать их от гостей, но все было бесполезно. Всегда находился, кто ни будь любознательный, кто вытаскивал стул из-под стола, и садился сам или любезно усаживал на него даму, – и все повторялось.
Не удивительно что мне захотелось увидеть гада их спроектировавшего, и я стал названивать во всевозможные мебельные НИИ и конструкторские бюро в надежде докопаться до истины.
А стулья тем временем жили своей независимой от нас жизнью и пакостили, пакостили, пакостили.
В начале зимы я заболел гриппом. Мне вызвали врача, мама ушла на работу, я остался один дома.
Участкового терапевта, грузную даму предпенсионного возраста, я встречал с красной от температуры физиономией.
Войдя в комнату, она заставила меня разинуть рот, посмотрела горло, сказала, приставив фонендоскоп к груди: – Дыши…! Не дыши! И взглянув на градусник, помчалась на кухню выписывать мне рецепты.
Я вяло соображал, куда она подевалась, а когда сообразил, было уже поздно. Врачиха тоже перепутала столик со стулом!
Услышав грохот, я бросился на кухню, – докторица уже стояла на четвереньках и бессмысленно мотала головой, из ее глаз сыпались искры, из прически – контуженые тараканы. Она чудом промахнулась мимо щели между плитой и холодильником где стоял чугунный утюг, но почему-то не радовалась.
– Ой! Извините! – пробормотал я, помогая ей подняться.
– Что это было!? – спросила она, ощупывая свою голову.
– Столик для еды, – сказал я с каменным выражением лица.
– Можно я сяду?………Хотя нет….лучше я постою! До свидания! – сказала она, поспешно направляясь к входной двери.
– Когда мне придти к вам на прием!? – закричал я вдогонку.
– Ах да! – спохватилась она, – приходи в понедельник.
Спустя час я сообразил, что она мне не выписала справки в школу и позабыла о рецептах, а, позвонив на следующий день ей на прием в поликлинику, услышал от дежурной медсестры, что доктор взяла больничный.
Сбив температуру аспирином, я от нечего делать, снова засел за телефон и сразу удача. Фабрика химического волокна и прочных пластмасс признала свое родство со стульями.
Могу я узнать имя конструктора, – ласково спросил я, трясясь от радости.
Но трубка молчала.
– Ало! Ничего не слышно! Нас прервали!? – заорал я в эфир.
– Не кричите, я вас прекрасно слышу! Просто странно! В последнее время им интересовалось очень много людей, вы молодой человек тоже хотите узнать его адрес?
– Разумеется, хочу! – осторожно произнес я.
– Напрасно!
– Что напрасно!?
– Напрасно вы его ищите,….. он в больнице.
– Давно?
– Уже пятый раз в больнице! Его постоянно бьют,… просто ужас! За что!?… Такой милый человек!
– Наверное есть за что – сказал я опуская трубку.
Эхо
Наступила прекрасная августовская ночь. На черном, не замутненном облаками небе мерцали звезды.
Я стоял в одних трусах у раскрытого окна, наслаждаясь желанной прохладой. В одиннадцать лет такие ночи полны необъяснимого очарованья.
С нижнего этажа приятно тянуло табачным дымом. Скрипели половицы под моими ногами, тикали часы за спиной. Было удивительно тихо!
Развернув конфету, я кинул скомканный фантик в темный двор.
– Кар..р – сонно встрепенулась потревоженная ворона.
– Кар..р – ответил я ей (от нечего делать).
– Х..Х..Х.хр…фью – всхрапнул, взвизгнув раскладушкой, спавший на балконе сосед.
– Х..Х..Х.хр…фью бздык – аккуратно повторил я.
– Мряу! – недовольно зашебуршился в кустах кот, собираясь затянуть свою протяжную песню.
– Мряу! – передразнил я его, перегибаясь через подоконник.
Тот удивленно захлопал святящимися глазами и, запрокинув голову, уставился на меня.
Кто-то вылил на него стакан холодной воды, и глаза, зашипев, исчезли.
– Шшшшшшшшш, – скопировал я его возмущение.
– Шшшшшшшшшы – прошелестел налетевший ветер.
Снизу в ночь полетел окурок. Очертив огненный зигзаг, он утонул в густой листве.
– Какое странное сегодня эхо! – вполголоса произнес кто-то, со скрипом прикрывая окно.
Тетя Агата
Тетя Агата приехала к нам на дачу с маленьким тортиком и сразу наполнила собой тесную гостиную. От ее цветастой юбки рябило в глазах, столь стремительно она носила свое толстое тело. Тетя восхищалась всем: букашками, деревенским воздухом и, разумеется, нами.
Увидев меня, она всплеснула пухлыми ладошками и, прижав к жаркой груди, тут же схватилась за мою щеку надушенными пальцами: – Какой красавец вымахал, – обернулась она к маме. И сказано это было с такой гордостью, словно она сама меня вырастила.
Вскоре, отыскав моего братца, который совсем недавно научился ходить, она, забыв обо всем, с поразительной поспешностью выразила готовность покормить его апельсинами, а спустя полчаса я застал ее за прелюбопытным занятием.
– У- тю- тю! – сюсюкала она с братом, тыкая в его плотно закрытый рот апельсиновой долькой.
– У –тю-тю, милый, съешь еще кусочек.
Сзади нее на столе высилась гора апельсиновых корок, а из дюжины спелых плодов на тарелке сиротливо лежало три штуки.
Признаюсь, меня поразила такая прожорливость брата, и я застыл с открытым ртом от удивления, но вскоре мое изумление рассеяла сама тетя Агата, которая еще раз сладко сказав у « -тю –тю» моему братцу, жадно засунула дольку себе в рот и с удовольствием ее проглотила.
Увидев меня, она ничуть не смутилась, а лишь огорченно посетовала: – Какой капризный ребенок, и потянулась за следующим апельсином.
Очистив
