На щите управления аттракционом, который элементарно нашел Джуниор, никем не замеченный проскочив под вывеской «Осторожно! Высокое напряжение», было всего два переключателя: скорости вращения большого круга и скорости вращения дочерних платформ с посадочными креслами. Не раздумывая, Джуниор повернул до отказа за красные метки и один, и второй. Электромоторы завизжали еще пронзительней. Но по-настоящему оценить свою работу юный мститель смог только тогда, когда снова оказался в праздной толпе отдыхающих.
Платформы резко увеличили скорость, ожидавшие внизу родители перестали различать в сплошном мельтешащем, словно спицы в колесе, потоке своих наследников. Хозяин аттракциона растерянно кивал головой в такт взбесившимся «Диким пляскам».
Не сразу поняли, что произошло, и пассажиры. Их резко прижало к креслам, небо перепуталось с землей, желание рассматривать достопримечательности парка сильно поубавилось.
Мерф больше не прыгал на своем сиденье и не пританцовывал в такт звучащей музыке. Волосы у него встали дыбом, глаза округлились, а из раскрытого рта сам собой вырывался крик ужаса. Примерно так же реагировала Трикси, как, впрочем, и все остальные катающиеся. Вопли их слились в один сплошной звук постоянной частоты, сильно напоминающий то, что можно услышать на мощном распределителе электроэнергии.
Время растянулось: шестьдесят секунд, оставшиеся до конца сеанса после того, как рука Джуниора повернула переключатели, для многих превратились в вечность. Уже через двадцать секунд страстных любителей острых ощущений начало тошнить. Заработала цепная реакция. Спустя пару мгновений платформа стала щедро разбрызгивать вокруг себя продукты неоконченной переработки детских желудков — съеденные завтраки, обеды, мороженое и коктейли.
Теперь выворачивало внутренности не только у катающихся, но и у стоящих на земле наблюдателей.
Когда «Дикие пляски» наконец-то закончились, аттракцион выглядел далеко не привлекательно. Спускаясь на дрожащих ногах на родную, вращающуюся значительно медленней землю, многие пострадавшие по несколько раз шлепались на скользкой платформе. Впрочем, это уже не могло как-нибудь существенно повлиять на их внешний вид.
Купленные отцом глазированные яблоки пришлось выбросить. Джуниор оказался не очень устойчивым к созерцанию массовых блеваний и все запачкал.
Понятно, что поход в луна-парк не состоялся.
* * *
Абсолютно закономерно, что по дороге в машине домой произошел серьезный разговор.
— Сын, ну почему ты так себя ведешь? Зачем ты так? Я думал, мы переехали в Нортвил, чтобы начать новую жизнь. Мне всегда говорили, что ты трудный ребенок. Я не соглашался, считал, что люди ошибаются. Мне казалось, что тебе нужно дать возможность показать себя с хорошей стороны. Но у нас с тобой не получается нормальной жизни, особенно у меня. Стоит мне пойти с кем-нибудь на свидание или отлучиться на пять минут, обязательно случается что-нибудь ужасное.
— А может, тебе не стоит ходить на свидания?
— Сынок, от того, что я общаюсь с другими людьми, я отнюдь не люблю тебя меньше. Неужели ты этого не понимаешь?
Отец оторвался от дороги и взглянул на сына. Тот упрямо смотрел себе под ноги.
— Ну, наверное…
— Наверное? Уже хорошо. Начнем хотя бы с того, что ты это допускаешь. Давай мы с тобой договоримся. Я обещаю тебе, что всегда буду рядом с тобой, когда ты этого захочешь, а ты должен пообещать, что отныне будешь вести себя хорошо.
— Обещаю, — малыш все еще боялся поднять глаза.
— Это слишком просто — сказать «обещаю» и все. Это не должно быть пустым обещанием. Сегодня мы с тобой заключаем договор, союз, с тем чтобы восстановить наше прежнее доверие друг к другу.
Казалось, Джуниор что-то серьезно обдумывал. Отец продолжал:
— Ну, что скажешь? Ты постараешься вести себя лучше, чтобы я мог хвалиться тобой перед друзьями, говорить, что ты самый лучший сын в мире?
— Конечно. Я буду вести себя лучше.
Обещание Джуниора прозвучало весьма скромно, просто он будет вести себя лучше. Но именно эти слова подняли настроение Маленького Бена, уверившегося, что до мальчика что-то дошло. Тем более что теперь Джуниор не прятал свои глаза.
— Вот умница… — после этих слов мистер Хилли, достаточно опытный педагог, резко сменил тему разговора.
О происшествии на «Диких плясках» не было сказано ни слова. Как будто ничего не случилось.
* * *
Когда повеселевшие отец и сын шумно ввалились в помещение, оба на мгновение опешили, озадаченно изучая существенные изменения в их прежде уютном жилище. Мебель была расставлена совершенно по-другому, откуда-то появились абсолютно бесполезные мраморные тумбы, масса больших и маленьких пальм в горшочках, на стенах — огромные зеркала, которые никак не смогут уцелеть во время первого же розыгрыша мяча. На скользком и удобном для игры полу — цветастое ковровое покрытие. Даже стены стали другими.
— Что случилось с нашим домом?
По лестнице спускался Большой Бен, не в обычном махровом халате, а в отутюженных светлых брюках и легком шерстяном свитере. Он выглядел помолодевшим лет на двадцать, и не только от того, что поблескивал тщательно выбритым подбородком. Артистичным жестом обведя помещение и счастливо улыбаясь, дед объявил:
— Сюрприз!
— Папа, что ты сделал?
— Я? Ничего. Это чудо сотворено одной необыкновенной женщиной, — дед многозначительно засмеялся.
— Я не понимаю, она что… она что, маньячка?! — Бен младший, без сомнения, не разделял восторга деда.
— Нет. Она — прекрасная фея, — сверкая, как надраенный чайник, подытожил Большой Бен и жестом указал на вышедшую из столовой мисс Дюмор.
Стройные ноги, обнаженные плечи, причудливая, но со вкусом сделанная прическа, бриллиантовое колье на шее — словом, мисс Дюмор не прятала своих достоинств. Без всяких прелюдий она с патетикой заговорила:
— Бенджамин, как приятно, что в нашем городе появилась струя свежей, новой крови. И я решила, что люди, которые приезжают в наш город, должны полюбить его больше. И все это — Луанда многозначительно окинула взглядом комнату, — в знак нашего внимания к новоселам. Меня зовут Луанда Дюмор.
— Так вы что, все это сделали только потому, что я открыл счет в вашем банке? — мистер Хилли еще больше удивился, когда понял, с кем имеет дело.
— Нет, нет, вы у нас совершенно особый клиент!
Никаких сомнений у Джуниора не оставалось: это очередная попытка занять вакантное место его мамы. Ну до чего напыщенная и неестественная эта тетка! Из головы Бена Младшего напрочь вылетело данное отцу обещание. Не без его помощи с мраморной тумбы вдруг упал горшок с дорогой карликовой пальмой. Земля высыпалась на мягкий ковер.
— Ой! — малыш сделал вид, что он тут ни при чем. Но все без исключения присутствующие отлично разобрались, что к чему.
— Сынок!
— Ничего страшного. Подумаешь, это всего лишь песок. Я запросто все уберу. В мгновение ока, — конечно же, Луанда Дюмор благоразумно не заметила проделку Джуниора.
— Извините, мой сын иногда бывает таким неуклюжим.
Миллионерша мисс Дюмор взяла в руки пылесос, подошла к месту трагедии и принялась убирать грязь. Она заняла настолько выгодную позицию по отношению к взрослым представителям семейства Хилли, что даже у деда потекли слюнки: такая аппетитная попка не могла не произвести впечатления.
— Ничего страшного! Господи, нужно же понимать друг друга. Без понимания и сострадания наш мир во что превратится? Верно, милый? — последний вопрос адресовался представителю молодого поколения.
Пока мужчины восхищались формами и дипломатичностью «прекрасной феи», та с искривленным от ненависти лицом шепнула малышу откровенную глупость:
— Попробуй еще что-нибудь выкинуть в таком же духе! Я тебе отрежу ноги по колено и похороню тебя живьем. Понял, детка?
Джуниор улыбнулся и понимающе кивнул головой.
— Невероятная женщина! — Маленький Бен был поражен достоинствами гостьи.
— Да-а, — протянул дед, — кроме того, у нее состояние в пятьдесят миллионов долларов.
— О Господи, совсем забыла, который час? Мне очень жаль, но я должна уже бежать, у меня встреча с этими противными акционерами. Но мы скоро вместе выберемся куда-нибудь или поужинаем дома. Я приготовлю что-нибудь необыкновенно вкусное!
— Было очень приятно, мисс Дюмор!
— Нет-нет, для вас — просто Луанда.
— Луанда? Хорошо, — мистеру Хилли пришлось по душе мелодичное имя.
— Иди же, иди, проводи ее, — активно подталкивал Большой Бен нерасторопного сына.
Тот по своей природной заторможенности (в чем старый политик абсолютно не сомневался) все равно не сообразил проводить даму до машины. Слава Богу, хоть догадался попрощаться.
Захлопнулась дверь, и старик запрыгал от счастья:
