Ирма с благодарностью посмотрела на Корни, а остальные три девушки улыбнулись.
— Мы будем помнить об этом, — сказал король, еще раз обнял свою дочь и попрощался со Стражницами.
В Кондракаре их ждал Оракул:
— Вы снова оправдали доверие Кондракара. Корнелия протянула ему клетку с маленьким серым червем.
— Это граумер. Как вы сами видели, граумеры обладают мощной колдовской силой, и их очень сложно побороть. Они не только великие колдуны и мастера превращений, они насквозь видят чужие волшебные способности и умеют уменьшать их.
— Ах, вот почему он увидел нас и показал Леонидии, когда мы были невидимыми, — удивленно выпалила Ирма.
— Да, и поэтому ему удалось уменьшить влияние волшебной капли из Золотого ручья, которую, как и другим детям, дал и Леонидии при рождении. К счастью, он был настолько одержим идеей самому напиться из ручья Мудрости, что не стал уменьшать силу волшебной капли у других жителей страны. Трудно представить, что случилось бы, если б Корония погрязла в жадности и эгоизме.
Оракул помолчал, очевидно, рисуя себе страшные картины.
— А как же граумер попал в Коронию? Ведь она защищена многочисленными слоями волшебных заклинаний, — спросила Корнелия. Она не смогла скрыть складку между бровей, которая всегда появлялась, когда Корни приходилось сдерживать себя, чтобы ее слова не прозвучали нетерпеливо. — А если их волшебство столь сильно, почему они не захватили остальные миры Кондракара?
— Никто и никогда не пробирался сквозь защитный туман Коронии. Обычно граумеры — совершенно безвредные существа. Пока они живут в своей естественной среде обитания, они представляют собой вот таких вот маленьких червячков, как ваш экземпляр. Они живут себе счастливо довольно глубоко в самом чреве Коронии, питаясь минералами земли, совершенно не подозревая о своем собственном могуществе. Только в крайне редких случаях, когда они попадают на поверхность, граумеры осознают собственную силу. К сожалению, этот граумер пошел по пути зла. Я прослежу, чтобы он вернулся на свое место.
Они приземлились на кровать Вилл.
— Ох, как же я устала, — были первые слова Ирмы. — Я репетировала целый день, у меня болит горло, а завтра я опять буду репетировать.
— А как же доклад по физике? — спросила Тарани.
— Ох, да, — простонала Хай Лин, — а еще же письменная работа по географии ко вторнику.
— Прекратите, — взмолилась Ирма и бросила подушку в Хай Лин. — Разве ты не говорила, что тебе нравятся доклады по физике?
Хай Лин бросила подушку обратно, но промахнулась и попала не в Ирму, а в Тарани. Тарани приняла вызов, и вскоре все пятеро ввязались в беспощадную подушечную бойню.
— Боже мой, что тут происходит? — в дверь просунулась голова мамы Вилл. Она, наверное, только что вернулась домой.
— Ничего, мамочка, — совершенно невинно сказала Вилл. — Мы разговаривали о докладе по физике.
Сьюзен Вандом рассмеялась:
— Понятно. Полагаю, вы как раз занимались исследованием физики подушечных боев?
— Точно, миссис Вандом, — сказала Ирма, спрыгивая с помятой кровати Вилл. — А теперь я, пожалуй, пойду домой, чтобы составить доклад об этом исследовании, пока я ничего не забыла. — Она поправила волосы и отряхнулась. Тарани, Корнелия и Хай Лин тоже собрались уходить, и, когда они расставались на пороге, Корнелия сказала Ирме:
— Хочу сказать тебе, что ты поешь очень, очень хорошо. Когда я говорила, что тебе не стоит выступать в пятницу с «Багровым огнем», у меня и в мыслях не было, что у тебя не хватит способностей. Просто мне кажется, что это колоссальная нагрузка, а ты ведь только начала репетировать.
Ирма медленно кивнула:
— Ты права. Наверное, эта нагрузка СЛИШКОМ велика для меня.
Когда Ирма вернулась домой, вся ее семья смотрела телевизор.
— А тебе кое-кто звонил, пока тебя не было, — сказала мама. — Молодой человек. Кажется, его зовут Дейв.
Ирма почувствовала, как побагровели щеки, и бросилась к себе, чтобы скрыть румянец. Она кинулась на кровать и зарылась лицом в подушки. Дейв был ОЧЕНЬ мил, но, кажется, он совсем по-другому смотрел на жизнь, не так, как привыкла Ирма. Она лежала на спине, подложив руки под голову, и глядела в потолок. А в пятницу концерт!
Она откашлялась. Усталое горло болело. Вдруг она вспомнила свое первое впечатление от предложения сыграть на концерте Кармиллы. Ей было непросто согласиться, но еще больше она боялась, что подумают о ней другие люди, если она откажется от этой возможности. Она повернулась на бок и посмотрела на Лилит. Надо бы почистить аквариум. Он стал почти зеленым от водорослей. Ирма встала, нашла скребок и стала счищать наросты со стекла. Хотела было поставить один из дисков Кармиллы, но, честно говоря, слушать музыку не было настроения, тем более те песни, которые, возможно, придется спеть на концерте. При этой мысли она вдруг остановилась и перестала чистить аквариум. Ей что, надоела ее любимая музыка?
Зазвонил телефон, и Ирма задержала дыхание: не ее ли это? Ее!
— Да?
— Привет, Ирма, это Дейв. — Она слышала, что ему неловко говорить. Что случилось? —
Я знаю, что ты расстроишься, но… мы не играем в пятницу.
— Почему?
На другом конце провода долго молчали, а потом Дейв сказал:
— Я не могу.
— То есть как это? Ты о чем? — Ирма была совершенно сбита с толку.
— Мне трудно объяснить, Ирма. У тебя потрясающий певческий голос, но ты же знаешь, что раньше мы играли другую музыку. Кэти сказала, что дала тебе наш диск. — Он подождал, пока Ирма не подтвердила ему, что получила CD. — Вчера я не мог заснуть всю ночь. Поэтому сегодня был таким усталым. Ты же знаешь, этот концерт был бы прорывом для нас, но у меня просто душа не лежит к такой музыке. Это не наша музыка. Понимаешь?
— Ммм, да, кажется, да, — пробормотала она. — Я решил, что будет честнее покончить с этим сейчас, чем отыграть в пятницу, а потом все испортить, когда, возможно, у нас будет куча концертов.
Ирма понимала, что он хочет еще что-то сказать, и поэтому молчала.
— И произошло еще кое-что, — продолжил он после короткой паузы.
— Что?
— Ты слушала музыку на диске? На том, где мы с Кэти играем нашу музыку?
— Да, пару композиций. Отличная музыка.
— Кэти отправила диск в гуманитарный университет на другом конце страны. Не знаю, слышала ли ты о нем. Называется «Искусство будущего».
Ирма ахнула. Это был, пожалуй, самый известный университет искусств во всей стране. Его закончили многие одаренные музыканты, художники, танцоры и актеры, а поступить туда было почти невозможно.
— Нас обоих приняли.
— С ума сойти, — ликующе проорала Ирма в трубку. — Как вам повезло! — Она немного поутихла: — А как же ты будешь там учиться, живя в Хитерфилде?
— Мы переезжаем всей семьей. Мои родители всегда поддерживали наши занятия музыкой. Они считают, что это отличная возможность для нас обоих. — Он помолчал. — Но мне неловко оставлять тебя в беде.
— Не переживай. — Ирма не знала, что еще сказать. С одной стороны, жаль, что она не будет петь «на разогреве» у Кармиллы, а с другой стороны… С другой стороны, у нее словно гора с плеч свалилась.
— Я пойму, если ты рассердишься, — сказал Дейв. — Но я не могу иначе. Я не могу идти на компромисс со своим идеалом. Так ничего не добьешься.
— Да я совсем не злюсь, — быстро сказала Ирма. — Было бы здорово отыграть в пятницу, но я тоже сегодня серьезно засомневалась насчет концерта. У меня очень болит горло, и я не уверена, что мой голос вынес бы такое напряжение. Он же совсем не натренирован.
Она слышала по голосу, что Дейв приободрился.
— Я рад, что ты так думаешь. Ты, конечно, найдешь другую группу, чтобы продолжать петь. У тебя удивительный голос.
Ирма повесила трубку и… чуть не заплясала от радости. Всё вышло, как ей хотелось, но она пообещала себе, что в следующий раз, оказавшись в подобной ситуации, она будет яснее выражать свои чувства. Ирма провальсировала по гостиной, в которой сидели родители, и плюхнулась на диван рядом с Крисом. Она защекотала его, пока он не закричал от смеха, а отпустив брата, увидела, как улыбается ей отец.
— Ты, кажется, опять повеселела.
Она подвинулась к его плечу и почувствовала такое родное, знакомое тепло. Как только она могла сомневаться, что папа хочет ей только добра?
— Пятничный концерт отменили, — сказала Ирма. — И я все-таки не буду петь с «Багровым огнем».
Том Лэр удивленно посмотрел на дочь.
— И ты довольна?
Она кивнула.
— Да, честно говоря. Я рада, что поняла, как важно для меня петь, но концерт был бы пока не кстати. — Она посмотрела на отца. — Папа, а помнишь, ты рассказывал мне историю? Кто этот молодой человек?
Он обнял ее за плечи.
— Двоюродный брат моей матери. У него был чудесный голос, но он сломался. Я помню его озлобленным стариком, он говорил так хрипло, что трудно было разобрать хоть слово. Моя мама много раз рассказывала мне эту историю, когда я был молодым и готов был заниматься чем угодно, лишь бы не ходить в школу. — Папа тепло улыбнулся Ирме и обнял ее. — И я не хотел бы, чтобы нечто подобное случилось с тобой. Голос как инструмент. Его надо беречь. А еще его надо тренировать. И судя по твоим отличным оценкам по музыке, ты именно этим и занимаешься!
