— Да уж, куда как ловко! Конечно, двум кораблям легче захватить Турона, чем одному. Хо, хо, уж этот Рокко! Хитёр, как стая обезьян! Ручаюсь, он такой план давно придумал. И попомните мои слова, братцы, вся добыча достанется Рокко Мадриду, иначе я больше не Боули!
Наступил вечер, и команда принялась разводить костёр. Моряки «Девонской красавицы» подтянули «Дьявола» и поставили его рядом с капером. Всеми действиями командовал Тил. Расхаживая взад и вперёд, он отдавал приказы, пока с корабля на корабль переправляли на талях пушки. Рокко Мадрид, потягивая мадеру, сидел на «Девонской красавице» в каюте Тила и строил хитроумные планы на ближайшие дни. Джоби — его теперь перевели в корабельные плотники — командовал несколькими матросами, которые заменяли разбитый бушприт обломком мачты «Девонской красавицы», а остальная команда ставила новые фоновые паруса.
Один из матросов капера показал на сидящих на берегу пиратов:
— Разве это честно? Валяются себе на песочке, а мы тут гнём спины на их корыте!
— Ты что-то сказал?
Матрос обернулся и увидел над собой Тила.
— Ничего, сэр! Я молчу, капитан! — униженно пробормотал он, сгибаясь над своей работой.
«Крошка Мари» уже миновала пролив Мона между Эспаньолой и Пуэрто-Рико.
Сидя в каюте у капитана, Бен и Нед осваивали искусство навигации. Урок вёл Турон. На койке капитана была разложена большая старая карта, по углам придавленная книгами и секстантом. Турон указал на неё пальцем.
— Эта старая карта незатейливая, без подробностей, но на неё можно положиться. По моим расчётам, мы находимся вот здесь, видишь, Бен?
Мальчик вглядывался в место, указанное Туроном.
— Да здесь же, здесь, — Турон несколько раз нетерпеливо ткнул пальцем в карту, — сверху мы — так, жалкая щепка, покачиваемся вверх-вниз над бездонными глубинами, где, как говорится в Библии, обитают левиафаны и бегемоты. Мы — хлипкая, но отважная мелюзга, Бен, иначе не скажешь!
— Наверное, так и есть, сэр, — согласился Бен, — но не могли бы вы перестать пугать беднягу Неда и объяснить, куда мы теперь путь держим?
Турон перевёл глаза с обескураженного мальчика на собаку и рассмеялся.
— Сдаётся мне, что напуган ты, а не Нед. Куда мы идём? Прямо на норд-ост. Между нами и Францией только маленькие острова — их называют Азорские, другой суши нет. Пошли, мои помощники, приносящие счастье, скажем Пьеру, чтобы держал не на восток, а на северо-восток.
Бен с Недом поднялись вслед за капитаном на палубу, где он отдал распоряжения стоявшему у штурвала Пьеру. Верный рулевой тут же послушно повернул штурвал, но вдруг нахмурился, повернул ещё раз и ещё.
— Капитан, корабль не слушается руля, посмотрите сами!
Турон наблюдал, как рулевой снова и снова проворачивал штурвал.
Пьер в полном смятении помотал головой.
— Я так закрутил это колесо, что мы должны были уже лечь курсом на юг, а курс остался прежний. Что-то тут не так, капитан.
— Ну-ка, дай я попробую, — взялся за штурвал Турон. Штурвал не оказывал сопротивления и вращался свободно. Капитан выпустил его из рук и, размышляя, в чём дело, прислонился лбом к одной из резных спиц красного дерева.
— Что случилось, сэр? — не удержался Бен.
— Если бы я знал, с удовольствием тебе объяснил бы! — Турон выпрямился и покачал головой. — Только я ума не приложу, в чём дело. Наверное, нас подвёл «Тринидадский трюк». Больше нечему. Наша «Мари» уже не девочка, стареет бедная, скоро совсем старушкой станет — все у неё понемногу износилось и портится. Когда я проделал этот «Тринидадский трюк», ночь была бурная, штормовая, мы оказались между двумя кораблями — манёвр был трудный и рискованный. Видно, что-то у «Мари» сломалось, или треснуло, или разболталось. А с тех пор мы не щадили штурвал, вот, видно, часть руля и не выдержала, пришла в негодность. Держу пари, дело именно в этом. Ну-ка, Бен, позови Анаконду.
Гигант негр в свободное от вахты время дремал в своей подвесной койке. Бен тихонько потряс его:
— Сэр, вас зовёт капитан.
Анаконда гибким движением соскользнул с койки, блеснув зубами, улыбнулся Бену и, привычно пригнувшись в дверях, вышел из каюты. Разговаривая с ним, капитану Турону, хоть он и сам был немаленьким, пришлось задирать голову.
— Слушай, друг, что-то с нашей «Мари» стряслось, когда она отколола свой «Тринидадский трюк».
Подхватив бухту троса, словно связку шнурков, Анаконда сказал:
— Верно, наша старушенция повредила руль, капитан. Я сейчас проверю.
Закрепив трос за кормовой кнехт, он спустил его за борт, затем, перехватывая трос руками, стал спускаться в воду. Перед тем как погрузиться, он, глубоко вздохнув, набрал полную грудь воздуха. А потом исчез за кормой.
Нед просунул морду между стойками ограждения: «Хорошо, что Анаконда не слышал рассказов о левиафанах и бегемотах! И вообще обо всяких морских чудовищах, притаившихся в глубине!» — «Ну, я думаю, Анаконда сумеет за себя постоять, — отозвался Бен, — видел, какой у него сзади на поясе громадный нож? Больше иных кинжалов. Но, между прочим, он что-то долго не поднимается. Надеюсь, с ним ничего не случилось!»
И тут раздался голос Пьера:
— Поднимается!
В прозрачной воде можно было разглядеть голову красавца негра, и вот уже она показалась на поверхности. Анаконда поморгал, отхаркался и начал спокойно подниматься на корабль.
— Нужна медная лента, гвозди и молоток, капитан. У нашей «Мари» руль выделывает что хочет, болтается там, внизу, как вывеска на таверне.
Турон улыбнулся с облегчением.
— За это надо благодарить Господа Бога, дружище! Гвоздей и медной ленты у нас полно. Долго провозишься?
Анаконда пожал могучими плечами.
— Придётся понырять! Только одному мне не управиться. Пальцы у меня чересчур толстые, мне не продеть" ленту между сломанной частью и баллером. Там слишком узкая щель. Если со мной кто-нибудь спустится, я придержу перо руля, тогда можно будет просунуть медную ленту в эту щель. Мы прибьём один конец ленты к перу, я буду держать руль, и когда продену другой конец ленты, прибью его тоже. Потом для верности забьём ещё по парочке гвоздей в оба конца ленты, и руль будет как новенький.
Турон начал раздеваться, одновременно отдавая команды высыпавшим на палубу матросам:
— Принесите ещё один трос, молоток, медную ленту и горсть гвоздей!
Анаконда взял руку капитана в свои.
— Капитан, у вас, конечно, рука не такая большая, как у меня, но сами посмотрите — пальцы у вас короткие и толстые.
И вдруг все матросы, бывшие на палубе, куда-то подевались, у всех нашлись срочные дела. Турон посмотрел им вслед:
— Велите моряку вести корабль — поведёт, слова не скажет, но попросите его спустить ногу в море… правда, Пьер?
— Большинство из них и плавать-то не умеет, — объяснил боцман. — Потому и боятся глубины. Я полезу, капитан.
Анаконда покачал головой:
— Да у тебя, Пьер, пальцы, как те колбаски, что продают в Картахене на набережной. Ну-ка, покажи руки ты, Бен.
Едва взглянув на гибкие пальцы мальчика, Анаконда подмигнул ему.
— Вот твои годятся!
Турон обхватил Бена за плечи.
— Полегче, полегче, я его под воду не пущу! Этот парнишка мой счастливый талисман.
Бен выскользнул из-под руки капитана.
— А счастливый талисман как раз пригодится внизу. Нет, с Анакондой пойду я, капитан!
Нед вскочил на ноги и упёрся передними лапами в грудь Бена: «Нет, Бен, пожалуйста, не лезь к этим левиафанам!»
Бен обхватил голову Лабрадора обеими руками и заглянул в тёмные молящие глаза своего верного друга: «Кто-то же должен помочь Анаконде, иначе мы будем болтаться по Атлантике до будущего года. Я знаю, Нед, будь ты на моём месте, ты бы тоже вызвался, но, к сожалению, от твоих лап там мало толку. Не беспокойся! Обещаю, что буду осторожен!»
— Друг, не спускай глаз с мальчишки, пока будете там, внизу, — сказал Анаконде Турон, отведя негра в сторону.
— Я за него отвечаю, капитан, — отсалютовал Анаконда. — Всё будет в полном порядке. Ну что, Бен, готов окунуться?
Бен сбросил рубашку, скинул башмаки и повесил на плечо трос: — Готов, сэр!
* * *
Излишне сладкий портвейн испанского пирата не понравился Лисолову Тилу, так что он поспешил запить его более мягкой светлой мадерой. Он не мог нарадоваться своим успехам — сам по себе «Морской дьявол» был ценной добычей. Каюта, прежде принадлежавшая капитану Мадриду, больше походила на парадный зал. Из неё все вынесли, она была тщательно вычищена и обставлена вещами Тила, более подобающими, как он считал, английскому джентльмену.
Тил снова и снова проводил пальцем по лезвию палаша, отобранного у Мадрида, — настоящая толедская сталь. Палаш испанца был куда более элегантным, чем тот, что носил Тил, — обычное оружие военного моряка. Облачённый в свежевыглаженные и накрахмаленные одежды, Тил, стоя перед высоким зеркалом во вращающейся раме, когда-то, видимо, похищенным Мадридом с богатого торгового судна, принимал всевозможные позы, поигрывая своим новым оружием. Наконец, отложив палаш в сторону, он взял свёрнутую в трубку бумагу и величественно выплыл на палубу.
