На наше счастье, луна вышла из-за тучи. Мы огляделись, и меня, как и Васю, удивило то, что все выглядело как-то не так, как днем.
Было такое ощущение, что все вокруг переместилось, как будто деревья перебежали со своего места, изменились очертания привычных предметов, тень таинственности окутывала все.
— Возможно, что солнечный свет — это одно, — со страху начал философствовать Вася, — а отраженный — это другое. Пока лучи отразятся от лунной поверхности, с ними что-то происходит, и они начинают искажать земной мир.
— Перестань выдумывать, — жестко оборвал я друга. Но, если честно, то мне самому было не по себе.
Как-то слишком быстро мы подошли к дому Расстриги. Луна опять спряталась за тучи, и космическая чернота сузила мир. Мы почувствовали себя в черном мешке, а сердца наши, наоборот, стучали так, что казалось, вот-вот перебудят всех обитателей Малиновки, дома Расстриги и… старого кладбища.
— Пе-пе-пе, — запепекал шепотом Вася.
— Ты че-че-чего? — неожиданно для самого себя стал заикаться и я.
Вася вцепился мне в куртку и дрожащей рукой показал на дерево справа от нас. С дерева на нас смотрели два светящихся глаза. Хозяин этих глаз вдруг заухал и захохотал: «Ха-ха!» Потoм опять: «Ха ха!» Мы с Васей прямо рухнули на землю, а тот вдруг сорвался с места, и над нами бесшумно про неслось что-то огромное, почти как самолет.
— Это фи-филин, — успокоил Я себя и Васю. Пойдем, пойдем, уже близко.
— Близко что? — каким-то безжизненным голосом спросил он.
— Да вставай ты, — прикрикнул я на него, а если честно, то и на себя. — Тоже мне, испугался филина. Вон, бери пример с этого жиртрестпром сосискимясокомбината.
Да, правильно я решил взять его с собой. Невозмутимость кота меня как-то успокаивала. Мы медленно пошли, озираясь по сторонам, по тропинке, ведущей к кладбищенским воротам.
— 3акур-р-р-рить есть? — проскрипел откуда-то сверху прокуренный голос.
— Да провались ты, — разозлился я и от этого сразу осмелел. — Вася, ну чего ты пугаешься, это же Билли Бонс — проклятый ворон Расстриги.
— Сейчас он разбудит этих, — ткнул Вася пальцем в сторону дома.
— Если он так всегда орет, то они уже привыкли, — мало веря себе самому, ответил я.
Луна опять зашла за облака, и вновь мы погрузились в кромешную тьму.
— Где-то тут недалеко были ворота, — сказал я.
Опять подтвердились наши ощущения, что ночью и днем окружающий мир ведет себя во времени и пространстве совершенно по-разному (кстати, интересное наблюдение, надо это записать в дневник).
— Вот ворота, — прошептал Вася, — может, не пойдем дальше? Для первого раза и этого достаточно.
Если честно, то у меня такой поворот дела особого внутреннего сопротивления не вызвал, но похоже, что все еще только начиналось. Внезапно нас осветило сзади, послышался шум приближающейся машины. Мы едва успели спрятаться за кустами у ворот. Оказалось, что это приехали гости Расстриги.
«Они перебудили, наверное, не только птиц и животных в ближайшем лесу, но и… мертвых», — пришла мне в голову дикая мысль. Похоже, что это была одна мысль на двоих, потому что Вася вцепился мне в руку так, как будто хотел ее оторвать.
— Налейте, налейте скорее вина, рассказывать больше нет мочи! — радостно встретил гостей Билли Бонс.
— Петя, да они пьяные, — едва вымолвил Вася.
Я и сам это понял, так как вся компания не стройными голосами под хватила предложенную вороном песню. Свинари заколотили в дверь, и из дома послышался голос Расстриги:
— Не ломитесь, иду!
— Хеппи бездеем тебя! — загудели приехавшие, а Билли Бонс, настаивая на своем:
— Налейте, налейте скорее вина…
— Ну, дурдом, — выдохнул Вася и даже как-то расслабился. — У Расстриги-то, оказывается, день рождения.
— Вот и хорошо, — воспользовался я случаем, — побежали, быстро заберем шарики и домой.
Но фары машины выключили, и мы после яр кого света вообще почувствовали себя совершен но слепыми.
— Пойдем, — прошептал я и с трудом отцепил от своего несчастного рукава Васины пальцы.
— Я хочу домой, — опять безжизненным голосом проговорил Вася. — Вспомни, что говорили Том и Гек: такой шум перебудил души всех умерших… Я туда не пойду.
Даже мне это предложение не показалось таким уж предательским. Ведь мы же переступи ли черту ворот и зашли на кладбище! Но, увы!
Вся компания опять выкатилась на крыльцо дома.
— У тебя еще такого праздника не было, — басил тот, который называл наших мам мочалками. — Берем выпивон, закусон и идем на наше любимое место.
— Ребята, — пробовал сопротивляться Расстрига, — посидим здесь на крыльце, зачем нам беспокоить мертвых.
— Нет-нет-нет, зажигаем наши подсвечники и идем, там и стол, там и скамейки, посидим как люди, — приказал все тот же голос. — В доме душно, на крыльце не на чем сидеть, а там поближе к клиентам.
Все свинари дружно заржали. Кровь застыла у нас в жилах. Мы с Васей просто окаменели, так как поняли, что вся дружная компания направляется прямо к нам.
— О ужас! — пропищал Вася. — Что это?
Ответить ему я не мог, так как к нам уже шли гробокопатели, а в руках у них были подсвечники: человеческие черепа со вставленными в них зажженными свечами.
— Вася, прячемся, нас сейчас увидят, — вернулась ко мне способность соображать и действовать.
— Пр-р-ривет, ребята, — услышали мы знакомый голос Билли Бонса. Этот мерзавец сел на столб ворот, но, поприветствовав нас, он тут же вспорхнул и вернулся к собутыльникам.
Упрашивать Васю мне больше не пришлось, он сломя голову бросился туда, где за памятниками и кустами можно было спрятаться от движущейся процессии. Я тоже не помню, как оказался рядом с ним.
«Надо же, — все-таки успел удивиться я, — наша интуиция привела нас именно туда, где мы спрятали шарики».
Но, на нашу беду, это было как раз за могилой, у которой был врыт столик и две скамьи…
Вся компания с шумом стала усаживаться за стол прямо в двух шагах от нас. На стол они на ставили бутылок, положили какую-то закуску.
— Ну, за тебя, Поплавок, говорят, ты три года служил на флоте, на Тихом океане, — пробасил огромный детина. — Скажи спасибо, что у тебя день рождения и что мы нашли наконец-то две каски, кортик и два фашистских креста, а то тебе самому был бы крест за твоего белого муравья.
Компания заржала на все кладбище.
— А это все ерунда по сравнению с кладом прадеда, — неожиданно пискляво произнес Расстрига. — Там же и золото, и бриллианты должны быть. А вы ищете немецкие каски, которые еще попробуй продать.
— Где это «там», — прорычал толстяк, — где, в каком из муравейников, там где белые муравьи водятся, которых нет в природе?
Расстрига полез за пазуху и что-то достал, по том он на столе стал расправлять какой-то лоскут. — Вот, смотри, я же не виноват, что тут так нарисовано, — обиженно запищал Расстрига.
Толстяк неожиданно схватил лоскуток, смял его и швырнул прямо в нашу сторону. Компания одобрительно заржала.
— Ой, мамочка, — пискнул Вася, так как комок упал ему прямо на голову.
— Вы слышали, — вскочил Расстрига, — вы слышали! Тут кто-то есть. Это покойники.
Он опрометью бросился было бежать, но толстяк успел схватить его. У нас с Васей, как от шаровой молнии, встали дыбом волосы. Как только Расстрига вырвется из цепких рук толстяка, мы все трое предстанем перед гробокопателями. Вася так громко всхлипнул, что я сам простился с жизнью.
— Вы слышите, — заголосил Расстрига, — там кто-то плачет.
Он вскочил опять, но вожак прицыкнул:
— Сидеть! Я сегодня добрый, не так и трудно было найти покупателя, как ты думаешь. Мы еще заказ получили, а ты уж сам копай муравейники. Сидеть, я сказал! — прорычал он. — Будем праздновать, коли начали праздновать. Я не люблю тех, кто мне праздник портит.
Он схватил за грудки и тряхнул бедолагу так, что у того чуть голова не оторвалась.
Мне пришла счастливая мысль дернуть Мурзика за хвост, тот обиженно мяукнул, а собутыльники успокоили Расстригу:
— Кошки это, Поплавок, кошки, ты давай-ка выпей штрафной, а то мы уже обмыли продажу фрицевского кортика, а ты еще ни в одном глазу. Hу-кa пей до дна, пей до дна.
Длинный и тощий схватил Расстригу и почти силком заставил его выпить полный стакан.
— Привет, р-р-ребята, — опять сел около нас проклятый ворон.
Ну уж этой наглости я ему простить не мог и чуть не схватил его за лапу, но эта бестия уже перелетела на стол, стала клевать под дружный смех закуску.
Тощий налил ему в стакан водку, и ворон стал ее пить, по-птичьи поднимая вверх клюв. А по том крылатый алкоголик запел:
3абилося сер-рдце сильней у меня,
И глянул впер-ред я в тр-ревоге,
